Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

в голосе девушки, укрывшей пол-лица зеркальными очками-«стрекозами», звучали хрустальные нотки.

У Дениса отпала челюсть, и лишь гигантским усилием воли её удалось водворить на место.

— Вот так встреча…

— Да вы никак уже знакомы, я вижу? — удивился штабист.

— Немножко, совсем немножко, — улыбнулась девушка. — Так мы едем? А то время уже к обеду клонится.

— О, конечно! — судя по всему, столичная красавица здорово возбуждала щёголя-майора, и он всячески стремился понравиться. — Война войной, а обед по расписанию! В добрый путь, как говорится! Лейтенант, я на тебя надеюсь!

Столбняк прошёл.

— Устраивайтесь на заднем сиденьи, прошу… это весь ваш багаж? А где же аппаратура?

— Вся тут, — «Тимур Алексеевич» похлопал по не слишком уж крупному кофру.

— Негусто…

— Вы, очевидно, привыкли к советской технике, — улыбнулась «Таисья Петровна» — Чтобы всё так солидно было, и стокилограммовая телекамера, как в Останкино… на гусеничном ходу, — она засмеялась. — Технический прогресс не стоит на месте, Денис Аркадьевич. А можно просто Денис?

— Да легко.

— А я тогда просто Тая.

— Ну а я и вовсе Тимур, — встрял импозантный парень, украшенный буйной шапкой кучерявых волос покруче Макаревича.

— Ну я так и понял, — улыбнулся Денис. — Каким ветром к нам сюда?

— Северо-западным преимущественно, — «Тая» внимательно рассматривала проносящиеся мимо пейзажи. — А как тут аборигены называют горячий ветер с юга?

Иевлев поймал внимательный взгляд сержанта.

— Вообще-то «гармсиль», ну или «теббад»…

— Вот именно, — слова были сказаны гостьей без малейших признаков улыбки.

— Рассказали бы, чего в первопрестольной делается, — Денис счёл за благо перевести тему.

— Первопрестольная стоит… пока, — вновь перехватил нить разговора «журналист», и перед последним словом лейтенанту послышалась крохотная пауза. — Ну и дела в ней всякие делаются. По нынешним временам особенно.

— Понятно… — усмехнулся Иевлев. — На фронте без изменений, как говорится…

— Если заботиться о точности формулировок — латентная гражданская война перешла в позиционную фазу, — без улыбки уточнил «Тимур».

— Однако, — Денис даже крутнул головой. — Не слишком круто сформулировано?

— Ну подберите более успокаивающую формулировку, разве я против?

— Так у нас тут, выходит, тихая гавань, на заставе-то, — неловко отшутился лейтенант.

— Определённо, — в тон ответил «журналист».

— Алина не пишет? — теперь уже девушка перехватила разговор.

— М? — Денис не сразу нашёлся с ответом. — Сложно всё это, ребята…

— Понятно.

Некоторое время они ехали, переговариваясь о пустяках. Разговор перешёл на армейские будни, то-сё… Пока впереди не замаячили ворота родной заставы.

— Ну вот мы и дома!

— Скажите, а резервная застава там же, при штабе? — опять внезапно переменила тему «Таисья Петровна». Пограничники вновь переглянулись.

— Ну… чуть подальше вообще-то. Но чуть.

— Понятно, — усмешка у девушки вышла невесёлой.

Ворота широко распахнулись, и часовой — успели смениться уже! — тощенький веснушчатый парень Петя, со смешной фамилией Кефалий, по-детски радостно щерясь, откозырял машине.

— Прошу! — Иевлев галантно распахнул дверцу «уазика» перед дамой. — У вас имеется план действий, или мне предложить свой?

— Прежде всего, отпустите же товарища сержанта на обед, пока он не съел меня глазами, — засмеялась «Таисья Петровна», блестя жемчужными зубками. — Ну и невежливо было бы не познакомиться с хозяином заставы, разве нет?

— Лейтенант, какая деваха! — улучив момент, прошептал Гвоздь. — Опупеть! Не, фраер тоже смотрится, хотя и занежен в доску, по всему видать, но эта Таисья — ммм…

— Сержант Гвоздев, не терзайте себя понапрасну, — ухмыльнулся Денис. — Хороша Глаша, да не ваша. И не наша.

