Икосаэдр 2.0 - Андрей Валерьевич Скоробогатов

его лице был острый клюв, как у летучек, и сверху ещё два клюва.

— И что потом?

— И оно не съело личинку. Личинка ушла от него и поползла дальше. Впереди попалось слепое бурое существо, огромное, похожее на слона.

Каю стало совсем страшно, и он, чтобы дед не заметил запаха страха, спросил:

— Неужели их личинки настолько же умны, как и взрослые особи?

— Не знаю. Возможно, это была не личинка, а взрослый уродец без щупалец.

Внезапно сверху слышится трубные звуки. Дед высовывается из-под навеса.

— Что такое?

Солдат кричит сверху в ответ.

— Слоны! Слоны идут! Табун!

Снова слоны. Кай задрожал от страха. Рядом, конечно, был дед, более крепкий и зрелый, но против табуна слонов не поможет даже пара крепких солдат. Слоны редко выходят на поля, часто это или отравившиеся безумцы, или буйные самцы в период гона. Конечно, слоны могут просто мирно брести по полю по своим делам, но если они съедят возбуждающего лишайника или случайно проглотят гриб-слизневик, то их рассудок помутнится, и тогда…

— Бросай всё. Бежим.

— Но дед! Как же добытые сегодня книги?

— Если раскопки уцелеют после слонов, то мы вернёмся за ними. Иди, я следом за тобой.

Они шлёпают по глине наверх. Солдат пропускает их. Слоны в паре сотен шагов: самка, самец и трое детёнышей. Идут медленно по лишайниковому полю, их хватательные щупальца шарят внизу в поисках червей и прочей живности. Дыхательный мешок на голове самца синего цвета, не красный.

— Мирные, — говорит солдат. — Показалось.

— Я боюсь слонов, — говорит Кай.

Они спешат. Кай смотрит на дедушку и замечает предмет, который тот прижимает к груди. Это старая детская пугалка против слонов. Испортившаяся, сморщенная и протухшая.

— Я тоже очень боюсь слонов, — говорит дедушка и прыгает в ближайший устричный пруд.

Кай прыгает следом за ним. В воздухе пахнет стыдорадостью. Интересно, думает он, испытывали ли стыдорадость существа, про которых рассказывал дед? И выжила ли та личинка из книги древних?

Сперва он думает спросить о продолжении, но момент неподходящий. Он решает, что должен прочитать окончание истории сам, но книга лежит внизу, под навесом. Внутри Кая что-то меняется. Он решает, что раскопки обязательно нужно спасти от слонов и выпрыгивает из устричного пруда.

Семья слонов в паре сотен шагов, они идут мимо карьера вдоль тропы, подъедая живность и плоды. Солдат следит, но отошёл на почтительное расстояние, как и все остальные. Завидев выскочившего из пруда парня, самка останавливается и настороженно поднимает вверх ловчие щупальца. Сомнения ещё остаются в душе Кая — возможно, никакой угрозы нет, надо спрятаться обратно, и они пройдут мимо. Но запах страха смешивается с запахом возбуждения и отваги. Кай выхватывает пугалку и что ей мочи дёргает за узелок, разрывая и переламывая одно из перетянутых делений. Кусок пугалки, источая так нелюбимый слонами едкий запах, летят в исполина.

Мимо и слишком далеко. Детёныши пугаются, один из них задевает толстым боком ограду карьера. Секции плетня падают вниз. Кай сжимается в клубок и смотрит на исполинов, решая, что делать — бежать или сражаться дальше, как та одинокая личинка из книги.

* * *

После того происшествия со слонами раскопки ненадолго сворачивают, но потом возобновляют и находят другие запечатанные в бетон книги и вещи, объясняющие многое. Все находки велят забрать в город в специальное дупло, чтобы показывать всем желающим, но та, рассказывающая про личинку и его родителей, навсегда осталась у Кая.

Проходит несколько лет.

Кай сидит на ветке около своего жилища. В его щупальцах — квадратик пёстро-раскрашенной книжки с твёрдыми страницами. Он рассказывает историю.

— Во времена, когда рыбы не умели летать, а в воздухе летали другие твари, когда улитки были меньше и ползали по листьям, когда у слонов было всего одно хватательное щупальце и четыре ноги, когда наши предки были глупее, не умели дышать и плавали вместе с рыбами в океане, на земле жили двуногие Древние. Эти существа, возможно, тоже испытывали стыдорадость. И тоже любили рассказывать друг другу истории, а иногда даже делали специальные книги с ними.

Лия ласково проводит верхним щупальцем по панцирю Кая и касается его глазного стебелька своим.

— Что стало с той личинкой? — спрашивает Май, старший из сыновей. Он уже научился говорить и лазить по ветвям, и многое понимает, но родители не отпускают его дальше, чем на десяток шагов от дупла.

Кай перелистывает последнюю страницу.

— Его съели, — говорит Кай и чувствует лёгкий запах страха. — Но не слон. Проглотило целиком красное чудовище, похожее на серое, но с длинным клювом и толстым щупальцем сзади. Личинка запрыгнула чудищу на нос и пыталась побороть его, но у неё не вышло.

— Но ты же тогда, в тот раз, ушёл от слона и других чудовищ? — спрашивает Лия. Больше для того, чтобы услышал сын — сама же она слышала поучительную историю много раз.

— Конечно. Потому что у меня с собой была пугалка для слонов. Скоро ты станешь большим, Май, и у тебя будет своя пугалка. Никогда не выходи из дома без пугалки. Слоны очень опасны.

Пуся, двуножка присолнечный

Хозяйка открывает дверцу клетки, когда Пуся еще спит. Толкает его в бок верхними лапами, проводит усиками по волосам, потом слегка щиплет педипальпами за бок, чтобы проснулся.

Пуся вздрагивает, потягивается на своем грязном матрасике и говорит:

— Дура. Жрать давай. Жрать хочу!

— Ты мой Пуся! Пусечка!

Жрать Пусе дают не сразу — у Хозяйки по утрам в силу возраста бывает игривое настроение. Сначала его вытаскивают из постели, опрокидывая стоящие рядом бутыли, выносят из клетки и начинают подкидывать на высоту в пару-тройку метров. Затем, наигравшись, Хозяйка оглядывается, хватает верхними и одной нижней лапками его за руки и ноги, чтобы не брыкался, а средними, скользкими и по-детски костлявыми, щекочет живот и бока. Хоботок, высунувшийся из пасти, проходится по лицу. Это слегка возбуждает, но в то же время дико страшно и неприятно. Пуся отплевывается от слизи, пытается вырваться из этого садистского захвата, но тщетно, остается только кричать на родном языке.

илл. Александра Павлова.

— А! А-а! Хва-атит! Пусти, дура членистоногая! Пусти! Руку вывернешь!

— Мурчишь, Пусечка! Любимый мой Пусечка! — радуется Хозяйка и щекочет еще быстрее.

Спустя минут пять экзекуций слышится голос Родительницы, его торопливо отпускают из рук, прячут средние лапки под одежду, и Пуся лезет обратно в клетку, к туалету. После отправления естественных надобностей он садится на матрас и вопросительно смотрит на