Эльрида Морозова - Кто я

Это был крах всего! Ключ мне нужен был больше всего на свете. Двери из Корпуса были очень большими и массивными. Я мог бы таранить их грузовиком, но на это уйдет слишком много времени. Люди уже включили аварийное освещение. А если они сейчас прибегут сюда?

Я подумал, что если я сейчас не открою дверь, я не открою ее никогда.

Тогда на помощь мне пришел Другой Он. Видно, для него самым страшным здесь казался излучатель. Он показал его женщине, а потом выстрелил недалеко от нее. По стене с треском прошла голубоватая электрическая волна. Женщина вздрогнула, но все еще не сдавалась. Тогда Другой Он наставил излучатель прямо на нее. Она было вскрикнула, но я снова зажал ей рот рукой и снова показал ей на рисунок ключа.

Кажется, что-то сдвинулось с места. Женщина закивала головой и сделала движение в сторону. Я понял, что она хочет пойти за ключом, лишь бы по ней не били излучателем.

Я верил ей, потому что другого выхода у меня не было. Да и постоянное отсутствие рта развивает у тебя другие способности. Мне приходилось общаться телепатически. И я сейчас просто знал, что она боится и согласна выдать нам ключ.

Я привел ее в помещение, где хранились гермошлемы. Я подумал, что надо бы уничтожить их все. Людям не надо давать никакого воздуха.

Женщина вытащила откуда-то точно такой же ключ, какой был нарисован на коробке, и подала его мне. Я побежал к двери и начал тыкать ключом куда ни попадя. Я не знал, как открыть дверь. Я пытался воткнуть его в коробочку, на которой он был нарисован, но это не получалось.

Пришлось опять просить женщину. Я подвел ее ближе и жестами потребовал, чтобы она открыла дверь. Она затравленно оглянулась, будто бы ища где-то помощи. Может, она просто тянула время. Я встряхнул ее, Другой Он снова показал ей излучатель.

И это подействовало. Женщина вставила ключ в коробочку, и дверь начала открываться.

Я хотел поблагодарить ее. Она сделала то, что не сделал для меня ни один человек. Она мне помогла. Да, она это сделала не по своей волей, а под принуждением. Но я был ей благодарен.

Сказать спасибо я ей не мог, так как рот у меня не работал. Тогда я просто посмотрел ей в глаза. Но я привык общаться телепатически, а она нет. Я не увидел в ее глазах ничего, кроме страха.

Тогда я отпустил ее. Она вырвалась из моих рук и побежала. Я слышал стук ее каблуков по коридору. Я понимал, что она позовет на помощь людей. Лучше бы я убил ее на месте или хотя бы просто оглушил чем-нибудь. Но как это можно было сделать после того, как я почувствовал к ней благодарность?

Может, я сделал неправильно, но мне сейчас некогда было думать об этом. За этими открывающимися дверями меня ждал мой мир.

Мы с Другим Ним выскочил в спасительную дверь и оказались внутри шлюзокамеры. Я тут же подскочил к другой двери, которая вела наружу. Перед ней не было никаких кнопок, никаких коробочек с нарисованными на них ключами. И я понял одну непреклонную истину: вторая дверь не откроется, пока не закрыта первая. Это ведь шлюзокамера, она специально сделана так, чтобы корпус не был разгерметизирован.

Но мне надо было именно это: разгерметизировать корпус. А тут все специально предусмотрено так, чтобы я не смог это сделать. И еще неизвестно, что я увижу снаружи. Да, я имею ключ от внутренних дверей. Но смогу ли я войти с ним обратно? Мне ведь надо не просто сбежать, а вернуться сюда и разгерметизировать корпус.

Если я сейчас отсюда выйду, то никогда уже не вернусь обратно. И не сделаю то, что должен.

А дверь неуклонно закрывалась за моей спиной. Я мог бы схватить Другого Него за шкирку и вытолкать обратно в корпус. Но мне показалось, что времени для этого слишком мало.

В последнюю секунду я повернул обратно и успел проскочить в узкую щель. Другой Он оглянулся на меня. Он не понял, зачем я это делаю. В глазах его был вопрос. Я постарался сказать ему глазами, чтобы он подождал меня снаружи. Что я обязательно последую за ним.

Но дверь между нами закрылась. И в тот же миг, как я понял, начала открываться наружная. Сейчас Другой Он увидит свой мир, о котором забыл под электролучами. А я пока остаюсь здесь.

Мне нужно будет снова попытаться открыть дверь, и пока она открыта, подвезти туда грузовик. Он не даст двери полностью зарыться, и тогда корпус может разгерметизировать. Людям тогда придет конец. Если только они не наденут гермошлемы.

