Министерство будущего - Робинсон Ким Стэнли

Потом дроны хором заговорили – сначала на ошивамбо, потом на африкаансе, суахили, английском, китайском и других незнакомых мне языках.

– Мы представляем Совет мира и безопасности Африканского Союза. Этот рудник национализирован новым правительством Намибии и отныне будет охраняться вооруженными силами «Африпола». Все страны Африканского Союза поддержали программу «Африка для африканцев». Представители правительства Намибии и АС вскоре приедут сюда, чтобы помочь вам в переходный период. Просим оставаться на месте либо перейти в общежития и столовую, пока вооруженный персонал будет выдворяться с территории рудника.

Мы с радостью подчинились. Охрана ушла пешком по дороге. Мы ликовали, обнимали своих собратьев, плакали от радости. Повара взломали замки на кладовых и холодильниках и приготовили нормальную еду, рассчитывая, что скоро завезут еще. Так и случилось. Вечером того же дня приехали войска АС и объявили, что мы теперь свободны. Что нас национализировали. Нам сказали, что те, кто решит остаться, будут теперь работниками и хозяевами одновременно. Те, кто не хочет оставаться, могут сесть в автобусы и уехать.

Некоторые уехали с первыми же автобусами. Большинство остались. Мы рассудили, что уехать всегда успеем. А вот побыть хозяевами рудника интересно. Нам хотелось проверить, каково это. «Акции, добытые по́том», – сказал кто-то. По́том? Какого черта! Наши акции добыты кровью.

66

Думаете, у вашей мамочки были трудные роды? Моя вообще взорвалась! Да, в буквальном смысле. Превратилась в сверхновую звезду, тепловая энергия взрыва превысила сто миллионов градусов Кельвина, колоссальное давление спрессовало три ядра гелия, оторвав от них пару электронов, и в результате родился я, изящное дитя вселенной, углерод, царь химических элементов, с шестью милыми протонами, четырехвалентный, способный различным способом образовывать связи с атомами моего типа и бесчисленными способами – соединения с другими атомами. Вот какой я покладистый. Итак: бабах! – и вот я уже лечу по вселенной. Моим соседом был Млечный Путь, и я прямиком влетел в пылевой сгусток, вращавшийся, приближаясь к Светилу, где мог бы запросто изжариться или сплющиться, превратившись во что-то совсем на меня не похожее, но мне повезло – меня подхватил пылевой вихрь, формировавшийся в девяноста миллионах миль от могучего Светила, и вскоре я стал частью каменистой планетезимали.

Вы, наверно, подумали, что это была Земля, ведь мы оба сейчас на ней. Однако на самом деле я сначала прилепился к булыжнику размером с Марс, формировавшемуся в точке Лагранжа № 5, этот астероид теперь называют Тея. Я присутствовал при великом столкновении, когда Тея на скорости врезалась в Гею, они соединились вместе, выбросив фонтан обломков, которые стали Луной. Большой взрыв! Хотя он не идет ни в какое сравнение с настоящим Большим взрывом. После этого я очутился внутри новой раскаленной планеты Земля, но недалеко от поверхности, в мантии, иначе мы бы не встретились. Вот и вся история моего бурного детства и отрочества, в остальном все шло довольно размеренно, можно сказать, по-взрослому.

Да, забыл рассказать, как я вырвался наружу. Это тоже захватывающая история. Меня выбросило наверх извержение вулкана на хребте между Пангеей и еще каким-то континентом – название я забыл, они так быстро исчезают. Раскаленная лава взлетела в небо и почти мгновенно остыла. Несколько миллионов лет бомбардировки фотонами размягчили меня, можно сказать, что я подгорел на солнце, превратился в омертвевшую, готовую слезть кожу. Прекрасно, я был готов, миллион лет – очень много времени, не говоря уж о пятидесяти миллионах. Вопрос только: с какими атомами объединиться, чтобы довести побег до конца? Я желал, чтобы меня проглотил динозавр Юрского периода, в то время это несложно было устроить – меня хлестали фотоны, мои связывающие электроны трепетали в четырехвалентном предвкушении нового знакомства, и, как часто бывает, на меня одновременно обратили внимание сразу два кандидата! Р-раз, и я соединился сразу с двумя атомами кислорода в двуокись углерода – настоящий брак по расчету.