— Абыдна, да? — с сильным грузинским акцентом произнёс сержант.

«Уазик» укатил к гаражу, и оставшись с гостями наедине, Иевлев враз сбросил светскую улыбку.

— Что-то случилось?

— Ну-ну, не надо так сразу…

— Туилиндэ… Таурохтар… Ребята, давайте не будем придуриваться. Я вас на всю жизнь запомнил, не сомневайтесь. В противогазе поверх паранджи узнаю. Рискну повторить вопрос — что всё-таки случилось?

Они даже не переглянулись, но по неуловимо-стремительно меняющейся мимике Денис сообразил, что между гостями идёт неслышимый разговор.

— Пока ещё ничего. Но не верьте этой тишине.

…

Ишак во дворе орал истошно и неутомимо, как заведённый. Не иначе течную ишачиху учуял, подумал Назир с внезапной ненавистью. Вот взять да и пристрелить горластую скотину… подойти и прямо в ухо, чтобы мозги брызнули веером, чтобы разом оборвался этот вопль…

— Хамидулла, успокой наконец этого ишака! Ну или уведи куда подальше, но только прямо сейчас!

Слуга, возникший в двери, поклонился и вновь исчез. Такой же ишак, как и его подопечные, с новым приливом злости подумал Назир. Все они тут ишаки, безмозглая скотина, только и умеющая орать «аллах акбар!».. да-да, и ещё вытягивать из его, Назира, кармана кровные доллары. А бойцы никакие. Полсотни кафиров закрывают путь караванам, стоят как кость в горле… Ладно. Хвала Аллаху всемилостивейшему и всемогущему, уже завтра эта кость будет вынута.

Хлопнула дверь, послышались шаги, и в комнату вошёл, поклонившись слегка и небрежно, высокий худой моджахед, заросший чёрной бородой чуть не до бровей. Из кудлатых зарослей сверкали пронзительные, даже какие-то бешеные глаза.

— Я ждал тебя, Керим-бек. Рассказывай.

— На той стороне ждут нашего сигнала. Но отважные друзья хотят знать, велики ли наши силы. Проклятые кафиры хорошо обучены бою, и не все на той стороне готовы прямо сейчас принять шахаду.

— Можешь их успокоить. Четыре безоткатных пушки, шесть миномётов готовы. По две сотни снарядов на ствол. Ещё крупнокалиберный пулемёт, с двух тысяч шагов отрывающий руки и ноги. Двадцать восемь гранатомётов, ручных пулемётов три десятка. Триста пятьдесят бойцов. Триста пятьдесят! Неужто три с половиной сотни отважных моджахедов не справятся с полусотней проклятых кафиров?

— Должны справиться, если на то будет воля Аллаха. Ахмад обещал поставить на дороге много фугасов, так чтобы кафиры не смогли быстро прийти на помощь обречённым собакам.

— Хорошо, Керим. Иди отдыхай. Ты что-то хочешь сказать?

— Да, эфенди. На твоём месте я не стал бы так доверять этому кафиру.

— Перестань, Керим-бек. Среди шурави полно всяких народов, и многие ненавидят русских даже больше, чем мы.

— На кафиров нельзя полагаться в святом деле.

— Ты уже издал фетву? — глаза Назира остро блеснули. — Не бери на себя слишком много. За то, что он безбожник, он ответит перед Аллахом… после своей собачьей смерти. Может быть, кто-то из твоих может работать ночным снайпером? То-то… Деньги, дорогой Керим, для безбожников не главное. Деньги для них, это всё. И он взял достаточно много, чтобы работать как следует.

…

— …Они уже здесь.

Вместо ответа Денис принялся ощупывать карманы. Нашарив полупустую пачку сигарет, достал одну, сунул в рот. Пожевав, вынул и спрятал обратно в карман.

— Как узнали? — и голос какой-то не свой, надо же… совершенно дикий голос.

— Это важно? — Таурохтар цепко оглядывал окрестности.

— Это важно, — с