Их надо было уничтожить. Сначала я хотел сломать их руками или проехать по ним колесами грузовика. Но потом вспомнил, что в любой машине должно быть горючее. Я знал, что оно легко воспламеняется, так как неоднократно видел в гаражах надпись: «Не курить! Огнеопасно!» Я знал также, что люди очень любят толкать в рот скрученные в трубочку бумажки и пускать из них дым. Чтобы поджигать эти бумажки, они пользуются зажигалками. Мне осталось только молить бога о том, чтобы у женщины на складе оказалась зажигалка.

Я вытащил канистру из машины, подбежал к полкам с гермошлемами и облил их все. Теперь надо было найти огонь.

Я шарил по ящикам стола, по шкафам, по полкам, но ничего похожего не находил. И тогда мне на глаза попался маленький карманный фонарик, который я видел в руках у женщины. Он валялся под столом, так как от страха она уронила его.

Я поднял фонарик, посветил им на облитые бензином полки. Они от этого не загорелись. Они не загорелись даже, когда я в сердцах стал тыкать фонарем в гермошлемы. Я уже хотел выбросить бесполезную вещь, как вдруг заметил маленькую кнопку. Я нажал ее, и не поверил своим глазам: с другого конца фонарика была зажигалка.

Я поднес огонь к полкам, и они тут же занялись пламенем.

А немного погодя раздалась сирена, возвещающая о пожарной опасности.

Я уже слышал топот ног, которые бежали сюда. Времени у меня совсем не оставалось. Я подбежал к коробочке на двери, сунул туда ключ так же, как женщина. Дверь стала открываться. Я побежал к своей машине, и тут увидел нескольких человек, которые заворачивали из основного коридора в торцевой.

– Вот он! Бей его! – услышал я за своей спиной.

Я распахнул дверь своего грузовика и запрыгнул в него. Когда я захлопывал за собой дверцу, что-то просвистело возле меня, и стекло вдруг посыпалось на пол. Я понял, что в стекло попала пуля, которая предназначалась для меня.

Я спешно завел грузовик и поехал. Я слышал, как пули стучат по металлической оболочке машины. Я резко развернул грузовик и въехал в двери, которые уже начали закрываться.

Выхода было два: блокировать либо внутреннюю дверь, либо наружную. Безопаснее было второе, так как мне хотелось быстрей убежать от людей с оружием. И лучше бы мне было полностью въехать в шлюзокамеру, но я не успел. Я почувствовал толчок сбоку, и тот час же мою машину понесло куда-то в сторону. Я слышал звук сминающегося металла и понимал, что грузовик оказался зажатым между стеной и дверьми.

Я слышал голоса людей. Они были очень злыми. Если бы люди добрались до меня, они бы меня убили. Скорей всего, даже не просто обработали, а именно убили. А мне сейчас не хотелось ни того, ни другого.

Машина больше не двигалась, зажатая между дверью и стеной. Но выстрелы продолжали лупить по ней. И я понимал, что это мои последние мгновения.

Я вылез из машины и, чтобы быть подальше от людей, спрятался перед кабиной. Прямо передо мной была вторая дверь. Если бы мне ужалось ее открыть, я одержал бы победу. Но она была неприступна. И у меня даже не было никаких инструментов, чтобы повлиять на нее. Единственный мой инструмент – машина – мне сейчас не подчинялся.

Я подумал, что люди очень глупые. Если бы они были умнее, то стреляли бы не в зад моей машины, а под ее днищем. Тогда они попали бы мне в ноги. Они могли бы даже проползти по полу под машиной, и тогда бы убили меня. Но они не догадывались сделать это. Очень, очень глупые создания. И перед смертью у меня была только одна отрадная мысль: о том, что люди глупые. Лишь она одна радовала меня.

С такими глупыми можно было бы справиться. Они убьют МЕНЯ, но не смогут убить НАС. И обязательно найдется кто-то или другие кто-то, такие же, как я, которые смогут все понять и противостоять угнетателям.

Я видел человеческую психологию насквозь. Они считают нас примитивными и тупыми. Если бы они считали иначе, у них не поднялась бы рука порабощать нас. Им нужно было твердить себе под нос, что мы тупые. И из-за этого они плохо выполняли свою работу. Они могли бы обрабатывать нас лучше, следить за нами лучше, обезопасить свой корпус лучше. Но они считали, что «все сойдет и так», потому что мы слишком тупые, чтобы подняться. Поэтому они все больше опускались и опускались.

И в эти последние мгновения перед смертью я чувствовал успокоение. Я понимал, что я не один такой. И что сегодня я одержал большую победу. И она не может быть одна. За ней последуют другие. Пусть я даже не увижу их или не осознаю, но сейчас мне легче от понимания этого.