Осколки - Даннил Филатов

практикующим психологом, чтобы он помог мне интерпретировать результаты пройденного вами небольшого теста. И хотя он множество раз напомнил мне, что нужно более глубокое и комплексное обследование и даже просил приехать к нему как меня, так и вас, уже даже на данном этапе можно поставить ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ диагноз.

Линда и Нильсон молчали, внимательно слушая. Они дали доктору возможность продолжить.

— Позвольте мне для начала рассказать, в чем суть теста с цветными карточками…

— Док, покороче, — отрезал Нильсон, — нужно лечить болезнь, а не разбираться.

— Очень поверхностное суждение, мистер Брайер, — парировал Салливан, — но вы не специалист. И все же, — он развел руками, — как скажете, буду покороче. Восемь цветов — восемь «мест» для восприятия. Наиболее нас интересуют первые четыре. Самый первый цвет, который вы выберете характеризует ваши стремления. Характер действий, которые вы готовы предпринять в сложившейся ситуации. И это — зеленый, а именно настойчивость, но граничащая с упрямством. Вторая позиция — цель, которой вы хотите достичь данными средствами. Синий — спокойствие, удовлетворенность. Нетрудно понять, что именно этого вам сейчас и не хватает. Третья позиция показывает ваши истинные ощущения, которые вы испытываете в данный конкретный момент. Тут все просто: черный. Это сильный страх и тревожность. И да, остается еще четыре позиции. Оставшееся расположение показывает, к чему у вас безразличное отношение и к чему вы относитесь негативно. Вот последнее тоже интересно. Последними двумя карточками, которые вы выбрали были желтый и красный, а именно: склонность к общению и прикладывание морально- волевых усилий. Вы не только не хотите с кем- либо общаться, но и прикладывать дальнейшие усилия к борьбе с этой проблемой. А потому, насколько мне помогла консультация моего коллеги, я могу утверждать, что у вас пост- травматическое стрессовое расстройство. Эта болезнь характеризуется гиперфиксацией на стрессовом эпизоде, которая часто выражается в кошмарах, галлюцинациях и так далее, а кроме того сопровождается апатией, общей отстраненностью и негативным отношением к себе. Бывают еще и физиологические симптомы, для чего мне и потребовались общие анализы, но они вторичны.

— Так, — Нильсон сложил руки в замок, — диагноз есть. И что? Какое лечение?

— Не торопитесь вы так, мистер Брайер, — Салливан сделал глоток чая, — я вижу, что вы очень взволнованы, а кроме того хотите всего и сразу. А что если я вам скажу, что выздоровлению предшествует глубокий курс психотерапии, а в запущенных случаях перемежаемый с медикаментозным лечением?

— Я не обрадуюсь. Через две недели Линда вернется в Хьюстон и выйдет на работу.

— Категорически запрещено!

— Что?

— Чтобы справиться с болезнью вам нужно преодолеть гиперфиксацию на стрессовом моменте, для чего следует достичь состояния полного покоя на длительный срок, а кроме того прорабатывать ситуацию с психотерапевтом. Если на работе вы столкнетесь с вопросами войны, это спровоцирует новый приступ и сведет все лечение к нулю. Я бы посоветовал взять отпуск, но еще раз повторюсь, моя специальность не дает мне права делать осознанные прогнозы. Накануне вашего визита я ознакомился с медицинскими статьями, где говорится, что выздоровление может занять несколько месяцев.

— Скверно, док. Скверно, — Нильсон откинулся в кресле.

— Я не могу уйти с работы! — Тиль вскочила на ноги, — я не имею никакого права все бросить из- за собственных проблем. Это моя вина, что я не смогла справиться, что сломалась! Но если я покину кресло в Совете, кто поможет людям, за которых я в ответе?

— Мисс Тиль, успокойтесь, — Мэтью медленно встал со своего места, — вам не об этом сейчас нужно беспокоиться.

— Линда, он прав, — вмешался Нильсон, — ты сойдешь с ума, если продолжишь в том же духе.

— Не надо меня успокаивать! Я не могу! Я просто не могу… Ведь тогда, зачем я нужна?

— Что? — удивленно переспросил Брайер.

— Если я потеряю место в Совете, то стану бесполезна, я так долго шла к этому, столько потеряла, чтобы наконец что- то построить и удерживать это, а все сломает один поступок?

Нильсон хотел было что- то возразить, но и сам на несколько мгновений вернулся на год назад. Возможно, он тоже чувствовал вину за то, что Линда бросилась за ним и попала в плен. Скорее всего, он тоже винил себя за случившееся.

— Это не важно, — ответил он серьезно.

— Что не важно?

— Твое место в Совете. Это всего лишь должность. Она не стоит твоего здоровья. Если ты захочешь, то сможешь помогать людям и без статуса советника, — Брайер был как никогда уверен в себе, но Линда встретила эти слова враждебно. Он ничего не понимал, хотя сам был таким же. Она зло усмехнулась

— Тебе ли это говорить? Стоило ТЕБЕ потерять свою должность, и что случилось? Стал прятать виски…

— Линда! — Брайер кинул взгляд на врача, но тот застыл в нерешительности.

— Не нужно отмахиваться. Кто- то должен справляться, кто- то должен бороться, выполнять свое предназначение, иначе все зря. Иначе он победит, — продолжала гнуть свое Тиль.

— Ему будет только на руку, если ты окажешься в психлечебнице. Послушай, нужно всего лишь преодолеть это. Да, придется чем- то пожертвовать, но в конце концов мы справимся.

— Нет, — Линда сделала шаг назад, — нет, я не могу пойти на это. Не могу бросить последнее, что делает меня тем, кто я есть.

— Работа не делает тебя той, кто ты есть!

— Я могу делать что- то, быть значимой для тех, кому я нужна! — Линда вспомнила, как тетя рассказывала ей о нуждах города, которые были и ее нуждами. Она не могла этого лишиться, столько людей ждали помощи.

— Ты значима для меня. Для Агаты, для Майло. И не важно, какую должность ты занимаешь, — продолжал убеждать Нильсон, но Тиль уже не слушала.

Она вышла из кабинета, заморозив дверную ручку, увела машину. Вернувшись домой девушка вытащила из тумбочки таблетки, а из- под кровати непрозрачный пакет. Выдавив из блистера три белых кругляшка она отправила их в рот, а затем, поразмыслив, добавила к ним еще одну таблетку снотворного. Она знала, что это спровоцирует провалы в памяти, понимала, что нет времени планомерно устранять проблему, нужно нанести по ней один сокрушительный удар.

Черный силуэт вновь возник перед ней, белая улыбка пересекла черное пустое лицо.

— Пошел ты! — выпалила Тиль, и улыбка тут же исчезла, — я не боюсь тебя, — она свинтила крышку с бутылки. Последний шанс все исправить, — я сама справлюсь, — несколько глотков обожгли горло, подступила тошнота. Девушка отпала от бутылки, закашлялась, затем побежала в ванную, вылила все оставшееся содержимое в унитаз, после чего заморозила бутылку и расколов ее на мельчайшие осколки отправила вслед за жидкостью, после