Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

— Ну вот… Не поняли вы, Туилиндэ. Хорошо, попробую изложить проще. Теорема Пуанкаре, доказательство души и прочие мои работы имеют смысл лишь при наличии человечества. Нет человечества — нет ничего. Абсолютно ничего, понимаете? Как после «биг рипа».

Он помолчал.

— Я не хочу дарить вам свой талант, если человечество падёт. И не стоит пугать смертью. Для вас, бессмертных, это нечто ужасное. А для нас дело житейское… зачастую — просто избавление.

— Даже экстремальная Коррекция, если я верно понимаю суть, отнюдь не значит тотальный геноцид. Конец ЭТОГО Света… начало нового.

— Кого вы пытаетесь убедить, Туи? Концепция «перевёрнутой черепахи» известна вам столь же подробно, как и мне.

— Эта гипотеза до сих пор не имеет строгого общего доказательства. И я её не разделяю.

— Общего… Она имеет строгое доказательство для этой конкретной планеты. Да, очевидно, для поликультурального дотехнического человечества падение одной из цивилизаций было не смертельно. Ну сколько процентов площади суши они занимали, те Содом и Гоморра?

— Для человечества, насколько я понимаю, было отнюдь не смертельным даже падение Рима, занимавшего всю тогдашнюю Ойкумену.

— Пример неудачен. Он годится для древнего Рима. Но не для нынешнего глобализированного мира. И потом, если я верно понял, Коррекция — отнюдь не нашествие варваров.

Учёный криво улыбнулся.

— Не будет ещё одного шанса, Туи. Побарахтается перевёрнутая черепаха и сдохнет.

— Вы считаете себя умнее Сеятелей?

— Безусловно. Математика наука строгая, и формулы не лгут вне зависимости от личности их начертавшего. Ну хорошо… Богатейшие залежи самородных металлов и руд, поверхностные жилы антрацита, колодцы с нефтью — где это всё? Ничего этого давно нет, Туи. Добывать же нефть со дна океана и копать километровые шахты, чтобы добраться до ещё не выработанных руд — задача для примитивных дикарских технологий непосильная. И как только запасы рельсов иссякнут… Кстати, вы будете смеяться, но даже возврат в каменный век ныне достаточно проблематичен. Все крупные кремневые желваки пущены в ход ещё в неолите, не говоря уже о мамонтах и бизонах.

— Практика свидетельствует, что хомо сапиенсы как вид чрезвычайно изворотливы, когда дело доходит до выживания.

— Нет, Туи, нет. Не хомо сапиенсы как вид. Это ЛЮДИ весьма жизнестойки. Люди в человеческом обществе… хотя бы на уровне первобытного рода-племени. Где есть мамы-папы, братья и сёстры. Где сам погибай, а друга выручай. Каннибалы, прошедшие перековку в руинах мегаполисов и привыкшие рассматривать ближнего своего прежде всего как ценный пищевой ресурс такими качествами обладать не будут. Перспектива подобного, с позволения сказать, «общества» совершенно однозначна. Обратная демографическая регрессия, и твёрдый нуль в итоге.

— Понятно, — вздохнула Туилиндэ, поднимаясь. — И всё же не торопитесь с отказом, Гриша. Не торопитесь умереть навсегда.

Она надела зеркальные очки, пряча за ними свои невероятно-распрекрасные огромные глазищи.

— Я вас ещё навещу. До свидания.

— Всегда рад. Большой привет вашему напарнику.

Полдюжины шагов, бледная лиловая вспышка, и тропинка пуста. У них отличная техника — по логике, должен иметь место неслабый хлопок, почти взрыв, из-за затекания воздуха в образовавшийся вакуум-объём… впрочем, если использовать взаимный массоперенос, и на том конце давление воздуха аналогично… Вот интересно, можно ли совсем избавиться от оптического эффекта при телепортации, проползла новая мысль… нет, правда, интересно же…

Усмехнувшись, Перельман встал с бревна, отряхивая куртку. Взаимный массоперенос… телепортация… какая ерунда, право. Вот грузди, это реальность. Тут непременно должны быть ещё… грузди обожают расти кольцами…

Глава 1

«Не верьте этой тишине»

— … Кой пёс носит этих журналюг! — Командир заставы был хмур, как октябрьское утро в Подмосковье. — Не, ну я понимаю, командировку закрывать надо, баблосы отрабатывать, тыры-пыры… Ну так и в штабе им любой кум по политчасти на мозги столько насрёт — на роман матерьялу, не только на газетную статейку. На хрена на заставу-то переться?

— А может, им срань на мозги как раз и не нужна. А чисто из первых рук… — осторожно предположил Денис.

— Во-во! Ещё и в наряд попросятся, того гляди! Мля, а мы им заместо гувернёров на прогулке!

Капитан Веленев в сердцах бросил карандаш в металлический стаканчик письменного прибора.

— В общем, так… Мы люди военные, есть приказ — надо исполнять. Вот ты конкретно и исполнишь, лейтенант Иевлев.

— Товарищ капитан…

— И никаких возражений. Парень ты видный, интеллигентный, язык опять же подвешен. Само то для контактов с прэссой. Так что бери «уазик» и скоренько дуй за этими самыми писаками. На вопросы отвечать корректно, без выражений, упор на позитив.

— Они ж непременно начнут про душманов пытать…

— Ну и что? А ты им вежливо и бодро — граница на замке, мол, и всё такое прочее. Без ненужных деталей. Пугать гостей и вообще моветон, а уж столичных и подавно. Ещё вопросы?

— Сколько их, журналистов-то?

— М-м… чёт я упустил… вроде двое? Да, и одна мадмазель притом, если я всё верно понял.

— Они без ночевой, надеюсь?

— Ой, а я-то как надеюсь! Короче, твоя задача — наполнить прэссу впечатлениями под пробочку и сегодня же вернуть откуда взял. И самому сюда вернуться до заката, понял?

— Так точно, товарищ капитан!

— Вот так… Не то нынче время, Дениска, чтобы по темноте разъезжать, — командир хмуро глянул в окно. — Ну всё, пошёл, пошёл!

Выйдя на крыльцо, Денис поглубже надвинул фуражку, опустил козырёк до бровей. Неистовое среднеазиатское солнце уже успело набрать силу, так и норовя прожечь сквозь гимнастёрку. Ветер гонял по заставе крохотные пыльные смерчики, пожухлая трава пряталась в тени забора. Впрочем, не так уж и жарко по здешним меркам. Скоро, совсем скоро здешнее солнце окончательно утратит показную щедрость, и задует ночами с гор ледяной «бадахшанец»…

А там, дома, наверное, уже вовсю разгулялось «бабье лето». И тёмная зелень лесов каждый день всё сильнее разбавляется червонным золотом…

— Сержант Гвоздев!

— Ну? — крепкий парень с широко расставленными глазами на скуластом лице не слишком охотно, но всё-таки встал при виде офицера.

— Поехали.

— Далёко?

— В Москву.

— Как скажешь, лейтенант, — ухмыльнулся Гвоздев. Добиваться точного исполнения уставных обращений от Гвоздя — право, эта задача не для летёхи-двулетки. И вообще, в советские времена гражданин Гвоздев вряд ли попал бы в погранвойска. Совершенно верно — уже почти из зала суда. Но сейчас, увы, времена уже далеко не те.

Потёртый «уазик», скрежетнув коробкой передач, резво взял с места, подкатил к воротам.

— Рядовой Заварзин! Отворяй, не видишь, высокое начальство везу! —