Рассвет Жатвы - Сьюзен Коллинз

на площадках разместили всякие зеркальные предметы. Одеяла из фольги, металлические миски. А там, где учили разжигать огонь, висело круглое зеркальце. Думаю, это была подсказка, однако до меня ничего не дошло, пока не увидела Арену, – вспоминает Вайресс. – Когда я поняла сущность места, то инстинктивно двигалась навстречу опасности, ведь на самом деле это было лишь ее отражение, а не она сама. Доверяйте своим инстинктам!

– Дельный совет, – кивает Мэгз.

Интерком с треском оживает, и чей-то голос зовет на тренировку. Мэгз прикрепляет нам на спину квадратики с номером двенадцать. У лифта нас встречают миротворцы, сажают в фургон и везут в спорткомплекс.

Когда мы выходим на свет, Мейсили окидывает Вайета беглым взглядом.

– Тебе следует держаться поувереннее, Вайет. – Он пытается выглядеть крутым. – Нет, так только хуже! Челюсть вперед. Выпрямись, выпяти грудь. – Она взъерошивает ему волосы и закатывает рукава. – У тебя наверняка есть мускулы из-за работы в шахте. Так покажи их!

– Да, так лучше, – признаю я. – Черная одежда тоже только в плюс.

– Мы – из Дистрикта-12, самой поганой вонючей дыры в Панеме! – восклицает Мейсили. – Мы дикие, как лошади в нашей колеснице. Я ударила по лицу сопровождающую, Хеймитч выставил на посмешище президента Сноу. Нам никто не указ! Мы не знаем удержу!

– Мы рисковые, – говорит Вайет.

– Безудержные! – добавляю я.

Миротворцы открывают дверцы, и мы выходим, изо всех сил посылая флюиды: мы совершенно непредсказуемы.

Обстановка здесь изменилась. Станции преображения заменили секциями для тренировки навыков выживания – разводить огонь, вязать узлы, свежевать животных, маскироваться – под присмотром инструкторов в белых облегающих костюмах. Дальний конец зала занят под тренировки с различными видами оружия. Я рад, что нам достался черный цвет, потому что трибуты в костюмах цвета зеленых соплей выглядят больными (не повезло тебе, Дистрикт-1), а трибуты Дистрикта-9 в сливочно-желтом смотрятся не более угрожающе, чем ватага цыпляток.

Нейлоновые веревки справа делят трибуны на двенадцать секторов, обозначенных номерами. Наши места находятся ближе к двери. Все уже разошлись по секциям, и только ребята из Одиннадцатого, одетые в темно-зеленое, столпились на трибуне и что-то горячо обсуждают.

– Мы везде появляемся последними? – сетует Мейсили.

– Заставим их ждать! – говорю я. – Впрочем, похоже, что про нас даже не вспоминали.

– Помните, мы – безудержные, – добавляет Вайет.

Мы выпрямляемся и идем в самую гущу событий.

Мэгз права. Здесь, в спорткомплексе, мы держимся вместе. Больше мы никого не знаем. И на Играх мы вряд ли кинемся убивать друг друга.

– Нужно пометать ножи, – решает Мейсили.

Неплохая идея. Невзирая на данное ма обещание, с ножом я обращаюсь вполне сносно, хотя и слишком люблю свои пальцы на ногах, чтобы увлекаться играми в ножички. Мишень на старом сарае или дереве – вполне себе цель. Блэр здорово играет, да и я не так уж плох. Вспоминаю свой подарок на день рожденья – новенький карманный нож, который и не метнул ни разу, и надеюсь, что Сид ему порадуется.

Пока мы пробираемся к секции ножей, я замечаю несколько съемочных групп, которые снимают тренировки, и патрулирующих помещение миротворцев. Слева от нас на верхней части трибун расположились гурьбой распорядители Игр в белоснежных хитонах. Они слоняются без дела, пьют кофе и делают записи, наблюдая за трибутами внизу. Через несколько дней нам всем выставят баллы от одного до двенадцати, по которым оценивается вероятность нашей победы в Играх. Зрители будут их учитывать, решая, стоит нас спонсировать или нет.

Мы присоединяемся к группе трибутов из Седьмого, одетых в коричневое. Пока тренер из Капитолия по имени Герсилия учит нас метанию ножей, все оценивающе друг друга изучают. Ампер сказал, что Седьмые уже согласились вступить в его союз. Впечатление они производят благоприятное: уверенные в себе и не заносчивые. Одна из них – стройная девушка с множеством черных блестящих косичек и маленькой резной брошью в виде дерева, прикрепленной к рубашке, – говорит мне свое имя – Рингина, и я тоже называю свое.

Усвоив азы (как держать лезвие, как замахиваться, не перекручивая запястье), мы становимся в очередь. На стенде стоит корзинка с целой дюжиной разных ножей, но оружие трибуту можно брать в руки лишь одно за раз. Бросаешь, парень в белом забирает нож и возвращает тебе. Герсилия выбирает модель для следующего трибута. Многие ножи отскакивают от мишени, хотя Мейсили попадает чаще, чем мажет, а я попадаю всякий раз. Метание помогает мне немного расслабиться – я вспоминаю связанные с игрой в ножички приятные моменты, когда мы с друзьями гуляли по лесам и всячески развлекались. Рингина попадает в яблочко, и я, забыв, где нахожусь, говорю ей: «Отличный бросок!»

Рингина благодарит за похвалу коротким кивком, и настроение падает: я знаю, что никогда не смогу убить ни эту девчонку, ни Мейсили или Вайета. Значит, вполне могу стать союзником Седьмых и примкнуть к команде Ампера.

Я начинаю переговоры фразой: «Так вот, Ампер сказал, что вы все…» – и не успеваю закончить, потому что справа мелькает вихрь цвета зеленых соплей, с грохотом опрокидывается корзинка с ножами, и по ребрам словно кувалдой бьют.

Кому доводилось получать под дых знает, что от удара испытываешь двойной шок: боль и обиду за нечестное нападение. Я валяюсь на мате, хватая воздух ртом, смотрю, как Панаш надвигается, и хватаюсь за рукоятку ножа. Не успеваю я подняться, как один миротворец бьет его шокером, а трое других оттаскивают прочь. Вайет подает мне руку, остальные трибуты собирают рассыпавшиеся по полу ножи.

И вот наступает такой момент: я поднимаюсь на ноги, оглядываюсь по сторонам и вижу, что я вооружен и они вооружены. Полдюжины трибутов держат в руках превосходные, смертельно опасные ножи. И я вижу, что миротворцев сегодня немного. Совсем немного. Соотношение четыре к одному. И если действовать быстро, нам, может, и удастся завладеть трезубцами и мечами с других площадок и обзавестись неплохим арсеналом. Встречаюсь глазами с Рингиной – готов поклясться, она думает то же самое! Герсилия протягивает корзинку, и девушка не без труда расстается с ножом.

Тренировка возобновляется, мы вдвоем идем в конец очереди, держась немного позади, подальше от чужих ушей.

– Руки подними, – велит Рингина.

Я осторожно вытягиваю руки, и она ощупывает грудную клетку, куда пришелся удар Панаша.

– Думаю, ребра целы. – Она отходит на шаг, сжав губы, в явном смятении. – Мы могли бы их взять.

Чем больше я об этом думаю, тем больше расстраиваюсь. Каждый год мы позволяем загонять себя на арену. Каждый год кровавая бойня сходит им с рук. Капитолийцы закатывают огромную вечеринку, а наши тела складывают в коробки, словно