Почти идеальный мир - Лоран Гунель

– Ну не знаю: у вас тут все не так, меня уже ничего не удивляет.

– Можешь мне поверить: на исследование им абсолютно плевать. Стало быть, можно исходить из того, что звонят они с одной целью…

– Закадрить меня.

– Именно.

– И ты хочешь узнать…

Тут снова зазвонил правый телефон.

Эва ответила и отсоединилась через минуту, вежливо отшив воздыхателя.

– Ты хочешь узнать, в каком качестве я соблазнительнее: как стойкая женщина или как оцепеневшая от страха девчонка?

Давид покачал головой:

– Я наблюдал за тобой на висячем мосту. Через десять минут твой страх исчез, а ты простояла там больше двух часов.

Тут зазвонил левый телефон. Давид взял свой бокал и, дождавшись, когда Эва ответит и даст отбой, поднял его:

– За твою привлекательность!

Вечер проходил быстро, под звонки обоих телефонов, причем каждый вызов был короче предыдущего. Закуски все прибывали, и легкий аперитив превратился в поздний и плотный ужин.

В одиннадцать часов они решили сделать подсчеты. Результаты были совершенно очевидными: Эве позвонили 12 % мужчин с моста внизу и около 50 % мужчин с моста висячего.

– Эти результаты очень близки к тем, что были получены при оригинальном эксперименте, – сообщил Давид. – На головокружительной высоте люди неверно трактуют то, что чувствуют. Частый пульс, дрожь, повлажневшие руки, пересохшее горло – все это похоже на любовную лихорадку; им показалось, что они влюблены. На самом же деле эти ощущения возникают от страха высоты.

Такой анализ, похоже, позабавил Эву.

– На сей раз, – продолжил он, – ты не можешь обвинить их в том, что у них все от головы. Тут в чистом виде вопрос эмоций.

Эва подняла бровь:

– Упасть в чьи-то объятия или упасть с моста… В обоих случаях у тебя захватит дух.

Давид улыбнулся и, прежде чем ответить, глотнул вина:

– Вот видишь, Эва. Если люди неспособны даже распознать, влюблены они или нет, как они, по-твоему, смогут принимать правильные решения?

22

Эва повернула ключ в двери квартиры Робера Соло.

– Если он употреблял экстази, мы, конечно, найдем это вещество у него дома.

– Думаю, шансы есть. Ты здесь раньше бывала?

– Нет, но дубликат ключей сделали очень давно. У него не было родных, кроме нас.

Дверь открылась, и они увидели красивую прихожую с паркетным полом и лепниной на потолке. Надо сказать, что дом находился в старой части города, которая с годами постепенно уменьшалась, как шагреневая кожа.

– Здесь какой-то затхлый запах, – сказала Эва. – Просто невыносимо, пойду открою окно.

Она пересекла прихожую – паркет застонал у нее под ногами – и застыла у двери в комнату.

– Что такое?

Она молчала. Давид подошел и оказался в заставленной книжными шкафами просторной гостиной. Шкафы были пусты, а по всему полу валялись книги. В углу притулился письменный стол, зияющий выдвинутыми ящиками, а вокруг разбросаны, рассыпаны по полу открытые папки. Большой комод постигла та же участь. Длинный стол завален раскиданными документами.

В общем, картина еще та. Настоящее осквернение жилища покойного.

– Нас кто-то опередил и забрал экстази, – предположил Давид.

– Разворошив все папки?

Давид не уловил сарказма. Он подозревал, что все бумаги перерыли сотрудники секретных служб – искали свой вожделенный отчет. Могли бы вести себя уважительнее. Времени у них было достаточно.

Эва вошла в комнату и обогнула ее по кругу, явно огорченная, опечаленная. А Давид вдруг ощутил, как скверно он себя повел, согласившись быть сообщником этих людей. Ему стало стыдно. Стыдно, что скрывает от Эвы правду, морочит ей голову, пытается повлиять на нее обманом и врет сам себе, будто все это делает ради нее. В душе он чувствовал себя… негодяем. Да, настоящим негодяем… А потом внутри вдруг поднялась волна блаженства, и мозг захлестнуло что-то похожее на эйфорию. Произошел резкий выброс серотонина.

Эва взяла свой телефон и набрала какой-то номер.

– Кому ты звонишь?

– Его лечащему врачу. Если Робер был аддиктом, врач наверняка об этом знал, потому что они дружили.

– Он все равно нам не скажет. Медицинская тайна простирается за пределы смерти.

Эва пожала плечами:

– Он не стал бы делать вскрытие, если бы нам не доверял.

Врач взял трубку, и Эва включила громкую связь:

– Здравствуйте, это Эва Монтойя.

– Здравствуйте.

– Мне рассказали, что́ вы обнаружили на вскрытии, спасибо вам большое. Как вы думаете, передозировка серотонином могла произойти при употреблении экстази? Мой дядя употреблял вещества?

– Нет-нет, это невозможно. Вы ведь помните, Робер стал свидетелем ограбления банка, которое обернулось резней. Он уцелел, но этот опыт его травмировал, как и всех выживших. И его лечили MDMA – обычно его прописывают при посттравматическом стрессовом расстройстве. Но Робер плохо на него отреагировал, у него развился острый гепатит, то есть внезапно отказала печень. Спасли в последнюю минуту. А MDMA – основная составляющая экстази. Робер не мог его принимать. Он уже давно был бы мертв.

Эва бросила на Давида торжествующий взгляд.

– Но тогда откуда могла взяться передозировка?

Наступила тишина, потом раздался тяжелый вздох, означавший то ли сомнение, то ли бессилие.

– Боюсь, в программе импланта эмоциональной регуляции какая-то ошибка. Других версий у меня нет.

Эва нахмурилась:

– O’кей, спасибо за информацию. Хорошего дня.

Она отсоединилась и обернулась к Давиду, который грустно качал головой.

– Я об этом уже думал, – поспешил заметить он, – и проверил исходный код. У меня осталась копия – я тогда работал над этим проектом. Нет там никаких ошибок.

Эва с сомнением смерила его взглядом:

– Может, потом программу кто-нибудь нарочно модифицировал.

– А мы сейчас это узнаем.

Давид взял телефон и позвонил прежнему коллеге по группе разработки.

– Привет, Джефф!

– Привет, Давид! Сколько лет, сколько зим.

– Да не говори. Слушай, я тебе потом позвоню, поболтаем нормально, но сейчас у меня мало времени и мне срочно нужна информация.

– Так.

– Можешь сказать, кто проводил последнюю модификацию программы импланта эмоциональной регуляции и когда это было?

– Запросто, один момент.

Давид подмигнул Эве.

– Так… подожди… Это было… да, собственно, ничего и не было. Никто не вмешивался в программу после того, как ее запустили. А значит, мы недурно потрудились, старина!

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Спасибо, я тебе еще позвоню. Пока.

Давид отсоединился. От такой новости у него застыла кровь.

– Ну и? – спросила Эва.

– Похоже, предчувствие тебя не обмануло… Программа тут ни при чем. Видимо, Робера убили, введя ему вещество, высвобождающее серотонин.

Эва еще побродила по комнате, то и дело останавливая взгляд на разбросанных предметах.

– Пошли отсюда, – наконец сказала она. – Мне как-то неприятно. Мы как будто вломились в его внутренний мир.

Едва она произнесла эти