ХРОНИКА ЧУМНЫХ ЛЕТ - Норман Ричард Спинрад

вообще нет в национальном банке данных! Тогда они проверяют отпечатки пальцев и получают мой послужной список из Легиона. Все! После этого меня разве что в канализации найти можно будет, и то мелкими кусочками.

Но торчал я там не без причины. Во-первых, у меня снова появились отметины. Еще немного, и любому будет видно, что я болен, а на побережье, по крайней мере, можно было укрыться в нелегалке. Во-вторых, меня уже лихорадило, я слабел и, может быть, соображал к тому времени не очень четко.

А кроме того, прямо на виду, на другом берегу залива, стоял Сан-Франциско. Город, куда сексполы никогда не совались. Единственное по-настоящему безопасное место для зомби вроде меня. Единственное место, где я смогу трахаться без проблем, пока не свалюсь замертво. Всего-то рукой подать... Сан-Франциско стал для меня как цель в жизни, я чувствовал, что просто обязан попасть туда, прежде чем отброшу копыта. Да, собственно, что еще мне оставалось?

Однако на полуострове за городом располагались непреодолимые заграждения из проволоки-резанки и лазерных ловушек, плюс отборные части СП , а со стороны залива крутилось столько патрульных катеров и вертолетов, что с их помощью можно было, наверно, Бразилию взять. Короче, все, чтобы не дать этим бедолагам-трахарям выбраться из карантинной зоны. И не дать таким, как я, пробраться внутрь.

Никто и никогда не возвращался из Сан-Франциско. А туда существовал только один путь: проверка, черная карточка и билет в одну сторону на вертолете секс-полиции, откуда тебя сбрасывают уже в зоне с высоты пять футов. Но мне и это не светило. Если я попадусь сексполам, мне, конечно, «выпишут билет», только, как пить дать, не в Сан-Франциско.

Можно было еще наподобие камикадзе рвануть в одиночку через заграждения, но это уж совсем верная смерть. Я понимал, что у меня последняя стадия, и мне немного осталось, но из ума я пока еще не выжил.

ДОКТОР РИЧАРД БРУНО

Какое-то время я ничего не предпринимал. Деньги перечислил на отдельный счет и ни слова не сказал о случившемся Мардж. Ходил каждый день на работу, но и там тоже ничего не делал.

Я словно в трансе был, этакий зомби с парализованной совестью. Ненавидел себя каждое мгновение каждого прожитого ужасного дня. Да, я достиг своей цели в жизни. Я победил Врага. Я мог бы стать спасителем человечества. Я должен был им стать...

Вместо этого я лишь скрывал свою тайну от жены и копил кровавые сребреники..

Стал ли бы я действовать по своей воле? Победила ли бы во мне совесть? Сохранил ли бы я верность клятве Гиппократа? Не знаю и уже не узнаю.

Но так случилось, что решение заставил меня принять Тод, мой сын.

Как-то вечером к дому подкатила машина секс-полиции с задержанным Тодом. Его поймали, когда он ошивался в одном из баров, где можно снять вживую. Его карточку сверили с национальным банком данных, и она показала голубой статус. Экспресс-проверка генома — о введении которой я, кстати, узнал только от секс-полиции — тоже подтвердила, что у него нет Чумы, так что задерживать его было не за что.

Но они нам с Мардж целую лекцию прочли. Мы, мол, не знаем, как давно он этим занимается, уверяет, что в первый раз зашел. Пока у него голубая карточка, но вы, мол, сами понимаете, как легко там «подцепить». Купите своему отпрыску интерфейс и всыпьте ему по первое число, пока он не загремел в Сан­Франциско.

Мардж разрыдалась и долго не могла успокоиться, а у нас с Тодом состоялся тем временем этакий мужской разговор. Жалко было парня и как-то неловко, но я требовательно спросил:

— Ты хоть понимаешь, чем рискуешь?

Он удрученно кивнул.

— Да... Но разве... разве оно того не стоит?

— Боже!

— Но, пап, ты-то ведь знаешь, как было раньше! Вживую, безо всяких этих железяк и резинок! Ты полагаешь, я должен прожить всю жизнь и ни разу не попробовать?

— Но ведь речь идет именно о твоей жизни, Тод!

— Ну и что?! — упрямо произнес он.— Мы все рано или поздно умрем. Так лучше прожить настоящую жизнь, пусть недолгую, чем умереть старым трусом, не знающим ничего, кроме интерфейсов и секс-машин! Я предпочитаю рисковать... но быть мужчиной. Лучше красиво умереть, чем всю жизнь трястись от страха. Или ты не согласен?

Что я мог ему сказать? И что сказал бы мне Тод, знай он мою восхитительную и жуткую тайну? Как я мог глядеть в глаза своему сыну и, тем более, читать ему лживые нотации? Что мне было делать?

Только одно.

Если уж я так боялся спасти мир ценой собственной жизни, то я мог спасти, по крайней мере, сына, причем в корпорации «Сатклифф» никто ничего и не узнал бы. Хотя бы так, тайком, разделить с кем-то еще свою ужасную ношу.

Видимо, состояние Тода, его мучения и сомнения указали мне путь и придали смелости.

Обычно говорят, что мужик, если заведется, то только одним местом и думает, но мой случай оказался исключением, которое, наверно, только подтверждает правило. Мой лучший друг стал теперь моей совестью и моим советчиком. Используй меня по назначению, требовал он, и эпидемия жизни распространится по всему миру.

ЛИНДА ЛЕВИН

— Я , может быть, и шлюха, и работаю вживую, но я не убийца! — возмущенно заявила я этому типу.— Меня еще ни разу не просили сделать такую гнусность!

Он подкатил ко мне в баре в Пало-Алто.

С некоторых пор я стала проводить много времени в подобных местах, потому что мне казалось, там труды Девы Марии особенно важны. Именно в таких заведениях собирались озлобленные на судьбу «подцепившие» со своими липовыми голубыми карточками, чтобы, если получится, отомстить какому-нибудь глупцу, который пока еще здоров. Каждый раз, когда мне удавалось убедить кого-то из этих несчастных утолить свой голод со мной, я спасала человека от Чумы. А если мне удавалось еще и привлечь его к трудам Девы Марии вместо того, чтобы передавать болезнь новым «голубым карточкам», в рядах Любовников Девы Марии становилось одним больше.

Но Ричард — так он, во всяком случае, представился — это нечто! Такого подонка я еще не встречала.

Он хотел, чтобы я перепихнулась с ним вживую, а затем, неделю спустя, чтобы я трахнула его сына, еще мальчишку! Цена, мол, не имеет значения.

— А что такого? У тебя ведь