Teronet - Боги и Боты

В конечном итоге они обе уселись на соседнем диванчике по другую сторону от Рикки. Мне почему-то всё это напоминало американское шоу Джерри Спрингера! [48] По идее мы сейчас должны выяснять отношения. Может, даже подраться. Рейтинг бы у них тогда взлетел до небес.

— Паздроваитес? — Рикки посмотрел на меня и на неё по очереди.

— Кх… — предательский комок в горле заставил откашляться. — Здравствуй, Сирена.

— Прива! — она так умела это произносить, что я тут же поплыл, а зал умилённо вздохнул.

— Rikki, a mona ya skazhu etamu percu? [49]

— Даразумеется. Валаите, — кажется, он хотел сказать «Валяйте» — похоже, его это всё только веселило.

— Пaслушаи, ти! — я уже и так смотрел на неё, и она могла не привлекать к себе внимание каким-то специальным образом, но, видимо, завелась лесбиянка, долго держала в себе этот гнев.

— Kris, ti abischala!

— Shut up!

Вот кто тут настоящий мужик! Это вам не Рикки. Эта тётка настоящий, реальный пацан! Щас она мне покажет!

— Da. Ya abischala, paka ne videla eti kadri, a patom slushala, cho on tut plel!.. I teper imu vse kazhu [50].

Зал замер в напряжённом ожидании. Я сам был уверен, что меня сейчас сравняют с землёй, выльют на меня помои, оттаскают за волосы и так далее. А сколько ещё сидящих перед своими мониторами людей увидят это ток-шоу после посева!? Наверное, они так же застынут, перестав на минуту пихать себе в рот очередной бутерброд.

— Думаиш, ти асобенн? Думаиш, тибе всео мона..?

И тут я как будто отключился… я просто перестал слышать всё, что она говорила, брызгая слюной и выставляя в мою сторону свой указательный палец… как будто звук выключили… я больше ничего не слышал, только одно повторял в своей голове «…думаиш, ты асобенн…»

Потом я очнулся, когда понял, что она больше не кричит, а все, в том числе и Сирена, смотрят на меня с недоумением, как будто ждут какой-то реакции. Может мне вопрос задали… не знаю. Но я не стал молчать. Сказал, что думал, в наступившей тишине медленно и спокойно:

— Странное дело. Задай мне кто-то этот вопрос сто лет назад, я бы не сомневался в ответе… Но теперь задумался… Странно это всё…

— ШТА? — Рикки нетерпеливо заёрзал.

— Ощущать, что ты — ОСОБЕННЫЙ.

— Ета всо? Ви болше ништа не хатите…?

— А что ещё..? Эмм… Сирена, — зал снова замер, — мне действительно жаль…, хотя, вроде жалеть не о чем, — все шумно выдохнули. — Жаль, что тот второй раз был только в моём сне… тебе бы понравилось…

По залу пробежал какой-то вздох недоумения. Сирена глупо хлопала ресницами, а Кристина сорвалась с места и побежала ко мне с явно агрессивными намерениями. Меня никто, видимо, не собирался защищать, поэтому я сделал то, что подсказало мне моё тело — кинулся навстречу, чтобы не встретить её в сидящем положении, при этом, не сообразив сразу, что с её скоростью не успею разогнуться. Так я и остался в согнутом положении, словно игрок в американский футбол или в регби. В результате моё плечо встретило её живот на суммарной скорости движения наших двух тел. Женщина согнулась пополам и захрипела. Я отошёл, она упала на спину и стала с хриплыми звуками хватать ртом воздух. Сирена бросилась её спасать, а я отошёл ещё дальше и даже сел на своё место, не совсем контролируя свои действия из-за выброса адреналина.

В этот момент на сцену вбежала два бота, которые встали между нами, не понимая своей функции в этот постконфликтный момент. Зрители свистели и выкрикивали кто что: «Tak eyo!», «Day yey ischo!», или «Padlec!», «Fucking sheet!»… Рикки азартно обсуждал что-то с невидимым существом в своём ухе. Сирена рыдала, гладя подругу по лицу.

Через секунду на сцену выбежали боты в медицинских халатах и с носилками — они уложили Кристину на них и унесли за пределы студии. Сирена бежала вслед за носилками, не прекращая плакать. Зал проводил её благодарными аплодисментами и затих в ожидании продолжения действа. Силовые боты тоже испарились.

— Ух! — наконец сказал постепенно приходящий в себя Рикки. — А у нас сиодна сплашнои клинч… Шо кажите?

— А ничо, — в этот момент я отчётливо услышал одинокий девичий крик из зала, — «иа вазму тваи гены», — его поддержали жидкие аплодисменты.

— Ну, следуим некст. Внимание — екран!

