Сергей Кусков - Игрушки для императоров: Прекрасный Новый мир

Ознакомительный фрагмент

– Мальчик, ты кое-чего не понял. Ты играл с огнем, но заигрался. Забыл, кто есть кто в этой жизни и свое в ней место. Оно ведь есть у тебя, место, несмотря на покровительство неких сильных мира сего, не так ли?

Ответом стало неразборчивое мычание.

Она наклонилась и зажала локтем его горло, нежно так приобняв. Раздался резкий щелчок, звук «тррр», и из ее запястий в стороны вылетели тоненькие полукруглые почти прозрачные пластины, которые наслаивались одна на другую, образуя нечто вроде веера. Благодаря сверхмалой толщине каждой пластины, всего несколько молекул, общая толщина веера сравнима с шерстяной нитью, а значит, легко умещается внутри тела. «Бабочки».

Я читал о них. Главное в «бабочках» не толщина, а кибертехнологии, вживление управляющего контура непосредственно в нервную систему. Как происходит их активация и деактивация – не знаю, но операция по их установке сложная и ответственная. Слышал только, что управлять ими достаточно трудно, ведь делается это непосредственным сигналом нервной системы, как поворот руки или ноги.

Одно ловкое, но аккуратное движение, и горло комиссара обагрилось кровью, которая потекла ручьем на столешницу, заодно заливая рукав моей старой знакомой. В глазах ее плескалось удовлетворение и чувство глубокого превосходства: она держала «бабочки» перед глазами бледного, как сама смерть, комиссара, заставляя дрожать в конвульсиях.

– Ты прав, малыш, ты не обязан исполнять то, что написано в этих документах. Без прямого приказа начальства – не обязан. Это называется бюрократия, твое поле битвы, и на нем ты выиграл. Но ты не учел, что мы не играем по правилам. Я могу убить тебя, в любой момент, просто так, потому, что мне этого хочется. И мне ничего за это не будет. Не веришь?

Комиссар захрипел и дернулся, но вновь был прижат к столу.

– Я скажу, что ты напал на меня первый, а этот юноша, как единственный свидетель, мою версию подтвердит. И максимум, что сделает Лея, вернувшись – погрозит пальцем. Ты ведь подтвердишь эту версию? – обратилась она ко мне.

Мне было дурно от вида крови, но я держался. И четко кивнул в ответ:

– Разумеется!

– Да не дергайся ты!

Она несильно ударила комиссара в спину, после чего подалась назад и отпустила.

– Ты все понял?

Тот сполз на колени и прижал к горлу ладони, одновременно зажимая подбородок, пытаясь как-то уменьшить горячий красный поток.

– Вы еще пожалеете! Оба пожалеете!

С показной ленцой Катарина обошла стол, села на место и вытянула ноги.

– Ничего-то ты не понял! Ну да ладно, дело твое. Рана не глубокая, и вообще не рана – ни одной жизненно важной артерии не задето. Сейчас кровь свернется и… Все. Это так, о текущем.

Ленивый вздох.

– Теперь к главному. Я забираю мальчишку. Любые ваши действия помешать буду расценивать, как агрессию, и реагировать адекватно. Переведу: если с той стороны шлюза меня встретят во всеоружии, это будет лишь означать, что на тот свет, кроме тебя, отправится еще несколько человек. Оставшихся же, кого не успею, добьют мои подруги, и поверь, эти ребята будут искренне жалеть, что не погибли от моей руки.

Молчание.

– Это всё, пошел вон! – она пнула его ногой. – Да документы не забудь.

Я сидел с отвисшей челюстью минуты две. Она вновь активировала планшетку с моим досье, тактично ожидая, когда я выйду из ступора. И когда у меня это получилось, бросила:

– Что на твой взгляд не так?

– Ты вся в крови, – только и смог сформулировать я.

Небрежное пожатие плеч.

– Переживу. Главное – результат. А он есть. Наш мальчик наложил в штаны.

– Но там, на выходе, люди! Вооруженные люди!

– И что?

Интересный вопрос. Действительно, и что? Что они ей сделают?

– Но это гвардия! Это не какие-то бандиты!

– Шимановский, ты ничего не понял? – она оторвалась от своего занятия и усмехнулась мне в лицо. – Все, что я сказала, на самом деле так. Я убью этого сукиного сына, как и любого, кто посмеет заступить мне дорогу. И мне ничего за это не будет. Это знает и он, и его подельники. И насколько бы продажны они ни были, насколько не преданы своему хозяину, дорогу мне никто не заступит.

– Потому, что своя жизнь дороже любых денег хефе, – закончил я за нее. – А раз за тебя придут мстить, то они покойники в любом случае, вне зависимости от того, убьют тебя, или нет…

Она довольно оскалилась, дескать, я молодец, затем бросила капсулу и поднялась.

