Алексей Молокин - «Если», 2015 № 01

— Если там состав атмосферы близок к тауриндской.

— На что же они нацелились?

— Какая разница? Если они не окончательные дураки, то они придут сюда за скафандрами. Ведь для Тауринды только эти и годятся, — сказал я.

Скафандров было десять. И весил каждый кило сорок, не меньше, потому что имел полную систему очистки воздуха и жизнеобеспечения, а срок автономной работы — семьдесят два часа. А как их носить на планете, где сила тяжести в два с половиной раза больше земной? Вот поэтому в комплект к скафандрам прилагаются экзоскелеты.

Но экзоскелеты не годились для лазанья по узким коридорам капсулы. Их вместе с содержимым прямо оттуда, где они стояли, спускали в люки, а потом затаскивали обратно.

Мы поволокли скафандры в берлогу.

Она не была предназначена для долгой осады, оружия у нас тоже не имелось. Если бы берлогу попытались взять штурмом — там бы и настигла нас безвременная кончина.

В общем, картина такая: в крошечной берлоге на полу неровным слоем лежат скафандры, на скафандрах сидим мы с Гробусом и произносим всякие неприличные слова, пока Тохтамыш пытается оживить систему управления.

Наконец ему удается наладить контакт — но это контакт с силовой установкой на орбитальной.

— Ура! — орем мы. Орем, естественно, не подумавши. Потому что способ не пустить серых корсаров на Тауринду — вот он, и мы его излагаем.

— Ребята, если я вырублю силовую установку, коридор пропадет, — говорит Тохтамыш.

— Ну и что?

— А то, что — знаете, на какой мы высоте? Капсула станет спутником Тауринды. Со своей собственной орбитой. А как ее с этой орбиты снимать, я не знаю!

Мы с Гробусом смотрим друг на друга и понимаем, что туда нам не надо.

Тохтамыш колдует дальше, поминая каких-то древних демонов, и оживляет несколько наблюдательных камер. А капсула меж тем все ближе и ближе к планетарной поверхности.

— Тохтамыш, где они засели? — спрашивает Гробус.

— Я думаю, в рубке, где обычно торчит дежурная бригада и играет в дембоквест на щелбаны.

— Странно, что они не идут за скафандрами.

Серые корсары были те еще сукины сыны, но в дальнем космосе крутились лет десять и знали, как готовиться к спуску. Если они как-то просочились на орбитальную и захватили капсулу — значит, не один день к этому безобразию готовились. Должны были знать, что для Тауринды изготовлена партия специальных скафандров! Да и про берлогу они должны были знать, найти схему капсулы несложно.

И вот тут мы засомневались…

— Тохтамыш, ты тут сиди и, если получится, блокируй люки, — проговорил Гробус, — а мы пойдем в разведку. Есть тут у тебя хоть какие-то тяжелые тупые предметы?

Тохтамыш постучал себя по лбу.

Ребятишки, есть вещи, которым в Разведкорпусе не учат. Вот не учат, например, как из обычного мужского носка и консервной банки изготовить смертоубийственное оружие. Если больше не из чего — и это годится.

Вооруженные четырьмя банками, мы выбрались из берлоги и полезли к рубке. Тохтамыш остался сражаться с электроникой.

— Давай сперва посмотрим, как там поживают экзоскелеты, — сказал Гробус, — Умный человек бы первым делом занялся ими и скафандрами, ты же помнишь, сколько приключений было с «Кентавром-7».

Еще бы я не помнил эту модель! Идея была прекрасная — конструкция с четырьмя ногами и двумя руками могла тащить на себе неимоверное количество груза, на испытаниях даже жилой модуль поволокла, но каково запертому в ней человеку с шестью конечностями управляться? В режиме «иноходь», когда обе правые ноги и обе левые ноги движутся одинаково, еще куда ни шло. Но вот режим «галоп» оказался сложной задачей. На тренажерах уже кое-как получалось, но при полевых испытаниях было разбито вдребезги немало «кентавров», пока у наездников что-то стало получаться.

— Корсары — не дураки. И если те, кто забрался в капсулу, еще не подняли переполох из-за пропавших скафандров и не возятся с экзоскелетами, то, значит…

— Значит, это — не корсары.

— Ф-фу!..

Это я, ребятишки, изобразил вздох облегчения.

— Но кто же тогда?!

А надо вам знать, что на дальних ответвлениях трасс иногда такая гадость вдруг заводится, что с ней может справиться только межзвездный вакуум. Ну, как-как? Выкинуть в вакуум, и пусть себе там висят целенькие и невредимые. А вы думали, Разведкорпус — это школа медперсонала для домов престарелых?

— Транслейтер… — пробормотал Гробус.

