Хоррормейкеры - Пол Дж. Тремблей

растревоженным ульем, пока возится со всякими там бюстами героев и репликами масок. Я вхожу, неся маску в смятом бумажном пакете из-под продуктов. Поднимаю пакет, словно фонарь, который должен освещать мне путь. Ну или словно голову горгоны, увидев которую вы изменитесь навсегда. Меня провожают настороженными взглядами и шепотками. Я давно привык быть либо невидимым, либо о-о-очень-очень-очень страшным, либо просто пугающим. Съемки начнутся только через две недели, но моя работа над перезагрузкой уже началась.

Жанель Ко – глава команды. Высокая, но пониже меня. На ней красная футболка «Твин Пикс: Сквозь огонь» и черные джоггеры. Ей где-то тридцать-сорок, не могу определить точнее. В любом случае это самые долгие десять лет. При виде меня она возбужденно хлопает в ладоши и говорит:

– Жду не дождусь увидеть ее, но, блин, пожалуйста, скажи, что ты нес ее не прямо в пакете. Иначе я арестую тебя за жестокое обращение с масками.

Я уверяю Жанель, что маска не просто в пакете, а в герметичной коробке и набита чистой тканью, чтобы держала форму.

– Я надеваю ее дважды в месяц по вторникам, – говорю я.

Люди вечно не понимают, когда я шучу. Меня это печалит.

Вся студия жаждет разоблачения. Жанель надевает латексные перчатки, открывает пакет и извлекает маску. Я жду разочарования: поникших плеч, покачивания голов, скрытых вздохов, нахмуренных бровей, какие у людей бывают, когда они сомневаются, стоит ли задавать вопросы. Маске не хватает живости, внутренней сущности. Она обретает их только тогда, когда ее надеваю я. В этом, собственно, весь секрет. Маска не просто ждет, когда ее наполнят, она высасывает из владельца что-то жизненно важное и демонстрирует это.

Но никакого разочарования на лицах Жанель и ее команды нет. Пока девушка рассматривает маску, все вокруг ахают и охают. Некоторые неуверенно, с трепетом тянутся к реликвии и спрашивают о ее происхождении. У меня нет ответа, так что я пересказываю историю Клео, нашедшей маску в заброшенной школе, историю, которая стала частью закулисного канона «Фильма ужасов». В 2019 году я дал интервью сайту Bloody Disgusting, где косвенно подтвердил, что это входит в лор фильма. Я рассказываю команде студии, что за годы, прошедшие после съемок фильма, восемь раз переезжал и каждый раз пытался расстаться с маской. Говорю, как важно двигаться дальше, несмотря на то что сейчас мы переснимаем фильм. Говорю, что после каждого переезда я все равно случайно находил маску в какой-то из коробок, когда распаковывал вещи. Рассказываю, как совсем недавно, после переезда в Лос-Анджелес, она нашлась в коробке с посудой, в закрытой кастрюле. Лежала там, глядя на меня пустыми глазницами. Говорю, что найденный предмет – всегда про́клятый. Эта приукрашенная правда (но не ложь, обратите внимание) дополнительно дискредитирует историю Клео, но я на этом и строю расчет. Вера в подобное должна даваться трудно, должна требовать преодоления сомнений.

Кстати, я вовсе не говорю, что Клео все выдумала. Она никогда не признавалась, что нашла маску как-то иначе.

Младшие гримеры не знают, как ко мне относиться, да я и сам не знаю. Жанель почти не слушает меня, она аккуратно примеряет маску на слепок лица молодого актера, имя которого я не помню так же намеренно, как имя продюсера Джорджа. Без маски этот актер не похож ни на меня, ни на того, кем я когда-либо был. Нос недостаточно острый, подбородок слишком крупный. Простите уж, но он хотя бы половину фильма должен пробыть Глистом. Я уверен, что он прекрасный актер, ну или хотя бы умеет на экране выглядеть красиво. Но имя Глиста этот человек примеряет и носит по несколько часов в день. Когда съемки закончатся, Глист не станет неотъемлемой частью его сущности. Он забудет Глиста так же легко, как забудут в старости его самого, ничем не примечательного.

– На мне она выглядит лучше, – говорю я. Раздаются смешки, хотя это была не шутка.

Жанель ведет меня в глубину студии. Я не могу удержаться и оборачиваюсь, чтобы кинуть через плечо взгляд на маску. Может, даже дважды.

Но я пришел в студию FX не только продемонстрировать маску. Я пришел сделать слепок головы, лица и груди. После моих многочисленных уточнений, что я никогда через такое не проходил, коллеги Жанель объяснили, что перед тем, как нанести силикон от ключиц и выше, они наденут на меня резиновую шапочку. Ноздри, однако, оставят неприкрытыми, чтобы я мог дышать. Жанель перебивает, мол, с моими ноздрями и носом будет работать только она. Говорит: «Я профессиональный носовик-затейник с долгими годами опыта. У тебя ведь нет клаустрофобии? Если что, ты этого не слышал». После силикона они наложат гипс, создавая внешнюю оболочку, которую будут снимать в два этапа. А мне надо только снять футболку, облачиться в мусорный пакет, а дальше сидеть спокойно и дышать.

Я надеялся, что в студии будет раздевалка, но пришлось обойтись. Возможно, у меня просто разыгралось воображение или сработало проклятие знания, но, пока я снимал футболку, гомон в студии затих, а лампы стали светить ярче и холоднее. Мне дали пакет, но теперь заныривать в него, чтобы скрыть то, что все видели, уже как-то поздно.

Я делаю вид, что ничего ужасного не происходит, что никакого проклятия нет. Я уже знаю, о чем меня будут расспрашивать, и игнорирую взгляды окружающих. А черный пластиковый пакет тем временем медленно опускается и накрывает меня.

МОНТАЖНЫЙ ЛИСТ

Нарезка кадров:

– Новый день, тот же класс, ребята таращатся на пустую парту. Студентка по имени ШЭРОН, сидящая впереди, поворачивается и печально смотрит на них.

ШЭРОН: Сожалею о вашем друге.

ВАЛЕНТИНА: Спасибо, Шэрон.

– Ребята идут по школьному коридору. Другие оглядываются на них и пялятся.

– Ребята идут по пригородной улочке.

– Ребята в заброшенном классе, изо всех сил закидывают стоящего спиной Глиста хламом.

– Ребята сидят вечером дома и морозятся от родителей.

Клео плачет в спальне, хватается за голову или смотрит в пустоту. Она переворачивает постер очередного фильма ужасов так, чтобы видеть картинку. Фильм непонятен, картинка – цветовой взрыв.

Валентина сидит на полу в гостиной и рисует Глиста в блокноте. (Позже, когда мы вернемся в ее гостиную, рисунок будет другим, с намеком на будущую сцену; последним будет грубый набросок Глиста со спины с широко раскинутыми руками и устремленными кверху коленями. Он словно парит.)

Карсон выходит из кухни, блуждает по темному лабиринту дома, поворачивает без всякой логики, на одних эмоциях, а комнат становится все больше.

– Новый день, дословно повторяются сцена в классе (но сочувствие выражает другой одноклассник), сцена в