ХРОНИКА ЧУМНЫХ ЛЕТ - Норман Ричард Спинрад

на практике. Однако законы строго запрещают введение человеку живых, способных размножаться вне лаборатории, искусственных микроорганизмов — даже в исследовательских целях. Чтобы начать проверки на людях, мне потребовалось бы решение Конгресса, и даже после этого могли пройти годы, прежде чем дредноут получит сертификат ФДА{1}.

А у меня оставалось только пять дней. Через пять дней я должен был проходить проверку. Если результат будет «черный» — а иначе и быть не могло,— я потеряю работу, и меня без долгих разговоров вышвырнут в карантинную зону Сан- Франциско. То есть, полное поражение.

Сохранить голубую карточку и довести все проверки до конца я мог только одним способом — испробовав вирус-дредноут на себе. Не получится, значит, не судьба, так и так проиграл. А получится — в чем я не сомневался.— тогда и вовсе незачем кому-то знать, что я нарушил правила ФДА.

Короче, я ввел себе культуру вируса-дредноута. И через три дня от Чумы не осталось и следа. Я взял у себя немного крови для опытов. Затем заразил образцы несколькими другими штаммами Чумы и еще кое-какими ретровирусами. Мой дредноут уничтожил их все.

Я позвонил Харлоу Принсу, президенту корпорации «Сатк-лифф», и попросил созвать специальное собрание совета директоров, на котором пообешал представить им величайшее достижение медицины за последние пятьдесят лет.

Казалось, Нобелевская премия по медицине уже у меня в руках.

А поскольку дредноут распространяется половым путем, без дорогостоящих массовых вакцинаций, он сможет победить Чуму и в разлагающемся Третьем мире, так что, чем черт не шутит, может быть, мне дадут и вторую Нобелевскую — за сохранение мира.

УОЛТЕР БИГЕЛОУ

Элейн наотрез отказалась от секса даже через интерфейс. Она вообще отказалась спать со мной в одной постели. И принялась всячески меня изводить. Есть дома стало невозможно: то недоварено, то пережарено, то непонятно на что похоже. Кругом беспорядок, грязь. И она продолжала настаивать, чтобы я отвел Билли в автоматический секс-салон, а когда я в очередной раз отказывался, твердила, что я поступаю «не по-христиански».

Я совсем не узнавал женщину, с которой прожил столько лет. Она вела себя так, словно у нее была какая-то другая, скрытая от меня сторона жизни. Я бы даже сказал, словно она мне изменяет. Возможно ли это? И как давно началось? Неужели она все эти годы делала из меня дурака?

Разумеется, мне несложно было проверить. Я приставил людей следить за ней, но наблюдение выявило не любовника. Вернее, не мужчину.

Мне представили письменный доклад. Фотографии. И даже раздобытую каким-то образом видеозапись.

Оказалось, что Элейн пристрастилась к секс-машинам.

Почти каждый день, когда я уходил на службу, она посещала какой-нибудь из автоматических секс-салонов и проводила там не меньше часа, занимаясь с машинами различными извращениями, о которых я не имел раньше представления и которые, признаться, даже не мог себе вообразить.

Когда я предъявил ей доказательства, она безо всякого стеснения признала, что занимается этим за моей спиной уже несколько лет.

— Ты меня просто не удовлетворял, Уолтер.

— Блудница! Изменница!

— Изменница? Напротив! Я делала это как раз для того, чтобы не изменять мужу!

— Но это против закона Божьего!

— Покажи мне, где об этом сказано в Библии!

— Это грех Онана!

— Боже, Уолтер, во всем мире Чума! Или, может быть, ты до сих пор не заметил?

— Я-то как раз заметил, и я знаю, что Господь испытывает нас, а ты Его предала!

— Я Его предала? Или Он нас?

— Богохульство!

— Богохульство, говоришь? — гнула она свое,— Но разве мог тот самый Бог любви, о котором учил Иисус, отнять у нас естественную любовь и заставить нас обратиться ко всем этим извращениям? Ты посмотри только, что с нами стало! Что стало с Билли! Где же тут Божья любовь?

— Но это Дьявол терзает нас, Элейн, не Бог!

— А я тебе о чем говорю? Чума — дело рук Дьявола, а не Бога. И потому все, что помогает нам пережить сатанинскую пытку — будь то интерфейсы или секс-машины,— от Бога! Иисус любит нас, разве не так? Он не может заставлять нас страдать сверх меры!

Тогда-то я все и понял.

Нет, недаром он Властитель Лжи.

У Элейн просто не хватило бы ни яда в душе, ни изощренности ума сказать мне такое. Ясно, в нее вселился Дьявол.

Тот самый случай, когда христианский долг и долг мужа совпадают.

Я своей волей поместил Элейн под домашний арест.

И начал консультироваться с экзорсистами.

ДОКТОР РИЧАРД БРУНО

Собрались все: совет директоров, председатель совета Уоррен Файнштейн и сам президент корпорации Харлоу Принс. Когда я начал презентацию, глаза у них превратились в маленькие окошечки со знаком доллара. Слушали внимательно, в полной тишине, но чем дольше я говорил, тем более странной и даже зловещей становилась эта тишина.

Конец выступления был встречен гробовым молчанием, которое, казалось, будет длиться вечно. Я не выдержал и спросил:

— Э-э-э... есть какие-нибудь вопросы?

— Этот... м-м-м... вирус-дредноут является саморазмножающимся организмом? Он будет распространяться и вне лаборатории?

— Верно.

— Как Чума?

— Да, распространению легко придать характер эпидемии.

— Кто имел доступ к этой информации?

— Никто, кроме участников сегодняшнего совещания,— ответил я.— Всю работу я сделал самостоятельно.

Тишина растаяла, словно кристалл в растворе, из которого он только что вырос: все оживленно зашептались, и спустя несколько минут Харлоу Принс щелкнул переключателем интеркома.

— Службу безопасности в лабораторию номер двенадцать! Все опечатать! Без моего приказа никого не впускать и не выпускать. Немедленно направить туда команду обеззараживания для выполнения операции «Черный прорыв».

— «Черный прорыв»? — воскликнул я.— Но у меня в лаборатории нет никакого «черного прорыва»! Никакой утечки патогенных микроорганизмов! Никаких...

— Заткнитесь, Бруно! Вы и так уже дел натворили! — крикнул на меня Принс.— Идиот, неужели вы не понимаете, что создали искусственного паразита! Да нас в ФДА просто в клочья разнесут!

— Если, конечно, мы об этом доложим,— задумчиво сказал Файнштейн.

— Верно...— согласился Принс.

— Что вы собираетесь предпринять, Харлоу?

— Я уже сделал все, что необходимо. Мы проведем «Черный прорыв» по полной программе: лаборатория выжигается изнутри, а затем туда закачивается расплавленное стекло. Никому ни слова, все останется в стенах компании. Как будто ничего и не было.

— А с ним что?

— Да, действительно...— медленно произнес Принс, затем снова включил интерком: