Почти идеальный мир - Лоран Гунель

– Это нормально. И я понимаю, что проделывать все это на публике неловко. Но попробуй хоть раз, только для нас двоих. Я хочу удостовериться, что ты все чувствуешь. А потом сможешь заниматься сам, у себя дома. Поставишь любую музыку и будешь танцевать. Все выиграют, если будут танцевать каждый день хоть по несколько минут. Вроде смешно, но со временем отношение к своему телу изменится, а значит, изменится и отношение к жизни.

Тут в сопровождении еще семи или восьми музыкантов снова появился барабанщик. Инструменты они несли на ремнях через плечо.

– Это что, шутка такая? Надеюсь, это все не для меня?

Эва одарила его убийственной улыбкой. Возможно, дьявольской.

– Казалось бы, парадокс, но чем больше соберется музыкантов, тем быстрее ты о них забудешь.

– Да ну конечно!

– Сейчас сам увидишь.

Через несколько минут Давид в тишине, босиком, с фуляровой повязкой на глазах, стоял в центре круга барабанщиков и спрашивал себя, какое когнитивное искажение привело к тому, что он дал слабину и все это допустил.

– Не забывай, – тихонько заговорила Эва, и ее безмятежность резко контрастировала с тревогой Давида. – Слушай и ощущай музыку. Не задавай себе вопросов, ни о чем не думай, расслабься и позволь музыке направлять твои движения.

Давид уже подумал было, что сказать-то легко, но вдруг, без предупреждения, вокруг него рассыпались искры мощного звука, словно вспыхнул большой пожар, – это одновременно заиграли все барабанщики, выдерживая ритм и идеально совпадая друг с другом. Эффект оказался головокружительный, и у Давида перехватило дыхание. Он уже не просто слушал одного музыканта – он был в самом центре ритмичной, чеканной музыки, и она окружала его, обнимала, проникала в каждую клеточку тела. Она звучала гораздо громче его тихого внутреннего голоса, и тот быстро умолк. От этого звука все тело завибрировало, вошло в резонанс с музыкой. И Давид задвигался, даже не заметив, как это случилось… Он уже не осознавал, что делает… Но все-таки он танцевал!

Он бы не смог сказать, сколько времени длился этот опыт. У музыки свой пульс, и законам времени он не подчиняется.

Судя по лицу, Эва была довольна.

– Дебют получился удачным, – сказала она. – Дома занимайся сам, как можно чаще. И на работе в перерывах тоже можно.

– Ага, посреди офиса, в центральном проходе, врубив музыку на максимум. Успех гарантирован.

– Следующий этап, – засмеялась Эва, – слившись со своим телом, освободиться от интеллекта. Только тогда ты сможешь принимать решения и делать выбор, не поддаваясь никаким когнитивным искажениям в усталом мозгу.

– Нет уж, следующий этап – твой. Теперь моя очередь. Ты увидишь, что даже в области, далекой от ментального, человеческое существо не умеет принимать только правильные решения. А пока что сфоткай меня с барабанщиками. В LoveМе это будет сенсация.

Он отдал Эве свой мобильник и снова завязал себе глаза платком.

– Давайте, – бросил он музыкантам, – сделайте вид, что играете.

Но тут его телефон зазвонил.

– Кто там?

– Миотезоро, – ответила Эва, протягивая ему аппарат.

Давид, как был с платком на глазах, взял трубку и поднес к уху.

– Привет, малыш. А ведь ты выиграл: врач Робера Соло приехал и сделал вскрытие.

– Да ты что?!

– Да. Но инкогнито. Сказал, что решился на это в память о погибшем друге. Однако письменный судебно-медицинский протокол ты не получишь.

– Но он разобрался, в чем там дело? Каково его заключение?

– Все признаки серотонинового синдрома.

– А на человеческом языке?

– Передозировка серотонином.

Давид почувствовал, как плотно утрамбованная земля уходит у него из-под босых ног.

Нельзя допустить, чтобы это услышала Эва.

– Давай я позвоню тебе завтра?

– Как хочешь, мой птенчик.

Давид отсоединился и судорожно сглотнул.

– Все в порядке? – спросила Эва.

– Да, но, если бы я дал ему поведать обо всех его бедах и напастях, это заняло бы часа два.

– А как снимок? Делаем?

Он вернул Эве телефон и принял позу танцора в движении.

Передозировка серотонином…

Давид одно время был одним из главных айтишников в группе, создавшей алгоритм, который обрабатывал информацию, собранную имплантом, и стимулировал мозг к выбросу серотонина. Если система дала сбой, виноват, очевидно, алгоритм.

– У тебя очень неестественная поза, – со смехом сказала Эва. – Ты танцуй, а я выхвачу интересный момент в движении.

Не снимая с глаз повязки, Давид через силу улыбнулся.

Невозможно сказать Эве, что он, возможно, косвенно в ответе за смерть ее дяди.

18

Давид всю ночь не спал.

Прошло уже больше двух лет с тех пор, как импланты эмоциональной регуляции стали всеобщим достоянием. Если в алгоритм закралась ошибка, наверняка пострадали и другие люди. Но сколько?

В пятом часу утра, так и не сомкнув глаз, Давид включил лампу на ночном столике. Жалко, конечно, что снова придется нарушить статистику сна в приложении здоровья. Однако он понимал, что не заснет, пока не найдет ошибку. Глаза слипались, но он встал с постели, натянул футболку, приготовил себе кофе и уселся в кресло перед компьютером.

Давид покинул проект два года назад, но сохранил исходную программу. Теперь он без труда нашел ее на диске и вывел на экран. И несколько раз чихнул. Если он схватил насморк, то исключительно потому, что долго стоял босиком на голой земле. Сделав большой глоток дымящегося кофе, он погрузился в нудное чтение текста программы.

Когда рассвело, он сделал перерыв на легкий завтрак и душ.

Браво, Давид, ты стоял под душем на сорок секунд меньше, чем обычно. Сэкономил четыре, запятая, шесть литра воды.

Еще через четыре часа, не отрывая глаз от экрана, он съел сэндвич. В 17:32 его покрасневшие от напряжения глаза уже скользили по последней строке программы.

Он снова рухнул в кресло и глубоко вздохнул: его буквально раздирали противоречивые чувства. Алгоритм не содержал ни одной ошибки. От этого Давиду, конечно, стало немного легче, но напрашивалась другая разгадка, и она тревожила. Если передозировка серотонином не связана с недочетом в исходной программе, то либо программу успели изменить, либо передозировку спровоцировала инъекция. Давид уже заподозрил, что предчувствие Эву не обмануло.

Тут вибрация телефона вывела его из размышлений. Сигнал тревоги от «Номеров»: если он будет приходить реже, его рейтинг понизится. Давид поморщился. Выступать в качестве неактивного партнера ему вовсе не хотелось: от неактивного до импотентного всего один шаг. Если понизится его рейтинг, ему придется довольствоваться менее желанными партнершами.

Он немедленно послал сообщение Миотезоро. Идти одному не хотелось.

Через несколько часов оба очутились