Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

эту ночь решили мудьжахеды перейти границу у реки… Знаешь, что он ответит? «Пойди проспись, Сергей Иваныч, и чтобы я тебя больше в таком виде не наблюдал!»

Денис тоскливо посмотрел в окно, где гулял пыльный ветер. Не верит… понятно, что не верит. А даже если и верит в душе, вида не подаст. И в штаб звонить не станет — кому охота перед начальством выглядеть дураком? Журналисты, тыры-пыры… тоже ещё агентурный источник.

— Сергей Иваныч, ну а если? Ну хорошо… но хоть наряды-то на заставу отозвать можно?

Против ожидания, капитан Веленев ответил не сразу.

— Ладно, с постами решим вопрос. — начзаставы тоже поглядел в окно. — Да… неспокойно у меня на сердце, Дениска. Ты в курсе, Басманов рапорт написал?

— Так не утвердили вроде пока…

— Устарелые сведения у тебя, лейтенант. Утвердили, мля. Так что назад его ожидать не приходится… да и слава Богу. И на замену нынче надеяться… Так что ты да я, вот и весь мой наличный офицерский корпус. Половина бойцов первогодки, и ладно когда ещё бойкая шпана, вроде Гвоздева… Не то и вовсе рядовой Кефалий — смотришь и думаешь, за что недокормыша от мамкиной титьки оторвали. А начальству всем похуй, похоже. Хорошо, миномёт у нас забрать руки не дошли. И боеприпасы выгрести… — капитан витиевато выматерился.

— Так я пойду? Ну, в смысле, боезапас на позиции…

— Панику тут мне поднять хочешь?

— Никак нет, — Иевлев одёрнул форму. — Хочу, чтобы всякие неприятности были загодя устранены. Если что, таскать патроны со склада под огнём…

Капитан сморщился, будто разжевал лимон.

— Давай, Дениска… Семь бед, один ответ.

…

Мотор негодующе ревел на подъёме, машину то и дело подбрасывало на колдобинах так, что колёса едва не теряли дорогу. Последние лучи заходящего солнца золотили горы, но здесь, в ущелье, уже копилась помалу густая синяя мгла.

Вцепившись в руль двумя руками, сержант Гвоздев гнал и гнал «уазик», будто стремясь уйти, оторваться от себя самого. М-да… вот это попал… Если бы кто-то продемонстрировал её портрет, он ни разу не усомнился бы — да фигня, фотомонтаж это. Просто из чувства самосохранения отверг бы иные варианты. Не может быть на целом свете таких нереально громадных глазищ.

А тут не фотомонтаж, выходит… Тут они в упор. Глаза в глаза. Чего теперь делать-то? Попал, ох, как попал ты, Саня…

Дорога пошла под уклон, и Гвоздь, давая отдохнуть натруженному мотору, пустил машину накатом. Ладно… Для начала попробовать перетерпеть. С глаз долой, из сердца вон, ага. Ну а коли не ага… что ж. Отбухать срочную, тут уже не так и долго осталось. Москва, конечно, городишко немаленький, но и не бесконечный. Много ли в Москве корреспондентов? Корреспонденток, то есть… Тысячи три? Ну даже если и пять… Что скажет, когда встретит? А фиг его знает. Будет день, будет пища. Главное, ввязаться, а там бой покажет…

«Уазик», с выключенным мотором катящийся под уклон почти бесшумно, вывернулся из-за поворота, едва не въехав в группу бородачей в мешковатых штанах, чего-то раскапывающих посреди дороги.

— Алллааа!!!

Мелькающие вспышки, и мир вокруг со звоном рассыпался на мелкие осколки…

…

— … Всё вытаскивать, ребята. Всё до последнего патрона. Чтобы склад пустой стоял.

— Надорвёмся же, лейтенант, — коренастный веснушчатый «дед» счёл возможным проявить независимость. Но вместо уставного окрика «разговорчики!» Иевлев перешёл на задушевно-доверительный тон.

