Игорь Градов - Грустная история Васи Собакина

«…Безрадостным и печальным было наше возвращение домой. Все уже знали о постигшей нас неудаче, а потому встречали молча. Не было ни радостных криков, ни обычных приветствий… Я шел возле повозки, на которой лежало тело моего брата, и смотрел себе под ноги — стыдно было поднять глаза. Да, формально я не виноват в его смерти, но все же…

Я навсегда запомнил полный отчаянья и скорби взгляд матери, когда она увидела тело Эльтера. И тяжелую руку Клаара у меня на плече — крепись, Альмир, ты теперь в семье за старшего.

Потом был долгий и тяжелый обряд прощания с братом. Священник Сарель произнес положенные в таких случаях слова, друзья и родные постояли молча у тела, а затем Эльтера захоронили под нашим семейный деревом — как велит древний закон. Все правильно: мы, эльфы, дети леса, значит, после смерти должны возвращаться в его объятья.

У каждой нашей семьи есть в лесу свое дерево — под ним покоятся близкие и родственники, члены клана, связанные единой кровью или узами священного брака. И чем древнее семья, тем больше у нее захоронений. Под нашим деревом, например, свободного места почти уже не осталось…

На протяжении торжественной церемонии рядом со мной стояла Нолли — как друг и будущий член семьи. Она находилась прямо за моей спиной, и я чувствовал ее молчаливую поддержку. А когда пришло время прощаться, Нолли подошла к телу сразу после меня — по праву невесты старшего мужчины в семье. Мать была третьей, за ней — мой младший брат Ольгер.

Потом мы вместе с родственниками и друзьями пили душистый настой из лесных трав и вспоминали те дела, которыми и прославился мой брат. Все говорили о его стойкости и мужестве, прославляли как умелого и храброго воина, отдавшего свою жизнь за клан. Это была почетная и даже желанная смерть. Умереть за свою семью, за свой род — что может быть достойнее для эльфа! После обряда поминовения ко мне подошла Нолли.

— Что ты теперь будешь делать, Альмир? Обычай требует, чтобы ты отомстил за брата. Но не пойдешь же ты в замок один! А новый поход, судя по всему, состоится нескоро. Надо ждать, пока прибудут эльфы из соседних кланов, подготовить новый план… Да и большая война, если Клаар прав, уже не за горами, значит, придется отложить месть на неопределенное время…

Я просто пожал плечами — не знаю, что и когда буду делать. Но то, что отомщу за Эльтера, это несомненно. И дело здесь не только в нашем древнем обычае, но и в том чувстве ненависти, которое я испытал по отношению к князю. Месть сжигала изнутри мое сердце…

Нолли решила пока переехать к нам — чтобы помогать матери по хозяйству и готовиться к свадьбе. Она сочла своим долгом поддержать нашу семью в это трудное время, ведь за последний год мы потеряли уже двоих старших мужчин. Сначала погиб в стычке с солдатами мой отец, отважный Тирелль, а потом гвардейцы убили и моего старшего брата. Я стал главой семьи, хотя и не желал этого. Более того — боялся брать на себя такую ответственность. Но пришлось…

Поздно вечером в мою комнату заглянул Ольгер. Он был очень опечален смертью Эльтера и выглядел подавленным.

— Слушай, — попросил он, — возьми меня с собой!

— Куда? — механически спросил я.

— В поход, когда отправишься мстить за брата. Я знаю, что ты уже составляешь план…

Мне, честно говоря, было сейчас не до разговоров — боль от утраты Эльтера была еще слишком велика. Я лежал на кровати и смотрел в темноту — вспоминал Эльтера, его слова, жесты, улыбку… Поэтому я жестко ответил:

— Не глупи, ты никуда не пойдешь. Ты знаешь закон — один из эльфов должен всегда оставаться в семье, чтобы в случае гибели старших членов возглавить ее и при необходимости защитить от врагов. Так что твое место здесь, в нашей семье, возле матери и Нолли. Если я погибну, ты будешь опорой и утешением для них.

— Но есть ведь еще дядя Вилар, — напомнил Ольгер. — Он тоже имеет право на старшинство. „Брат матери и брат отца обладают теми же правами, как и старший сын в семье“, — процитировал он наш древний закон.

Подумать только, совсем недавно я почти то же самое говорил Эльтеру! А вот теперь это говорит младший брат. Эльтер хотел оставить меня дома, как бы предчувствуя, что все может кончиться плохо… Кто знает, как бы все сложилось, послушай я его. Я привстал с кровати и еще раз повторил Ольгеру:

— Да, дядя имеет право быть главой семьи, но только в том случае, если все остальные мужчины погибли. Но это пока не произошло и, надеюсь, не произойдет. Так что не проси и вообще — не морочь мне голову, ты остаешься дома! Я все сказал!

