Александр Розов - День Астарты

— По ходу, так, — снова подтвердил Тигрис, — Мы же показали ему ID этой лавочки.

— Ага! Точно! — мастер-сержант хлопнул себя ладонью по бедру, — Видите ли, герр Рорхбаум, мы пошутили. Эти ID были карнавальные. А в действительности мы из опергруппы «Inter-Brigade Mobile», IBM. Мы работаем по программе пресечения работорговли совместно с полициями стран 4-го мира. В данном случае, нашими партнерами являются: милиция Доминиона Моту-Атауро и служба безопасности Социалистической Республики Тимор-Лесте. Такие дела.

Арестанты подавленно замолчали, пытаясь переварить это сообщение. Тигрис, тем временем, повернулся к монитору камеры наружного обзора, и произнес.

— О! Гляди, Лауа, по ходу, эти девушки — соотечественницы комбрига Ним Гока.

— Ого! Сюрприз! — воскликнул мастер-сержант Нтай, и переключил изображение с монитора на 100-дюймовый экран.

На пляже Ним Гок непринужденно перебрасывался большим ярким мячом с тремя бирманками и общался с ними на каком-то явно родном для них языке.

— …А может, и не просто соотечественницы, — развивал свою мысль Тигрис, — может, родственницы. Ага! Во, как они ему улыбаются.

— …Или односельчане, — предположил Нтай, — Короче, по-любому, свойственники. А значит, как я мыслю, сейчас от красных будет запрос на выдачу этих фигурантов.

— Типа, да, — согласился Тигрис, — И что мы ответим?

— Я так мыслю, что отдадим, — сказал мастер-сержант, — Какие проблемы?

— Мне кажется, мы могли бы договориться, — подал голос из контейнера вице-спикер Средиземноморского отделения ЮНЕСКО Конрад Нейдлиц.

— О чем? — фыркнул Нтай.

— О деньгах, — напрямик пояснил тот.

Мастер-сержант скривился и поскреб слегка небритую щеку.

— Прикинь, Дарт, этот фигурант предлагает нам взятку.

— Типа, коррупция, — согласился стрелок-инструктор.

— Ага, — Нтай кивнул, — Эти юро привыкли, что все продается.

— Сумма может быть весьма значительной, — присоединился к разговору директор Суэцкого филиала Центрально-Европейского Инвестиционного банка Парсиваль Фелклинг, сидевший в одном контейнере с Рорхбаумом и Нейдлицем.

— Значительная сумма — это сколько в цифрах? — лениво поинтересовался Тигрис.

— Миллион долларов, — выпалил банкир.

— Тююю, — разочарованно произнес стрелок-инструктор, — Лауа, ты слышал? Этот фигурант сказал: «миллион долларов».

— Ага! — ответил мастер-сержант, — Я как-то раз прочел у Ленина: типа, европейские буржуи такие жадные, что сами продадут комми веревку, на которой те их повесят.

Дарт Тигрис энергично кивнул.

— В точку! Этот Ленин был головастый дядька, хоть и комми.

— Сто миллионов, — твердо произнес Рорхбаум.

— Прогресс, — лаконично прокомментировал Нтай.

— Типа, да, — согласился Тигрис, — Может, отмажем его за сто миллионов?

— Не факт, что у него есть сто миллионов, — скептически заметил мастер-сержант.

— Мы втроем соберем эти деньги, — уточнил чиновник Еврокомиссии.

— Тююю, — стрелок-инструктор вновь выразил разочарование, — Прикинь, Лауа, он предлагает это за всех троих.

— Несерьезно, — припечатал Нтай.

Возникла короткая пауза. Трое бывших пассажиров «Golden Sun», покрутились в контейнере, обмениваясь многозначительными взглядами.

— Мы соберем триста миллионов, — тихо сказал Парсиваль Фелклинг.

— Триста миллионов US-долларов золотом, — уточнил Тигрис.

— Извините, — сказал банкир, — но такая операция невозможна. Это же десять тонн.

— Фигурант прав, — заметил мастер-сержант, — Золотом не получится. Пусть будет купюрами по 20 долларов. Только, чур, не новыми, а юзаными.

Фелклинг тяжело вздохнул.

— Послушайте, полтораста тысяч пачек двадцаток это тоже нереально.

— А как вы предлагаете? — спросил Нтай.

— Мы переведем их на любой счет, который вы укажете, — ответил банкир.

— Хэх… — мастер-сержант почесал в затылке, — Если бы у нас был счет…

— Если у вас его нет, то я могу вам его открыть за час.

— Ага! А потом списать с него наши деньги? Знаем мы такие фокусы.

— Какие гарантии вас устроят? — спросил Фелклинг.

— Хэх… Если бы я в этом разбирался…

— Надо позвать Диггера, — перебил Тигрис.

— О! Точно! — Нтай поднял палец к потолку, — Надо позвать Диггера.

— Кто это? — с тревогой в голосе, спросил Нейдлиц.

— Надежный парень, — ответил стрелок-инструктор.

