Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017 (сборник) - Дивов Олег Игоревич

Захлопываю кошачий череп. Убеждаюсь, что Афина приходит в себя. Привычка.

Помещаю ленту в перфоскоп.

Я уже знаю, что там увижу. Что я сделал. Не знаю — как. Надеюсь, это был револьвер. И ярость, и слезы, и отчаянье. Мне не станет легче, я не смирюсь, но смогу понять.

Жадно приникаю к окулярам.

Вот он я, жалкий, искалеченный войной и бесчеловечными экспериментами во славу кайзера. Древний старик в свои сорок пять. Уже мертвый, но не понимающий этого.

Вот она, моя молодая, живая и бесконечно прекрасная жена. Последняя нить, удерживающая меня от окончательного падения в бездну. Такая ненадежная.

Запах миндаля из моих кошмаров. Я чувствую его так же остро, как в тот момент, когда подсыпал цианистый калий в ее бокал.

Не револьвер. Не ярость. Не отчаянье. Яд и холодный расчет.

Иду по усыпанному осколками полу. Поднимаю тело Зофьи, несу в лабораторию. Все делаю сам. Каждая шестеренка нынешней Зофьи, каждый ее сустав, вал, перфолента прошли через мои руки.

Очищаю ее память от Байрона, как кайзерская пехота методично зачищает захваченные санд-аламутские города.

Неделю обдумываю все нюансы и детали проекта «Андеграунд».

Мне нужно финансирование, и я посвящаю в свои планы Герберта Стерлинга, воплощение порока и лжи. Он в восторге от моей изобретательности. От моего беспощадного коварства. От моего бездушия. Все те качества, которые так ценит в людях этот дряхлый дьявол. Стерлинг лично модернизирует мой проект будущей фабрики, внося жесткие, но очень прагматичные правки. Без стеснения подсчитывает будущую прибыль.

Пока люди Стерлинга готовят подземные тоннели Санкт-Винтербурга, я инспектирую морги. Выбираю тела тех, кто составит мне компанию в загробном мире. Кто станет опорой и обслугой моего маленького фальшивого счастья.

В течение месяца сплю по два часа в сутки, горстями глотаю амфетамины, чтобы в оставшееся время готовить выбранные тела к посмертию. Вскрытие, потрошение, фаршировка, трансфузия, механизация памяти.

Герберт присылает мне помощников. Это не жест симпатии и доброй воли, а простейший расчет. Кто-то должен будет контролировать работу фабрики после моего добровольного заточения в Андеграунде.

У всех, начиная с Зофьи, я стираю лишние, не отвечающие моим замыслам воспоминания и знания безвозвратно. Какое двуличие!

Данные из собственного мозга считываю еще при жизни, тщательно контролируя процесс. Не меньше недели трачу на изучение памяти и изоляцию тех ее фрагментов, которые могут помешать мне насладиться безоблачным счастьем. Слишком бережно отношусь к каждой частице своего разума, чтобы уничтожать их безвозвратно.

Неожиданно, еще живой, но уже готовый к смерти, узнаю о настойчивости, с которой Байрон ищет мою пропавшую жену. Попытки добиться встречи со мной. Телефонные звонки. Детективы, нанятые на последние кроны.

Это заставляет меня задуматься о запасном плане. Кто знает, не откопает ли Байрон информацию о моем проекте. Каждому будущему жителю Андеграунда устанавливаю незаметную программу-триггер и дубликат перфоленты с незначительным, но определенно моим воспоминанием. На этой же перфоленте спрятаны в шестнадцатирядных паттернах ключи активации тех частей моей памяти, которые я изолировал. Это аварийная кнопка. О чем я думал в этот момент? Неужели всерьез считал, что можно вот так запросто вынырнуть из блаженного неведения, устранить помеху и вновь окунуться в безоблачную жизнь?

Каждый день захожу к Зофье, которая все это время остается без сознания. Рыдаю, обнимая ее колени. Целую холодные руки и заливаю их слезами. Боль содеянного разрывает меня на куски. Только амфетамины и неясный свет в конце тоннеля — мой рай на земле, мой Андеграунд — не позволяют мне окончательно сойти с ума.

В один из таких моментов меня посещает мысль: кто знает, какая случайность может активировать воспоминания, которые, как мне кажется, я надежно изолировал? Все, что касается смерти моей жены и проекта «Андеграунд», я переписываю на отдельную ленту. Долго думаю о хранилище. Люди слишком ненадежны. Еще менее надежны обыкновенные тайники.