Брат надулся и вышел из комнаты. Обиделся, конечно, но ничего… Ничего, когда он подрастет, поймет, что я был прав. Дядя Вилар, конечно, достойный воин и наш ближайший родственник (все братья моего отца погибли в сражении при Ладернау), но все же лучше, если после меня семью возглавит именно Ольгер. Если я не вернусь, конечно…

По сути, для себя я уже все решил — как можно быстрее добраться до замка и убить князя. Чего бы мне это ни стоило. Надо было только дождаться удобного случая, чтобы незаметно покинуть деревню. Ведь одному мне, без сопровождающих, не дадут выйти за пределы леса, а рисковать чужими жизнями я не хотел…»

К моему столу плавно подрулил Славка. Выражение его лица было самое что ни наесть жалостливое. Ох, не нравится мне это — небось, опять денег попросит. И почти не ошибся.

— Слушай, старик, — начал он, — ты что сегодня делаешь?

— В принципе, ничего…

— Не хочешь с Верочкой в кино сходить? Здесь в кинотеатре отличный фильм показывают, и сеанс удобный — начало в полседьмого, как раз после работы…

— Да не хочется чего-то, — протянул я, — лучше я с Верочкой немного погуляю, а потом домой провожу, и все.

Я, честно говоря, сегодня вообще не был настроен куда-либо идти — хотелось поскорее добраться домой, посмотреть немного телевизор, почитать перед сном. В общем, окунуться в рутину привычной семейной жизни. Да и с собачками подольше следовало погулять — я же обещал Элле, что буду регулярно выводить в парк ее болонку. Вот встретимся с ней, пообщаемся, может, она и передумает — возьмет обратно свое сокровище… Славка, видимо, понял, что я не в настроении, и заюлил:

— Понимаешь, старик, в общем, я с Людочкой на сегодня договорился…

— Ну, а я здесь причем?

— Ты не причем, — согласился Славка, — а вот Верочка — причем. Кажется, у нее отдельная комната в коммуналке, так?

— Да, но у тебя же есть собственная квартира, однокомнатная…

— Верно, — кивнул Славка, — вот только у Аллочки ключи от нее имеются… А она в последнее время начала слишком часто ко мне наведываться, причем без всякого предупреждения. Свалится, как снег на голову, войдет и говорит таким сладким голосом: «Я тут рядом проезжала, по делам, вот и решила к тебе завернуть, порадовать, так сказать, своим присутствием… Ты ведь рад мне, зайка, правда?» Ничего себе заявочки, да? А у меня радости — полные штаны… Вдруг я с женщиной или еще что-нибудь? Представляешь, даже за моду взяла — как войдет, так сразу начинает подушки обнюхивать — не пахнут ли незнакомыми духами? И под кровать заглядывает — не завалялись ли где чужие трусики? Вообще озверела, подозрительней любой жены стала! С чего бы вдруг?

Я неопределенно пожал плечами — может, возрастное?

— Так что привести к себе Людочку я никак не могу, — продолжил Славка, — вот и прошу помочь по-дружески… Выручай, старик! Если Аллочка меня с бабой застанет — все, считай, конец. Страх и ужас в одном флаконе! Ты ж ее знаешь — кошка бешеная!

Я Аллочку знал, поэтому спросил:

— Зачем же ты отдал ей ключи, если знал, что она такая ревнивая?

— Да так, — неопределенно пожал плечами Славка, — растащило меня от любви, вот и допустил стратегическую ошибку. А теперь не поправишь — требовать обратно нельзя, Аллочка сразу догадается, что у меня кто-то есть. И неловко как-то…

— Неловко штаны через голову надевать, — нравоучительно произнес я, — ухи не пролазють! Чем же ты думал, когда впускал эту бешеную кошку к себе в дом?

— Тем самым местом, — тяжело вздохнул Славка, — ясно, что не головой. Да ладно, Вась, будь другом — поговори с Верочкой, а? Пусть даст ключи на часок-другой, а вы пока в кино сбегаете, хороший фильм посмотрите. И удовольствие получите, и доброе дело сделаете… А добрые дела, Василий, как известно, на Страшном суде засчитываются. Вот представь себе: призывает тебя Господь и спрашивает: «Что ты, Вася Собакин, хорошего в своей жизни сделал? За что тебя в рай пускать?» А ты ему в ответ: «Другу своему помог, Славке, выручил в сложной ситуации». И Бог тебя пустит в рай или что у них там есть… Ведь ты хочешь в рай, Василий, а?