— И головастый, вроде Ленина, — добавил мастер-сержант.

На этой стадии коррупционного диспута, Генрих Думстад, старпом «Golden Sun», сообразил, что в сделке никак не упоминается экипаж яхты.

— Эй! — воскликнул он, — А как же мы!?

— Вы? — равнодушно переспросил Вольфганг Рорхбаум.

— Да, мы! Мы что, по вашему, не люди?

— К сожалению, — вздохнул консультант Еврокомиссии, — наши фонды ограничены.

— Эй! Вы что, бросаете нас?

— Давайте будем реалистами, — предложил Конрад Нейдлиц.

— Да вы просто суки! — завопил кто-то из матросов.

— Вы грубы, — заметил чиновник ЮНЕСКО и, обращаясь к мастер-сержанту, очень спокойно попросил, — Вы не могли бы избавить нас от общества этих людей?

— Легко! — ответил Нтай, вытащил из кармана своего комбинезона алюминиевую боцманскую дудку и свистнул.

Из противоположного угла ангара появилась дюжина папуасов, одетых в униформу «tropic-military», и вооруженных пистолет-пулеметами с примкнутыми штыками.

— Чего надо, команданте? — спросил их предводитель.

— Этих шестерых мы передаем местным властям — сказал мастер-сержант, — Только сделайте так, чтобы когда красные кхмеры будут их забирать, старшина по конвою написал расписку по установленной форме, а не как попало.

— Ясно, команданте, — ответил предводитель папуасов, и дал знак своим бойцам.

Через минуту, шестерых членов экипажа уже вели к выходу из технического ангара, одинаково приставив им штыки к спине между лопатками. Матросы повиновались конвоирам (а что им было еще делать), но при этом ругали бывших VIP-пассажиров такими словами, какие редко услышишь даже в голландском портовом борделе.

— Ничего личного, — произнес Нтай, проводив глазами процессию, — Ним Гоку надо содрать с кого-нибудь кожу. Без этого никак.

— Надеюсь, они не будут долго мучаться, — со вздохом, сказал Парсиваль Фелклинг.

31.03. Университетский инфо-канал Kimbi-wiew.

Тимор — Атауро — Хат-Хат.

Репортаж Пепе Кебо.

Aloha foa! Это я Пепе Кебо с плавучего атолла Хат-Хат! Цинично воспользовалась приятельскими отношениями с Лэсси Чинкл, моей соседкой по жилому модулю, и получила возможность пообщаться в непринужденной обстановке нашего клуба с математиком Кватро Чинклом — ее сводным братом… Кватро, ты возмущен таким бессовестным поведением прессы в моем лице?

Кватро Чинкл: Я возмущен, если говорить о тебе, как об абстрактном представителе прессы. Но если говорить о тебе конкретно, то с чего бы я стал возмущаться вполне естественным поведением симпатичной девушки? Я имею в виду твое естественное желание узнать поближе такого привлекательного парня как я. Ответ принят?

Пепе Кебо (смеется): Ответ принят! Скажи, а как у тебя получилось появиться здесь практически мгновенно после звонка Лэсси?

Кватро Чинкл: Я бы не сказал, что мгновенно. Я прилетел через 4 часа после звонка Лэсси. Объясняю, как это получилось. С 13 по 27 марта я проводил цикл занятий в экономическом колледже на Хотсарихиэ, на юго-западе округа Палау. После этого я задержался там на три дня, просто потому, что место очень интересное. А потом я собирался погостить у Лэсси на острове Понпеи, Каролины. Вдруг, она звонит мне и сообщает, что находится не дома, а на Тиморе. Парадокс в том, что с Хотсарихиэ до Тимора вдвое ближе, чем до Понпеи. Даже при моих любительских способностях к пилотированию, собственно дорога заняла у меня два с половиной часа.

Пепе Кебо: А что именно ты любительски пилотируешь?

Кватро Чинкл: Турбовинтовой «Fiji-canard». Это несколько устаревшая флайка. Лэсси сразу после «Aloha!» обозвала меня «тормозной улиткой». Она с детства считает меня медлительным. Я привык. Последний раз я обиделся на нее лет 15 назад — она ночью намазала мне физиономию зубной пастой. С тех пор Лэсси немного повзрослела.

Пепе Кебо: А почему тебя назвали «Кватро», если из пятерых детей ты второй по старшинству, а не четвертый?

Кватро Чинкл: Потому, что практически я появился в доме четвертым, уже после Алюминиевой революции. Я родился на Киритимати, приблизительно в 5-м году до Хартии. Во время гражданской войны 1-го года, там произошло крупное морское сражение, а в городке Банан была батарея колониальных гвардейцев. Ее снесли из корабельной артиллерии вместе с частью городка. Я в тот момент гулял, а от дома практически ничего не осталось. Потом меня подобрал военный патруль, а дальше — обычная процедура. Вообще-то с новой семьей мне повезло. Хотя, почему с новой? Просто с семьей. Ту, которая была, я едва помню. Так, что-то отрывочное.