– Все верно. Ну, ты как, готов?

Я поднялся тоже, но мои коленки отбивали чечетку.

– А если найдется хоть один идейный? Если заступит? И покажет этим нездоровый пример остальным? Геройство – заразная штука!

– Как ты думаешь, почему я в форме? – стала мне ответом ее глубокомысленная фраза. Я не нашелся, чем ответить.

В руке Катарины появился игломет – маломощный, ручной, но большего в помещении и не требовалось.

– А это на всякий случай. Именно на такой, о котором ты сказал. Ну как, готов?

Я несмело кивнул.

Она нажала на сенсор управления шлюзом, гермозатвор плавно поехал вверх.

– Пошли.

Нас ждало шесть человек – с оружием, но огнестрельным, и без доспехов. Судя по лицам, никто не спешил лезть на рожон. Гвардейцы были напуганы: не каждый день к ним в гости заглядывает кровожадный ангел семьи Веласкес, и не знали, как реагировать.

– Проблемы, мальчики? – усмехнулась им в лицо Катарина, показно убирая игломет за пояс. – Что-то не так?

Один из них, самый здоровый, перекрывающий спиной выход из помещения, опустил свой пистолет и посторонился.

– Никак нет, сеньора.

Остальные последовали его примеру, опуская оружие. Внутри у них клокотала природная, заложенная в гены любого представителя любой силовой службы планеты ненависть к «этим чертовым шлюхам, которым слишком много позволяют», но дальше клокотания та не выразилась.

Моя спутница активировала перед лицом вихрь козырька с изображением карты тюрьмы, и уверенно двинулась вперед: мне с трудом удавалось поспевать за нею. Нам навстречу то и дело попадались люди, но видя ее форму, окровавленную руку и непрошибаемое лицо, шарахались прочь.

Петляя по лабиринту коридоров и тоннелей, мы вышли в помещение, которое я окрестил камерой хранения – здесь у меня забрали личные вещи.

– Вещи сеньора Шимановского, пожалуйста, – обратилась Катарина к вмиг побелевшей служащей. Находящиеся в помещении два охранника предпочли убраться куда-нибудь в более спокойное место, оставив ее на съедение кровожадной ангелице. – Да побыстрее!

– Номер… Пожалуйста… – выдавила та.

Катарина назвала цифры, номер, присвоенный мне согласно заведенному здесь личному делу. Через минуту передо мной стояла большая пластиковая коробка.

– Вот, все здесь, сеньор.

– Проверяй, – бросила Катарина. – И распишись. Все как полагается.

Я кивнул и проверил. Вроде всё. И навигатор, и браслет, и кое-что личное. Даже приснопамятная пластинка в сто империалов, оставленная мне девочкой с белыми волосами для откупа, да так у меня и забытая.

– Всё.

– Отлично. Тогда… – Она развернулась ко входящим в помещение новым действующим лицам. – Мне нужен комиссар Феликс Сантьяго. И быстро.

На нас смотрели дула трех винтовок. В руках их держали одетые в легкую сине-желтую броню гвардии бойцы в полушлемах. Эти не собирались шарахаться и бежать, это именно бойцы, и лезть под пули – их работа.

Катарина медленно, не делая резких движений, извлекла из внутреннего кармана карточку и протянула одному из бойцов, ближайшему к ней. Тот аккуратно, также не делая резких движений, взял ее, осмотрел и передал напарнику, держащемуся чуть сбоку.

– Катарина де ла Фуэнте, императорская гвардия. Особые полномочия, при исполнении. Опустите оружие.

С другой стороны, с противоположного выхода, в помещение ввалилось еще несколько закованных в броню гвардейцев, которые также взяли нас на мушку. Никак подарок «нашего» комиссара, напоследок. Вот мразь!

Взявший карточку аккуратно отстегнул от бедра терминал и вставил ее в него, после чего долго всматривался в миниатюрный вихрь визора, появившийся над терминалом в момент считывания данных.

– Прошу прощения, сеньора! – вытянулся он, опустив оружие, через несколько минут и отдал честь.

Бойцы с обеих сторон от нас последовали его примеру, но честь не отдали. Их глаза, также, как и у остальных в этом здании, выражали презрение.

– Понимаю, бывает, – кивнула Катарина. – И все же, не могли бы вы по внутренней связи вызвать Феликса Сантьяго?

Сантьяго появился через несколько минут, как и «мой» следователь, придерживающий рукой повязку на шее, и еще много людей. После того, как охрана признала в Катарине человека правомочного, все резко перестали нас шарахаться, наоборот, захотели поглазеть. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. И как я понял позднее, это было на руку самой Катарине, уж не поэтому ли она снизошла до того, чтоб порезать комиссара? Чтоб создать ажиотаж и собрать зрителей?