На острие клинка - Ли Стеффи

что все его комплименты были правдивыми, – заверил я, только потом осознав, что сам невольно сделал Скай комплимент.

– И что же, по-твоему, он сказал? – Она приподняла бровь и с любопытством посмотрела на меня.

Я точно не мастер поэтических описаний женской красоты, практики в этом у меня было мало. Но Скай смотрела на меня выжидающе, и я изо всех сил пытался что-то придумать, чтобы не ударить в грязь лицом.

– Что ты обворожительно выглядишь, – наконец выпалил я.

Скай надула губы и задумалась.

– Вроде было такое, что-то еще? – Ее изумрудный взгляд снова впился в меня.

Я рассмеялся. Было видно, что она поддразнивает, чувствуя всю неловкость ситуации и желая поставить меня в еще более неудобное положение.

– Думаю, он отметил красоту твоих глаз, – подыгрывая, я старался говорить искренне, то, что действительно думал.

– Глаз? – Она заинтересовалась. – А что с моими глазами?

– Их цвет напоминает лесную чащу, такую же глубокую и таинственную, – заключил я, внимательно глядя в глаза Скай.

– Такого я от него не слышала. – Уголки ее губ приподнялись, а затем она отвела взгляд.

Я сделал то же самое, решив, что на сегодня хватит экспериментальных комплиментов. Неподалеку стоял Джек с банкой джема в руках. На его лице застыла довольная улыбка, смысл которой я понял не сразу.

– Держи. – Он протянул Скай баночку, подойдя к нам. – Будьте здоровы и не болейте!

– Спасибо, Джек. – Она взяла угощение и кивком поблагодарила сторожа. – Теперь точно пойду, хорошего вам дня!

Джек улыбнулся ей вслед, и Скай скрылась за поворотом. Я продолжал смотреть туда, где исчез ее силуэт, прокручивая в голове наш разговор, который получился довольно приятным и непринужденным.

– Думаю, она чувствует то же самое по отношению к тебе. – Джек по-отечески положил руку мне на плечо.

– Что? – Я перевел непонимающий взгляд на Джека. – О каких чувствах ты говоришь? Мы со Скай просто соседи!

– Сынок, твой взгляд – признание, и оно гораздо глубже и красноречивее любых слов.

Джек похлопал меня по плечу и неторопливо пошел в глубь лесопилки. Я стоял под порывом прохладного ветра и обдумывал его слова. Возможно, он смог выразить то, в чем я боялся признаться самому себе.

Солнце клонилось к горизонту, и сумрак окутывал город, когда я наконец освободился от рабочих дел. В предвкушении я направился к дому, ключи от которого вручил мне Джек. Вместе со связкой он передал небольшую, потрепанную временем картонную коробку. «Тут кое-какие мои вещицы, – сказал он с едва заметной улыбкой, – хранил их с молодости. Мне они все равно не нужны, а тебе, может, пригодятся».

Мне кажется, Джек заметил скудность моего гардероба: я постоянно ходил в двух толстовках, привезенных еще из лагеря. Поэтому его жест доброй воли был не просто способом избавиться от ненужных вещей, а скорее протянутой рукой помощи, дружеской поддержкой.

В коробке обнаружились несколько спортивных штанов, три футболки и две рубашки в крупную красную клетку, точь-в-точь как у стереотипных дровосеков из фильмов. Эта находка меня позабавила. Чтобы успокоить Джека и показать, что вещи мне подойдут, я тут же, при нем, накинул одну из рубашек. Она оказалась на удивление теплой – как раз то, что нужно для прохладных вечеров. Сжимая коробку в руках, я неспешно перешел улицу, направляясь к дому.

Приглушенный шлепок картонной коробки о клеенку, которой был застелен пол, нарушил звенящую тишину пустого дома, рассыпавшись легким эхом по комнатам. Джек не обманул – ремонт здесь действительно начинали, но, судя по толстому слою пыли, забросили уже довольно давно.

Дом был двухэтажным, кирпичным. В центре просторной прихожей возвышалась стремянка, вся забрызганная краской. Вместо люстры с потолка свисали провода. Инструменты раскиданы в хаотичном порядке: ведра с засохшими кистями и валиками в углу, дрель лежала на импровизированном верстаке из досок. В гостиной остатки мебели – диван, несколько тумбочек и шкаф – были укрыты белыми полиэтиленовыми чехлами, создавая впечатление призрачного интерьера.

Я осторожно коснулся шуршащей пленки и стянул ее с дивана, на котором собирался спать. Рядом стоял напольный светильник, подключенный к длинному удлинителю, обещающий стать моим единственным источником света по ночам. Я шумно вздохнул, ощущая себя на своем месте.

Внезапный телефонный звонок разорвал тишину, оглушительно громкий для пустого дома. На экране смартфона высветилось имя, которое я никак не ожидал увидеть.

– Стив? – удивленно произнес я, принимая вызов.

– Брат, привет! – голос Стива буквально дрожал от возбуждения, казалось, он улыбается прямо в трубку. – Я так рад тебя слышать! Как дела? Ведьму нашел? Когда домой?

– Погоди, погоди, – усмехнулся я, ошеломленный таким напором. – Я в порядке. Вот осматриваю новый дом. Переезжаю от семьи, которая меня приютила на первое время.

Я снова обвел взглядом гостиную, погрузившуюся в густые сумерки. В носу защекотало от пыли, кружащейся в воздухе, и я решил выйти на задний двор, нуждаясь в кислороде.

– Как ты там вообще? – спросил я брата, одновременно открывая дверь на улицу и делая шаг в прохладный вечерний воздух.

– Да я… ой, в норме пока что… – В голосе Стива слышались какие-то странные охи и ахи, и я совершенно не понимал, где он находится и что происходит.

– Ты что делаешь-то? – спросил я, пытаясь прояснить ситуацию.

– На доме сижу, – последовал краткий ответ.

– Что? – Теперь я окончательно запутался.

– У нас же связь ловит только в столовой и где-то на высоте. Первый вариант для меня не подходит, сам понимаешь почему, – пояснил Стив, – поэтому я залез на крышу дома, чтобы тебе позвонить.

Я прикрыл рот рукой, изо всех сил стараясь сдержать смех, живо представив себе, как Стив карабкается на крышу.

– Ты же высоты боишься, – напомнил я.

– Нашего отца я боюсь больше, уж поверь! – уверил меня брат. – Ты когда обратно?

В голосе Стива я отчетливо слышал тоску и надежду. Как-никак я был единственным человеком во всем лагере, с которым он мог по-настоящему поговорить, посмеяться да и просто побыть самим собой. И, если честно, это чувство было взаимным.

– Постараюсь до декабря управиться и вернуться, – произнес я с чувством вины, уверенный, что сказанное прозвучало как приговор.

После моих слов повисло тягостное молчание, нарушаемое лишь тяжелым вздохом Стива, донесшимся из телефонного динамика.

– Отец, кстати, хвалит тебя, – с явной неохотой сообщил Стив. Одобрение отца никогда не предвещало ничего хорошего. Он мог хвалить только за беспрекословное выполнение плана и… успешные убийства. – Вчера подслушал, как он разговаривал у костра с остальными. Назвал тебя «чертовым фантазером», но в целом, кажется,