У нас сложились хорошие отношения. Жизнь пошла веселая. Когда летали низко, нас подхватывали растения. Всасывали – хлюрп-хлюрп, глык-глык, – и вот я уже часть листа, ветки, ствола. Сначала я примкнул к протосеквойе, это свидание длилось очень долго, потом к папоротнику, меня сожрал и выкакал аллозавр, да уж, в то время я был просто куском дерьма и с тех пор бывал им еще не раз, хорошо, что бактерии обожают дерьмо, достаточно скоро я встретил новую пару атомов кислорода, и пошло, и поехало. А потом – катастрофа: меня, застрявшего с кучкой приятелей, атомов углерода, в грязи, накрыла вода, мы погрузились обратно в земную толщу, нас сплющило в графит, точнее, в угольный пласт, в котором я проторчал много миллионов лет. Меня могло засосать еще глубже в земную кору и спрессовать в алмаз, и я бы навсегда застрял в компании себе подобных, заточенный в постоянной решетке, то есть реально от такой участи я мог бы освободиться только в момент, когда сгорит Земля и разбухнет Солнце, но мне повезло – пласт выкопали и сожгли в топке люди, примерно в 1634 году. Свобода! Назад в небо – как здорово. Люблю разнообразие. Обратно в небеса, да здравствует органическая химия! Кем я только ни был: панголином и рисовым стеблем, комаром и лягушкой, лягушечим дерьмом и бактерией, потом опять в небо, ура!

Наступает один момент, когда молекулы воды, плавающие в воздухе, образуют созвездие вокруг крохотной пылинки, превращаясь в дождевую каплю, и начинают путешествие к земле, за нее можно зацепиться, подставиться под удар этой дождевой капли, присоединиться к веселой кислородной компании, мои атомы кислорода поют осанну своим собратьям, вступившим в брак с двумя атомами водорода, лучше троицы нет ничего на свете, все, пока летят вниз, ликуют. Когда летишь на предельной скорости вместе с каплей, тяга земного притяжения не ощущается, вместо этого иногда застреваешь в облаке, дымке или тумане, это не менее упоительно – сладостное ощущение невесомости. Наверное, так люди испытывают оргазм. Связь – она, конечно, может всякой быть, и плохой, и хорошей, а вот плавать в облаке по небу – ух, настоящий оргазм.

Рано или поздно капельки сливаются вместе и вынуждены опять падать вниз. Снегопад – красота, дождь со снегом – еще лучше. Шмякаешься о землю, и все начинается сначала. К кому присоединиться на этот раз?

О черт! На этот раз не получится. Люди в Канаде начали обрабатывать асбестовую крошку в отвалах, загружая токсичные отходы в отстойники рядом с карьерами и добавляя туда цианобактерии. Эти бактерии схватили меня и поженили с асбестовой пылью, все вместе мы превратились в комки гидромагнезита, разновидность углекислого магния. Местные захватчики были рады обратить меня и моих товарищей в новое рабство, а с нами заодно и асбест; после того как ты полетал в небесах, покатался на горках пищевого тракта, сидеть, заточенным в камне, адская скука. Остается лишь надеяться, что меня разотрут в порошок и сделают магнезию для протирания рук скалолазов, ни на что другое углекислый магний не годится. Может, я попаду в мешочек знаменитого скалолаза, это было бы здорово, но пока что я сижу и не рыпаюсь. Что ж, пойду посплю.

67

Налоги – интересная штука. Это один из способов, которым правительство управляет обществом и финансирует государственную деятельность, причем скорее первое, чем второе. Налоги появились вместе с человеческой цивилизацией как воплощение власти государства. Возможно, что кредит и деньги были изобретены в ранних городах в первую очередь, чтобы осуществлять и регулировать налогообложение. И кредит, и деньги есть разновидность долговой расписки.

Прогрессивное налогообложение следует принципу: чем больше имущества у гражданина, тем выше ставка налога. Регрессивный налог, наоборот, в пропорции к имущественному положению больше отнимает у самых бедных.