Второй - Сергей Артурович Медведев

Смотрели, что приезжие носят, фотографировали, набирали статистику, выясняли, что народу надо. А потом я сам стал придумывать, рисовал модели.

– А сейчас рисуете?

– Рисую. Этикетки для консервов рисую. Некоторые с эротическим уклоном.

– А можно посмотреть? – попросила Оксана.

– Мы можем спуститься в подвал и познакомиться с моим творчеством, так сказать, в галерее. Подвал – это и галерея, и овощехранилище одновременно.

Виктор Сергеевич приподнял люк и предложил Оксане спуститься вместе с ним под землю. Лида спустилась за ними.

– Это «Анна Герман», – сказал Виктор Сергеевич и поставил на стол трехлитровый баллон с томатами. Баллон был украшен этикеткой с изображением крупной обнаженной женщины, держащей в руках помидор размером с голову. Еще несколько таких же овощей лежали у ног дамы.

– В основе реальный персонаж? – спросила Оксана.

– Я хотел, чтобы было похоже на певицу Анну Герман, потому что есть такой сорт. Но не получилось. Так что, можно сказать, это мои фантазии.

– Красивая. – Оксана провела пальцем по груди Анны Герман.

– Да! А вот, считаю, находка. – Виктор Сергеевич сдул пыль с двухлитровой банки. На банке была нарисована средневековая пушка. Из пушки вылетали черные ядра, ядра летели над морем в сторону едва угадываемой земли. Ядер было много, фон – голубое небо. – Работа называется «Блэк черри», по сорту томатов. Они черные и круглые.

– Прямо получилась ткань в горошек. Вы талант, Виктор Сергеевич.

– Это далеко не все. Вот эта оргия, как говорит моя жена, называется «Калькутта».

– Ой, Витя, не все надо показывать гостям, – притворно рассердилась Лида.

– А вот пусть Оксана угадает, как я назвал эту работу? – Виктор Сергеевич достал литровый баллон с остроконечными томатами. На этикетке Петров нарисовал грядку, из которой, как снаряды, торчали полтора десятка этих самых томатов.

– Это девичья грудь? – предположила Оксана.

– Согласен, что похоже, но нет, это не груди, а буденовки, головные уборы военных начала двадцатого века, есть такой сорт. Буденовка и грудь очень похожи.

– А жена присутствует на ваших работах?

– Иногда. Недавно нарисовал портрет. Получилось смешно. Хотите посмотреть?

– Витя, не надо. Он с меня только карикатуры рисует. Витя, не надо, – едва слышно проговорила Лидка.

– Хорошо, не буду, – громко сказал Виктор Сергеевич, а Оксане шепнул на ухо: – Я вам ночью покажу, когда все лягут спать. Выходите ночью во двор. Я рисую этикетки и на свою винно-водочную продукцию. Покажу и попробуем. Есть «Девушка с голубым орехом», очень вкусная настойка.

Оксана улыбнулась и кивнула, как бы поощряя собеседника продолжать в том же духе. Но Виктор Сергеевич остановился и надолго замолчал, осмысливая возможные последствия предложения. Последствия сразу не просчитывались.

– Красота у вас какая. Внизу море. Вид красивый. Куры. Свои помидоры. Я бы хотела жить здесь, – мечтательно произнесла Оксана.

– Так живите! Вон сколько свободных домов. Можете поселиться рядом с нами. У нас есть колодец, могли бы брать воду у нас. – Виктор Сергеевич произнес эту фразу с улыбкой в голосе, журналистка понравилась пенсионеру, и он был бы не против, чтобы Оксана поселилась рядом.

– Колодец старый, воды мало. На Первой улице тоже есть пустые дома с колодцами. – Лидка была против соседства с журналистской и говорила с несвойственной ей хрипотцой. – А вы, Оксанка, замужем?

– Живу с парнем.

– Но это не Миша? – спросил Виктор Сергеевич.

– Нет. Миша старый.