— Может так статься, Гоша, что к утру мы молиться будем на каждую гранату и каждый патрон. И потом, ты прикинь, какой случится фейерверк, если в этот склад попадёт хоть одна мина.

Сплюнув, Гоша вцепился в патронный ящик и попёр к выходу. Денис улыбнулся. Задушевный разговор вместо начальственного крика на русского человека всегда действует намного благотворней.

Последние лучи заходящего солнца золотили горы, но здесь, в ущелье, уже копилась помалу густая синяя мгла. И под покровом густеющих сумерек на заставе кипела осторожная, невидимая издали работа.

— Ну как дела, Петя?

— Эти уже отчистил, товарищ лейтенант! — распаренный рядовой Кефалий продемонстрировал четыре двадцатилитровые канистры зелёного цвета, установленные рядком. — Сейчас дочищаю пятую! Ещё одна только остаётся…

— Давай-давай, Петя, поторопись. Пёс с ним, пусть даже последняя приванивает бензином немного.

Идёю это подал умудрённый службой капитан Веленев. Вода для осаждённых ценность ненамного меньшая, чем патроны, и значительно большая, чем еда. И можно не сомневаться, что водонапорная бочка, сваренная из обрезка магистральной газовой трубы большого диаметра под огнём продержится всего ничего. Копаного колодца на заставе нет, насос в скважине для работы требует электричества… то есть, дизель-генератор должен быть в работе — а будет? Крайне сомнительно. И окажется весь наличный водяной запас — по паре солдатских фляжек на нос… К речке под огнём ползать прикажете? Так что шесть двадцатилитровых канистр с водой на огневой позиции вполне могут оказаться не лишними.

За приземистым зданием казармы расчёт единственного миномёта обихаживал своё детище. Восьмидесятидвухмиллиметровый «поднос» был установлен в импровизированном каземате — широкое железобетонное кольцо, вкопанное в землю до верхнего края и вдобавок окружённое бруствером делало скрытую позицию весьма трудноуязвимой. Рядом виднелся свежеотрытый окопчик, куда бойцы с пыхтением опускали ящики боезапаса. Иевлев слабо улыбнулся. Капитан прав — как удачно, что за перипетиями дележа постсоветского имущества между суверенными державами Таджикистан и Россия высокое начальство позабыло про миномёт. Какая-никакая, а всё же артиллерия. С одними гранатомётами пришлось бы совсем туго.

— Лейтенант Иевлев!

— Да, товарищ капитан!

Подходивший начзаставы был хмур и озабочен донельзя.

— Слушай, когда Гвоздев увёз этиху корреспондентов?

— Да давненько уже.

— Я спрашиваю, когда точно?

Денис поднёс к лицу часы, вгляделся в светящиеся стрелки и метки циферблата.

— Один час сорок… сорок пять минут, — внутренне холодея, произнёс он.

— Понятно… — капитан принялся хлопать себя по карманам. — Сигарету дай?

Иевлев тоже зашарил в кармане, вытянул вконец измятую пачку.

— В общем, так… — Веленев жадно затянулся. — Телефон не пашет. Не хотелось бы думать дурного, но так полагаю, обрезали, бляди. По рации у дежурного кое-как удалось выяснить, что сержант Гвоздев, не заезжая в отряд, высадил этих самых корреспондентов на автобусной станции. Это с его слов. После чего таки соизволил явиться к дежурному и объявил, что выезжает назад, на заставу. Точное время дежурный не засёк… дежурный, мать его! — капитан сочно выругался. — Но по всему выходит, едет он уже примерно час. Как минимум.

— Час? — беспомощно-глупо переспросил Иевлев.

Начзаставы остро взглянул на лейтенанта-двухлетку, вчерашнего студента.

— Значит так, лейтенант. Становись-ка ты на АГВ… Гвоздя в расположении нет поскольку. Гошка Санаев на «корд», это у него лучше всех выходит… Ну и вообще принимай командование с