Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

наше семейное предание гласит — когда меня впервые принесли маме кормить, кто-то из рожениц, лежавших с мамой в одной палате, воскликнул: «ой, какая худышка! Прозрачная прямо, будто изо льда!» Ну и вот… стала я Изольдой.

Она оглянулась.

— Ну вот мы и пришли. Вот это мой дом.

— Как?! — искренне изумился Денис. — Уже?!

— Мне тоже кажется, что прошла лишь минутка, — улыбнулась Изольда.

Пауза.

— Ну что ж… — тяжко вздохнул Иевлев, с видимым усилием отпуская её ладошку. — До завтра… Изольда.

Лесная фея лишь кивнула. Три шага бывший лейтенант пятился задом, пока не сообразил наконец развернуться. «До завтра»… Господи, когда-то оно ещё будет, это «завтра»?!

— Денис!

Он резко обернулся.

— Не уходи никуда. Не надо. Пожалуйста.

…

Сильно сплющенный огненный диск погружался в океан лениво, словно разнеженная красавица в тёплую ванну. Вот он осел в океанские воды наполовину… вот на четверть… вот уже только огненная горбушка торчит…

Зелёный луч, как всегда, вспыхнул лишь на пару мгновений и тут же погас, уступив место обычным на Лалиле золотым сумеркам. Вздохнув, Элентари закрыла глаза. Иллюзия заката… иллюзии, иллюзии, и снова иллюзии…

— Не помешаю?

— Садись, Циала, — начальница экспедиции со вздохом открыла глаза.

Щёлкнув пальцами, молодая валарка уселась в призрачно светящийся силовой шезлонг.

— Мне тоже нравятся закаты Лалилы. И зелёный луч как завершающий аккорд… Здесь, на Громме, закаты совсем другие. Небо, будто окрашенное кровью…

— Ты удивишься, но здесь на Громме Три тоже иногда бывает зелёный луч. Правда, очень редко.

Элентари чуть улыбнулась.

— У меня такое ощущение, Циа, что за время пребывания здесь, на Громме, ты повзрослела. Строже стала, что ли…

— Нет, — юная валарка поджала губы. — Я стала злее.

Пауза.

— Только теперь мне стал понятен смысл выражения «инфернальный мир».

Пауза.

— И сны стали сниться какие-то инфернальные. Птенец, бьющийся в яйце и никак не могущий пробить толстую скорлупу…

— Твоё подсознание очень верно уловило самую суть явления, Циа. Птенец, никак не могущий вылупиться — довольно точный образ этого мира.

Элентари тяжело вздохнула.

— А экстремальная коррекция — всего лишь разбивание скорлупы молотком.

Девушка наклонилась вперёд.

— Эли, ну а если мы ошиблись? Ну если?

Начальница экспедиции поморщилась.

— Слушай, Циа… Ты уже не та девочка, что восторженно загружалась на борт корабля. Эмоции мне не нужны. Только аргументы. Подтверждённые расчётами прогноз-варианты выхода аборигенов из той воронки, куда они столь уверенно и целеустремлённо лезут. Есть у тебя?

Пауза.

— Вот так-то. Да, разбивая скорлупу молотком, легко можно убить и птенца. Но что делать, если сам он выбраться не в состоянии?

Глава 3

Принцип неопределённости

— Ого себе! Ну прямо как в танке!

— Да это мне знакомые парнишки изладили, из чего под руку подвернулось. Крепкая дверца, не отрицаю. Ты проходи, проходи. Слушай, тапочек на твой размер нету, вот только такие…

— Ещё чего, тапочки! Если ты успел заметить, я обожаю ходить босиком.

Изя с любопытством озирала холостяцкое жилище Иевлева, довольно-таки запущенное. Правда, накопившийся за полтора года отсутствия хозяина могучий слой пыли Иевлев сразу же по прибытии в Москву добросовестно вымел вон, так что квартира выглядела всё-таки человечьим жилищем, а не усыпальницей какого-нибудь Тутанхамона. Однако по сравнению с ухоженно-чистенькой квартиркой Изольды обиталище бывшего лейтенанта смотрелось явно проигрышно.