Вот его-то у нас и не было. Для переговоров с корсарами он не требовался, почти все они знали интерлингву, но мало ли из каких щелей пространства выползли те, с кем мы собрались воевать консервными банками? Кроме того, действия корсаров можно было как-то просчитать. Например — мы знали, что они не станут портить капсулу, потому что в ней еще обратно подниматься, они будут ее беречь. Но если в капсуле оказались существа, не знающие ее устройства, дело может кончиться очень плохо.

Да, существа. Вы подумайте — если они не проявили интереса к скафандрам, изготовленным для двуногого и двурукого астронавта, то сколько же у них конечностей? Или — какого они роста? Или — хвост! В человеческом скафандре емкость для хвоста отсутствует, а у тех же шупулянцев он имеется, да еще какой!

И вот теперь вообразите наше с Гробусом положение. Оружия — нет, нормальной связи с орбитальной — нет, в капсуле — непонятно кто, капсула вскоре опустится на планету, представляющую, если вдуматься, угрозу для человечества. Ведь если пыльца проклятой лилии попадет на орбитальную — там вскоре такой ботанический сад образуется, что придется ее отбуксировать подальше и уничтожить.

Итак, мы подбираемся к рубке и настроение у нас препаршивое.

— Чтоб я сдох… — бормочет Гробус. — Ты посмотри…

Я смотрю на дверь рубки и понимаю, что она не заперта. Красный квадратик не горит. А это же в инструкции прописано — находясь в рубке, закрывать ее изнутри до момента опускания на поверхность.

Так более того — она и не до конца задвинута, эта дверь.

И сквозь щель слышны голоса, причем человеческие! Невнятно, однако не шупулянский скрежет и не мыррийское кваканье пополам со свистом. Тут-то мы и понимаем, кто там засел.

— Туристы, чтоб им укорениться и зацвести! — рычит Гробус.

А туристы, ребятишки, это такая фауна, что, будь моя воля, истреблял бы в момент рождения. Думаете, они путешествуют, чтобы смотреть на красивые пейзажи? Они за сувенирами летят. А какой сувенир на Тауринде? А шкурки ползунов. Проку от них мало, но чтобы повесить дома над камином — вполне годятся. Ну и зубастые бабочки тоже — самая добыча для туриста.

Значит — что? Ну, кто догадается? Правильно, курсант.

Они вооружены. У них, скорее всего, арбалеты с гарпунами.

А не хотел бы я, чтобы меня этак загарпунили.

Мы отползли и устроили военный совет.

И знаете, что мы придумали?

Нет. Нет. Нет. И это — нет. Проще надо быть, ребятишки.

Еще проще! Вот!

Пошли мы к экзоскелетам, которых на борту было шесть штук, и вынули из всех шести такую маленькую стальную коробочку, вот такусенькую. В этой коробочке сходятся все проводочки, все шнурочки, все волоконца. Без нее экзоскелет — такая же куча железа, как рыцарские доспехи на манекене. Как нам удалось выковырять эти блоки и разомкнуть клеммы — не спрашивайте. С большим трудом!

Ну, сделали мы это и вздохнули с облегчением, потому что без экзоскелета на Тауринде делать нечего. Однако рано мы вздыхали.

Тохтамыш все это время колдовал и шаманил над электроникой. Кое-что удалось. В частности — он получил приказ с орбитальной немедленно переводить управление капсулой в ручной режим и ползти обратно наверх. Как это сделать — ему не сказали. А сказали, что для того его тут и держат, чтобы справлялся с нештатными ситуациями. И тут же связь прервалась.

— Восстанавливай! Надо наверх доложить про туристов, — сказал я. — Посмотреть, у кого есть разрешение для работы на этой трассе, и ликвидировать лицензию немедленно. Я понимаю, что в турфирмах сидят красивые женщины, но насколько же надо быть красивой, чтобы этим компенсировать полное отсутствие мозгов?

— Ты полагаешь, что в капсуле есть женщина? — спросил Тохтамыш.

— Кто-то же должен сопровождать группу.

— Женщина?!

И тут нам стало страшно.

У меня первая мысль была: сейчас Тохтамыш побежит и удавит ее. У Гробуса: сейчас Тохтамыш побежит и… Ну, ребятишки, вы меня поняли. У тех, кто работает на небольших орбитальных, где слабому полу делать нечего, отношение к женщинам очень простое, я бы сказал, первобытное. Или — ненависть, или нечто совсем иное, чреватое сюрпризами. Был случай — один наш энергетик, ради заработка просидевший на орбитальной лишних два года, был спасен в последнюю секунду — он уже собрался совокупиться с паучихой. Есть на шестнадцатой трассе планета, где живут пауки, умеющие гипнотизировать все живое и, возможно, неживое. Потом он рассказывал: отлично видел, что паучиха, но она, хитрая тварь, как-то внушила ему, что она — женщина.