Опасные видения - Коллектив авторов

Позже, сидя в кафе «Пер-Мер»[138], я обсудил этот вопрос с Марне – человеком обаятельным, беззаботным, но совершенно ненадежным. Он клялся честью, что узнает для меня (за соответствующую цену), где обретается Кляро. Я знал, что он лжет, а он знал, что я знаю, что он лжет, но в садистском порыве я принял предложение. Он спал с лица, залпом осушил свой «Перно» и принялся яростно барабанить пальцами по столу. Теперь он, очевидно, чувствовал себя обязанным отыскать Кляро, но даже не знал, с чего начать.

Я любезно раскланялся с Марне и покинул кафе «Пер-Мер». Тот пребывал в таком смятении, что и не заметил неоплаченный чек, пока я практически не скрылся из виду. А тогда я уже не обращал внимания на его исступленное размахивание руками и завел временное знакомство с очаровательной юной девой из тех, что патрулируют Бульвар Сен-Оноре[139].

Наутро я обнаружил, что она сбежала с моим кошельком, где среди прочего лежало пятьсот новеньких франков и список афродизиаков, выцыганенный у цыгана. Пришлось повоевать с консьержем, который ни на секунду не желал принять мою историю за истину. Когда я описал все произошедшее, он сразу перешел на низкие оскорбления и принялся охаживать меня по шее и рукам бутылкой кьянти, со снятой, hélas[140], соломенной оберткой.

Я сидел на тротуаре в синяках, без гроша в кармане и понятия не имея, как быть. Не мог же я вернуться к Эмилю Беку и рассказать, как меня обвели вокруг пальца. Моя честь не допускала такого унижения. Но вмешалась сама Судьба в обличье потерянной кредитки американского туриста. Спустя часы я уже роскошно пировал, расфуфыренный в эксклюзивной галантерее Маншулетта.

Я упивался тонизирующим и подобным вину сумеречным воздухом Парижа, окидывая взглядом мерцающие ягодицы энергичных женщин, спешащих по зову сердца. И вдруг увидел ражего китайца, согбенного под тяжким грузом белья из химчистки. Он подмигнул и сунул куль мне, опрокинув меня на мостовую. Когда я поднялся, выбираясь из окутывающей ткани, он уже скрылся в близлежащем киоске.

Я уставился на ворох в ужасе от перспективы того, что там найду, но наконец собрался с духом и распустил двойные узлы. Внутри не оказалось ничего, кроме четырех мужских трусов и одиннадцати грязных рубашек с двумя такими воротниками, которые надо подворачивать. Вложенная рукописная записка, полная чуть ли не мучительных молений, просила не пользоваться для трусов крахмалом.

Пока я бился над тайным значением сего события, предо мной явился Марне, как привидение, материализовавшееся из дыма. Он обжег меня глазами, пронизанными чрезвычайно любопытными красными прожилками, поднял белую визитку с тиснением и рухнул ничком, павши жертвой (как я узнал позже) лопнувшего мочевого пузыря, каковое медицинское явление в последний раз наблюдалось больше века назад.

Я помахал тупым белым краем карточки у себя под носом. Тут же повеяло пьянящим и в то же время отвратительным ароматом. На ней значилось имя А. Систолы, дом 23 по рю де Дайе[141]. Упрятав труп под куст шиповника, где его непременно еще до наступления утра разыскали бы не чурающиеся риска псы, я направил стопы в резиденцию мсье Систолы. Как выяснилось, это темное строение из коричневого камня, не более сорока футов в высоту, но все еще в идеальном порядке благодаря заботе постоянного хозяина.

Только я подступил к дверному молотку в виде головы горгульи, как ко мне развернулся маленький пудель, проходивший по тротуару, и зарычал в самой что ни на есть недружелюбной манере. Я всегда гордился своим необычайным взаимопониманием с пуделями и был застигнут врасплох этакой скверностью невротичного созданьица. Я стукнул молотком раз, другой – мягко, но все-таки твердо, а то поводок пуделя выглядел протертым и того гляди не выдержал бы его настойчивых рывков.

В окошке за отодвинувшейся панелью из красного дерева предстало багровое лицо – хорошо откормленное и хорошо ухоженное. Большой глаз подмигнул мне, затем дверь распахнулась и меня любезно пригласили внутрь, затянув крепкой хваткой за локоть. Уже скоро, за горящей анисовкой, Кляро – а это, конечно же, был он – рассказал мне все.

– Вы же видели мою жену? – спросил он, дружески кивая.

– Определенно, – ответил я извиняющимся тоном.

– Тогда вы понимаете, почему я покинул родное гнездо, – продолжил Кляро. – Но на что мне было жить? Переехать в аптеку – это не залечь на дно. Я решил обратить свои усилия к занятию и творческому, и одновременно прибыльному, но при этом не требующему вложения большей суммы франков.

– И, разумеется, преуспели! – воскликнул я, не в силах сдержаться.

– Еще как, – отозвался Кляро. Он встал и потянулся во всю свою немалую ширь, будто чудовищный кот. – Идемте, и вы сами все увидите, – позвал он, не скрывая гордости.

Я следовал за его хромой походкой комната за комнатой, глядя на обстановку в стиле китайского модерна и скромно пряча глаза при виде самых избыточных образчиков. В подвале обнаружилась самая неопрятная из лабораторий – с битыми пробирками, лежащей набоку бунзеновской горелкой и ступкой застывших химических веществ с торчащим пестиком.

– В сем священном чертоге я и открыл аромат, оскорбляющий чутье всех собачьих, – заявил Кляро. – Одно дуновение – и самая смирная из комнатных собачонок станет зверским чудищем, готовым на все, лишь бы порвать меня в клочья.

– И какой только может быть толк от такого аромата? – воскликнул я.

Кляро с мудрым видом приложил палец к носу.

– Меня то и дело кусают, – ответил он с кривой усмешкой.

– Кусают? Боже милостивый!

– Вы забываете о законах, мой дорогой друг. Я, разумеется, рассудителен и допускаю к своей благоухающей ноге лишь самых крохотных зверей. Хотя некоторые крохи кусают как сам дьявол.

Он наклонился и задумчиво помассировал берцовую кость.

– Но вот хозяева… – продолжил он. – При угрозе иска они готовы на щедрое возмещение. По крайней мере большинство. Как видите, на эти деньги я живу на широкую ногу.

– Значит, аромат вашей визитки?..

– Конечно же, aromatique Clarot.

– Вы не будете возражать, если все это появится в L’Expresse? – спросил я, поскольку каждый хороший репортер, достойный своего имени, не выдает свои источники.

– Возражать? – легкомысленно спросил Кляро. – А отчего мне возражать? Пока мы тут беседовали, я щедро спрыснул вашу штанину своим парфюмом. Стоит нажать бордовую кнопку на стене, как выскочат мои гончие-гипертоники – и полетят клочки по закоулочкам.

И вот это было большой оплошностью Кляро. От хорошей жизни он растерял форму, и после недолгой борьбы и возни мне удалось избавить его от штанов и натянуть на его голые ноги