Ответом становится Афина, которая, как и я, скорбит о хозяйке и приходит ко мне за лаской и утешением. До этого момента я даже не думал, что кошку тоже следует пригласить в посмертие.

Это последнее воспоминание. О том, что произошло дальше, можно судить разве что по результату. Почему я не изолировал перфоленту, а вместо этого приговорил Афину к знанию, которое не мог вынести сам? Неужели, как всякому грешнику, мне нужен был свидетель?

Я не знаю.

И впервые в жизни не хочу знать.

Возвращаюсь в спальню. С минуту смотрю на мирно спящих жену и ее любовника. Это невозможно, но мне кажется, что левая рука Зофьи слегка сдвинулась, чтобы быть ближе к Байрону. Откуда это все — эта нежность, любовь, отчаянная, безрассудная? Я вычистил Байрона из головы Зофьи, каждую крупицу его, каждую тень. Как он пробрался туда снова?

Я не знаю. И не хочу знать.

Афина вскакивает на колени Байрону и сворачивается клубком. Глаз не закрывает. Следит за мной. Без былого презрения, но и без симпатии, которая, я помню, когда-то была у нас с ней взаимной.

Странно было бы ожидать иного — обрывки моей исповеди наверняка развеяны по всей ее перфосистеме. Нелепо искать прощения у кошки, но больше искать его не у кого.

Открываю черепную коробку Байрона. Люди Стерлинга оказались бездарными учениками. Автоматически, почти не задумываясь о сути того, что делаю, перенастраиваю, исправляю, лечу. Почти случайно, сам того не желая, просматриваю несколько лент, но только недавних. Старые воспоминания перемещаю осторожно, точно сапер — сандинские не разорвавшиеся снаряды. Не хочу видеть живую Зофью глазами ее любовника. Слишком хорошо понимаю теперь, на что способен. И не люблю повторять ошибки.

Узнаю, как долго и кропотливо Байрон искал ее, свою Зофью. В газетах писали, что мы с ней отбыли за океан. Он не верил. В газетах писали, что она дала концерт на передовой, вдохновляя отборные войска кайзерства перед атакой. Он не верил.

Он поверил, когда после смерти Стерлинга (Стерлинг умер, надо же — чувствую смутное удовлетворение) всплыла информация об Андеграунде. Он пытался пробраться сюда живым — безуспешно. Тогда он посетил нотариуса и составил документ, в котором недвусмысленно завещал свое тело Андеграунду, после чего аккуратно вскрыл вены в ресторане «Сеятель ветра».

Узнаю, что произошло пять дней назад. В лентах нет информации, как и когда именно увидела и узнала его Зофья. Пришлось ли ей предварительно вырезать его внутренности или зашивать его начиненное металлом тело? Ясно только, что с конвейера она забрала его уже после установки перфосистемы, но еще до процедуры очистки. Я вижу картинку только с момента активации Байрона. Зофья укладывает на конвейер нагую женщину. Это Луиза, та самая Луиза Манн, которую так упорно пытался найти ее муж Анатоль. Она отключена и отправляется в цех очистки памяти. Что ж, теперь они с Анатолем почти равны. Как Зофье удалось все это провернуть? Победить программу автомеха, которая предписывала находиться строго на рабочем месте и добросовестно выполнять свои обязанности. Пойти на преступление. Отключить Луизу. Вывести с фабрики нелегала так, чтобы этого никто не заметил… Никто, кроме Сибиллы Жерар.

Зофья прятала его в дальнем тоннеле, каждое утро отводила к общественным стим-станциям. Каждый вечер возвращала в укрытие. Очевидно, надеялась, что хаос в его голове утрясется сам собой.

А потом решилась прийти ко мне.

Чего ей стоило все это?

Я не знаю и не хочу знать.

Я, который так любил все знать и понимать, оставляю вопросы в прошлом.

Мне не нужны, как бывало прежде, все ответы.

Мне нужен один, и я знаю, где его искать.

Но сначала нужно завершить кое-какие дела.

Я не идеалист и понимаю, что, единожды получив в свои руки оружие или технологию, люди с верхних уровней никогда от них не откажутся. Огромный механический монстр запущен, и даже если передушить всех, кто стоит у его штурвала, на их место придут другие. Смерть Стерлинга ничего не изменила. Наверняка на военной кафедре Винтербургского технологического уже готовят специалистов — проектировщиков, ремонтников, монтажников, мемористов. Специалистов, которые совсем скоро развернут мобильные фабрики на передовых и станут раз за разом поднимать павших солдат и возвращать их в строй.