Догоняя рассвет - Рэдрик Нанн

на благо себе и своей семьи, которая пусть и не соединяла его кровными узами, но не заставляла усомниться в ином, более глубоком родстве.

– Клайд, – внезапно обратилась Джосет. – Нужен тот, кто возглавит сопротивление.

* * *

В ее жизни не было ничего более жуткого, чем смотреть в дорогие сердцу глаза и видеть в них свою скорую гибель.

Пробуждение стало для Амари чудом перерождения. Разум постепенно приходил к убеждению, что она умерла. Девушка имела все основания поверить в смерть, особенно после того, как тело подчинилось чувству невесомости и пустоты. Тем не менее, открывая глаза, ей становилась все ясней способность мыслить, вспоминать, ощущать мягкость постели под собой и наблюдать рыжий свет заходящего солнца, наполнивший комнату.

Рядом кто-то сообщил о своем присутствии глубоким вздохом. Амари повернула голову, и, как только увидела Клайда, вся сонная одурь вмиг сошла с нее. Девушка подскочила в кровати, Клайд тут же удержал ее за плечи.

– Ты жив, – с иссушенного языка слова сорвались хрипло, почти неразборчиво.

– Пришлось спуститься к вам с небес на землю, – по-доброму улыбнулся Клайд, хотя закат в его глазах и блеснул едва уловимой грустью. – Я объясню все, но позже. Сейчас есть дела поважнее, близится ночь.

– Лирой… – сквозь бурю воспоминаний Амари судорожно пыталась прийти к ясности мысли. – Они идут на Иристэд…

– Знаю, – успокаивающе проговорил Клайд. – Поэтому следует поторопиться. Мы ждем тебя в зале.

Одевшись в привычный телу костюм с курткой, Амари вышла из комнаты. Шагая по дворцу, она думала о том, как изменились стены, где некогда звучал низкий голос Рю, смех Лироя, его препирательства с Джосет.

Теперь же все вокруг источало немой холод и навевало страх неопределенного будущего.

В обеденном зале Амари ожидали Клайд, Изабель и Джосет. Явно храбрившись, Изабель глядела спокойным, уверенным взглядом, но не заметить кручинного отблеска в нем невозможно.

Среди собравшихся определенно кое-кого не доставало.

Рэндалл показался тихо и внезапно. Он вышел с видом побитого пса, ссутулив плечи и поглядывая на остальных потухшим взглядом исподлобья. От былой дерзости не осталось даже призрачных следов. И все же, несмотря на болезненность его лица, выдававшую слабость как в теле, так и глубоко в душе, Рэн нашел в себе силы преодолеть тоску и принять участие в решающем бою.

– Рэндалл, – Амари отвесила приветственный кивок.

– Я рад, что ты вернулась, – сквозь общую серость мелькнула улыбка, подобно солнцу, пробивавшемуся сквозь пасмурный пласт сизых туч.

– Зря, – печально усмехнулась Амари. – Оно еще нам всем откликнется последствиями.

– Мы тебя в обиду не дадим, – слова Рэндалла подействовали ободряюще.

Оказаться с Лироем по разные стороны противостояния удручало его в той же мере, что и Амари. Каждый сделал свой необратимый выбор, Лирой понятно дал знать, что все закончится его смертью. Отныне перед Амари и кланом Мореттов стояла только одна задача: достойно столкнуться с исходом всех принятых решений.

– Мы посовещались и пришли к общему мнению, что ты должна возглавить наш клан, – произнесла Изабель. – Когда-то к роли главы готовился Рю, но в этом не было необходимости. Сейчас же, когда назревает битва за город, нужен тот, кто повел бы людей за собой. Ты справишься.

Судя по степенной речи Изабель, говорила она вполне серьезно.

– Я? – удивилась Амари. – Но ведь я не Моретт, есть еще Клайд…

– Теперь это вопрос не родового наследства, – возразил Клайд, – в конце концов, я ведь тоже не совсем Моретт.

– Не думаю, что достойна такой должности, – нутро Амари противилось забрать себе то, что никогда ей не предназначалось, – я не смогла убить Лироя, когда требовалось, и вот к чему это привело.

– Поверь, Амари, каждый из нас на твоем месте поступил бы так же, – ответил Клайд. – Только познав ужасы слабости, можно обрести настоящую силу.

Джосет сдернула плотную ткань со стола, под которой томился длинный меч с золоченным эфесом – атрибут главы «стали».

– Рю всегда мечтал примерить его, – приглушенный смешок Клайда звучал как посетившее его счастливое воспоминание о рвении брата перенять семейное дело, – еще мальчишкой засматривался.

Амари по очереди перевела взгляд на Изабель, Джосет, Рэндалла, на меч, зазывно сверкавший в свете закатного пламени. И вновь оглядела собравшихся, ища в глазах каждого согласие.

* * *

Напрасно он отговаривал себя от, казалось бы, совсем пагубного намерения посмотреть вниз; ситуация с падением Амари была столь болезненной, что не следовало бередить душу видом последствия, очевидно не радующим глаз. Но Лирой не смог сдержаться.

Он выглянул с края крыши и увидел Амари на руках Клайда. В ту секунду Лирою следовало преисполниться чувствами облегчения и радости, но все его существо вновь охватила злоба: взгляд на предателей заставил его глаза сверкать непередаваемым презрением. Собственнический инстинкт возбудил ненависть к картине того, как Клайд бережно прижимал к груди Амари.

Весь содрогаясь жгучей ненавистью, Лирой скрылся от Клайда. Часто дышал в порыве эмоций, так быстро, прерывисто, что подаренный крест на груди едва не подпрыгивал. Кровь кипела, удваивая силы. Лирой сам не помнил, как в бешенстве съехал с крутой кровли, ловко зацепился за карниз и, качнувшись на руках, нырнул в окно часовни.

Воспоминание о той ночи нарушило тихое шарканье ног Оберона. В логове вовсю шла подготовка к грядущей атаке, Оберон демонстрировал напускное спокойствие лидера, но его неспособность устоять на месте обнажала нервный мандраж.

Лирой всмотрелся в туалетное зеркало Веноны, из которого на него глядел бесприютный скиталец, так и не нашедший счастья в кругу семьи, но намеренный вновь попытаться обрести его среди себе подобных. Это жалкое лицо с глазами пропащего мученика стало ему столь ненавистно, что Лирой схватился за пудру со столика ведьмы и провел белый штрих на щеке.

Ледяное касание Оберона внезапно остановило его.

– Не смей.

Лирой помнил, как маска меняла ничтожное нутро: укрепляла уверенность, поднимала дух. Он хотел вернуть все, что потерял вместе с ней.

Оберон обвил Лироя руками и положил голову ему на плечо. Смотря на их отражение в зеркале, как на картину гениального мастера, вампир улыбнулся нежной улыбкой, которая редко имела место на его лице, но которая поразительно шла ему.

– Это ни к чему. Неужто тебе редко говорят, как ты необычайно привлекателен?

Поверить в подобную лесть снова пока не представлялось возможным.

Тем временем пальцы Оберона скользнули по груди Лироя, к кресту.

– Забавная штучка, – криво усмехнулся вампир, сверкнув острыми клыками.

Лирой и сам не знал, почему все еще носил подарок Клайда. Темная сущность сопротивлялась хранить воспоминание о заботе брата.

– Что будет после того, как мы захватим Иристэд? – гоня мысли прочь, Лирой