— Чай? Кофе?

— Кофе с шоколадными конфетами, — засмеялась Изольда.

— Э… — Иевлев потянулся скрести в затылке. — Слушай, а конфет-то, наверное, и нету… Но я сейчас скоренько сбегаю, если что!

— Ну вот ещё! Обойдусь. Я к тебе вообще-то пришла, а не конфеты лопать.

— Есть мармелад!

— Вау! Тогда чай и мармелад!

— Бу сделано! Ты осматривайся пока, чего интересного найдёшь, спрашивай.

Заваривание чая даже при наличии мощного электрочайника процесс не мгновенный, и когда Денис вернулся в комнату, застал гостью поглощённой рассматриванием домашней коллекции.

— Слушай, да у тебя тут настоящий музей…

— Ну, музей не музей… — Денис был явно польщён. — Но кое-что из раритетов древности имеется.

— О! А это чего такое?

— А, это? Это раннегерзейская палетка. Уникальная вещь, между прочим.

— Ранне… чего?

— Палетка. Ну это такая каменная пластинка, вот видишь, чтобы на ней разную косметику размазывать. Тушь для ресниц, или зелёные тени для век. Навроде нынешней косметички.

— Понятно. А ты ещё перед этим сказал какое-то слово… что-то насчёт змей.

— Змей? — Денис захлопал глазами.

— Ну «гюрза» или как-то так…

— А! Нет, змеи тут ни при чём, — рассмеялся Иевлев. — Понимаешь, была в древнем-предревнем Египте такая эпоха, именуемая ныне «эпохой Герзе». Это ещё до первых фараонов, сиречь Раннего Царства.

— Это сколько ж ей лет?

— Ну… по моим прикидкам, где-то пять с половиной тысячелетий. Или почти.

— Нифига себе… — Изя осторожно положила отшлифованную каменную плитку. — Как же она к тебе попала?

— О, это целая детективная история, — улыбнулся Денис. — Сам бы я конечно не смог, такие вещи из Египта сроду не выпускают. Сразу скрутили бы в аэропорту. Товарищ одного знакомого, он военный, смог провезти на судне.

— Ого себе… Так ты ко всему ещё и контрабандист?

— Да я вааще пират! — Иевлев повязал на глаз наискосок валявшуюся на краю стола в ворохе всякой всячины чёрную ленту. — «Прежде чем догорит эта трубка, я увижу, какого цвета у них потроха!»

Они разом рассмеялись.

— А это что? — девушка уже рассматривала альбом с фотографиями.

— Это? Это фотографии разных древних надписей, — Денис отбросил ленту, взял альбом в руки. — Понимаешь, не все материалы возможно получить для изучения а-натюрель. Клинописных табличек не так много, и стоят они бешеных денег. Приходится довольствоваться снимками.

Денис перелистнул пару страниц.

— Вот это вот раннешумерская письменность. Видишь, тут ещё иероглифы фактически прорисованы. А вот тут, это уже двадцать третий век до нашей эры, видишь, тут уже настоящая клинопись. А вот это уже аккадский язык. На нём говорила широко известная в наши дни царица Семирамида.

— Хозяйка знаменитых висячих садов?

— Точно.

— А вот это что? — Изя раскрыла следующий альбом. — Ох ты, какие страшенные…

— Это уже Ассирия. «Страна демонов», как её окрестили соседи. Вот эти вот крылатые зверюги охраняли вход в царский дворец.

Девушка задумчиво разглядывала фото.

— Денис, вот отчего так — как царь, так кругом оскаленные звериные морды?

— Законный вопрос, — улыбнулся Иевлев. — Вообще-то соседи у них тоже были отнюдь не ангелы, но чтобы в те жестокие времена заслужить звание демонов, это надо было здорово постараться. Да, Ассирия была овеществлённым адом. Немногие из рабов там выживали более пяти лет. Да и вообще… простого человека там держали за сволочь, которую всё никак руки не доходят убить.

Пауза.

— И что же с