– Эх, приезжайте с парнем, – вздохнул Виктор Сергеевич.

– Но у вас, наверное, опасно.

– Только по ночам. Когда иногородние через деревню на юг проходят. А местные меня все уважают. Даже Леонидовы, были у нас такие. Предлагаю выпить. И можно продолжить осмотр подвала.

– Господи, Витя, зачем ей подвал, давайте осмотрим залу, – предложила Лида.

Зала была Лидкиной, так сказать, выставкой достижений. На фотографиях, висевших на стенах, можно было увидеть: Лидку на велосипеде, на пьедестале почета, на пляже в Турции и, наконец, вместе с печальным Виктором Сергеевичем в загсе. Фотографии были большими, тридцать на сорок, как окошки.

– Да вы прямо красавицей были. – Оксана с любопытством заглядывала в незнакомый ей мир.

– Еще до вашего рождения, между прочим, – заметила Лида.

Виктор Сергеевич погладил жену по голове и едва заметно улыбнулся:

– Лида хорошей была.

– А что это у вас за посуда? – Оксана взяла в руки блестящую металлическую чашу на мраморном основании.

– Это Лидины кубки, – объяснил Виктор Сергеевич. – Вот, читайте: «Л. Васильевой за первое место в межрайонном соревновании по велокроссу». Васильевой она раньше была. Сейчас у нее моя фамилия – Петрова.

– Золотой кубок, настоящее золото?

– А пусть она сама расскажет! Расскажи, есть тут золото?

– Есть золото, есть серебро, есть бронза. Все за велосипедный спорт, – сказала Лидка. – Но главная моя награда – это Витя. Я паспорт у него украла, не хотел на мне жениться, сама в загс отнесла.

– Интересно, – заметила Оксана и опять что-то записала в блокнот. – А это что? – Журналистка показала на огромную серую мраморную вазу.

– Это прах моего отца. Он завещал после смерти увезти его подальше от города.

– Какой ужас! – отшатнулась от вазы журналистка. – Неужели и со мной такое случится?

– А я в отца. Даже брови у меня отцовские, смотрите. – Лида убрала со лба волосы.

Оксана взяла вазу в руки.

– Тяжелая.

– Пять килограммов.

– Почему же вы не развеяли пепел?

– Развеяла. Это песок и немного камней. Для устойчивости вазы.

После торжественного ужина Оксана предложила Виктору Сергеевичу повторить ранее сказанное на камеру. Но уже во дворе. При естественном освещении.

– Давайте по-быстрому, пока не стемнело. Где ваша ученица?

– Какая ученица? – Виктор Сергеевич забыл про Маргариту.

– Рита! Иван Иванович просил, чтобы она сказала пару слов о вас как о наставнике молодежи и немного о туристической привлекательности региона. – Рита! Рита! Где вы? – закричала Оксана.

– Я здесь. – Хмурая Рита в купальнике и бейсболке появилась неизвестно откуда. – Я за забором стояла.

Рита хромала, у нее была сломана нога – постарался Вадик Леонидов. Вадика не было уже почти год, но нога никак не заживала. Нинка Леонидова говорила, что это из-за недоедания.

– Карандаш, блокнот и яблоко взяла? – спросила Риту Оксана. – Я предупреждала.

– Да.

– Станешь у входа на кухню, будешь делать вид, что записываешь речь Виктора Сергеевича. Будешь на заднем плане. Время от времени кусай яблоко, это витамины. И чаще улыбайся. Все остальное я сделаю закадровым текстом.

– То есть мне ничего не говорить?

– Не надо сбивать ритм.

Маргарита дрожала от холода, все-таки ноябрь. Но съемка должна была быть «летней», и Рита обмахивалась веером, так можно было скрыть дрожь.

Оксана принесла из бронетранспортера перевязанную синей изоляционной лентой камеру «GOLDSTAR», вставила в нее кассету.

– Виктор Сергеевич, обязательно скажите,