На Екране появилась подпись «дримконтент» и зрители увидели отрывок из моего сна, к сожалению, плоский. Там где я высказывал Сирене свою «концепцию» всех тягот размножения генетических лесбиянок в ситуации конца света. Учитывая характер сна, не было видно ни меня, ни всей обстановки со стороны. Ракурс был один-единственный — из моих глаз. Зато все увидели ЕЁ… то есть не реальную Сирену, а Сирену глазами моего невротичного бессознательного. Она была ещё прекраснее. Даже с какой-то подсветкой и дымкой вокруг лица, чем-то вроде ореола.

— А с каметой ви ни ашиплис! — зал слегка похлопал.

— Не понял.

— Забеити. Абетам позжи. Калитес, ви — гамафоп. В ваше времиа ето било норм, и ваши корни там, в двацатам веки…

— Не буду колоться. Хватит принуждать меня к согласию с вашими клишированными оценками.

— Ну, тк аткротес мне, Сим-Сим. Зачем диве мазги пудрили пра ката-строфу? — опять зал замер… а я тщательно подбирал слова, чтобы не ляпнуть что-то невпопад.

— Я просто хотел её… а, возможно, и был влюблён в тот момент…

Зал выдохнул и заволновался, какие-то недовольные выкрики, шептания… Рикки тоже был недоволен. По крайней мере, нахмурился.

— Ви риал синк — ета ок, как причина?

Все опять замерли… и я понял почему… они замерли в надежде. Все люди в глубине души хорошо ко мне относились и, негодуя, всё же надеялись, что я не такой. И что я рано или поздно скажу что-то хорошее и доброе, может, повинюсь, и они успокоятся.

— Да, — у меня не было никаких сомнений, что именно так и нужно ему отвечать.

— Мне, признаться без разницы, что будет с этими бедолагами, когда медицины не станет. Меня волновало тогда только то, что мне была нужна эта женщина — что в этом неестественного? А для этой цели все средства хороши, так было всегда…

— Ета истественна, да, но… не слишкам ли прима? Ми не зоо, ми — лиуди! — и, не дав мне ответить, тут же продолжил. — Встричаите иксперта — пиэчди, прафесар истарической психолоджи, Виктор Ваинштеин! — в зал вошёл давешний старичок и сел там же, где сидели Сирена с подругой.

— Прива, Виктор, кажити, — шта причина такова?

— Добрый день, Рикки, а можно я буду говорить на диалекте нашего гостя?

— Мона. Тока астарона! Наш «гост» не лиубит промахов, — в зале жиденько посмеялись.

— Я постараюсь. Итак, ваш вопрос, если можно так сказать, — классический. Что первично: внутренняя мораль мужчины, его культурный уровень и уважение к чувствам других людей, с одной стороны, или отсутствие в его жизни реальных побед на личном и карьерном фронте, высокая конкуренция со стороны других мужчин, менее деликатных, чем он?

— Очен интерест…

— Если раньше, до появления точных методов исследования в психологии ещё существовали споры на эту тему, а в быту люди скорее полагали, что на первом месте внутренние факторы — мол, мужчины либо изначально плохие, либо хорошие. То теперь наука даёт однозначный ответ. На первом месте — именно ВНЕШНИЕ ограничения, которые появляются как в результате жёсткого воспитания, так и в ситуации слабой конкурентоспособности данного мужчины, — Рикки стал показывать ему жестами, чтобы тот двигался ближе к теме. — Ощущение постоянных побед запускает выработку тестостерона, который в свою очередь толкает самца на всё новые и новые завоевания [51]. Отсутствие побед, ощущение себя неудачником снижает уровень тестостерона. Природа как бы сообщает данному индивиду, что его гены не самые лучшие и ему не стоит много спариваться, строить карьеру, заниматься предпринимательством или политикой. Лучше уединиться, жениться, возможно, заняться культурными вопросами, не связанными с соревнованием; философией, где много размытых недоказуемых спекуляций. А может и вообще перейти в мир иной, усыпить себя…

— Ага!

— Да. Помните, эксперимент, который провели в 2071-м году? Когда только появилось первое оборудование для считывания человеческих фантазий. Взяли нескольких добровольцев и предоставляли им в течение пары недель всё, что только у них ни появлялось в качестве желаний или мечтаний. Параллельно замеряли их религиозность, совестливость и прочие моральные свойства, как в интервью, так и с помощью всевозможных тестов, подстав, разыгранных актёрами… Помните..? Под конец эксперимента они растеряли чуть ли не все морально-этические качества, какие у них были. [52]

— Стоите, ви микаите, что наш герои бил лузом и фрикам?

— Есть у меня такая гипотеза, — ишь, какой умник. — Помните, как неуверенно автор контента говорил о возможности использовать свои накопления?