Дороги (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— Если мы родим, то уже никуда не уйдем.

Ответ Даши испортил весь романтический настрой. Илья обиделся. У него было прекрасное настроение, но он в очередной раз столкнулся с ее нездоровым упрямством. Несмотря на все ситуации, случившиеся по дороге, приведшие к ранениям и гибели людей, она продолжала выбирать варианты, не сулившие им ничего хорошего.

— А я уже не хочу никуда идти. — Ответил Илья.

Он молчком постирал свою одежду, выжал, надел исподнее и покинул баню.

— Что случилось? — Бросил ему в спину Макс, вышедший из бани чуть позже.

— Да как обычно. — Буркнул Илья. — Она хочет уйти отсюда каким-то чудом, поэтому всё должно быть подчинено этому желанию.

— Как она собирается это сделать? — Удивился друг.

— Не знаю. Мне кажется, у нее обычная паранойя. Живи и радуйся, нет, ей обязательно нужно все усложнить и нажить себе проблем на ровном месте. — В душе у Ильи кипело.

— Ладно, остынь. Гулька давно собиралась поговорить с ней на эту тему. Пусть они по-девчачьи потрещат, может, и договорятся до чего-нибудь.

— Не договорятся. — Ответил Илья. — А вы твердо решили отсюда никуда не идти?

— Тверже некуда. Здесь безопасно, сыто, надежно. Даже если наши родители живы, они были бы рады, что мы так устроились и ни за что не захотели, чтобы мы снова поперлись до этим дорогам, искать себе приключений на задницу.

— Согласен. — Признал Илья правоту друга.

— Ты просто скажи Даше, что отсюда еще лет сто никто не выйдет. — Предложил Макс.

— Хорошо.

Навстречу им вышел Матвей Леонидович, его внук Тимофей и Камила. Илья даже не знал, что ее так зовут, пока не оказался в «Затерянном мире». Женщины на дороге вели себя обезличенно, как статисты, и не возникало желания знать их имена и общаться ближе. Но оказавшись в безопасности и при деле, произошло преображение. Каждая из них как будто нашла себя. Камила стала выглядеть ярче и даже моложе и явно наслаждалась ролью замужней женщины.

— Как водичка? — Поинтересовался Матвей Леонидович.

— Отличная. — Ответил Илья. — Как обычно.

Молодая семья похрустела по снегу дальше. Внук Тимофей шел позади, а в его ногах путался Тузик, смешной одноглазый пес с проплешинами на теле, оставшимися после ожогов. Илья знал их судьбу и то, что они собирались уходить, чтобы найти родителей внука, но потом, послушав разговоры людей, ощутивших все прелести нынешней ситуации на дорогах, приняли мудрое решение остаться.

И все равно, принимая во внимание имеющийся расклад, Илья понимал, что выбор у него невелик. Если представить, что через разлом появился какой-то мостик и дать Даше уйти отсюда одной, он оставался без подруги. Часть свободных женщин была сильно старше него, а другой части еще предстояло расти много лет. Выбор был таким, терпеть дурость или одиночество.Что ему было предпочтительнее из этого набора? Скорее всего, дурость Даши казалась меньшим злом, хоть и обидным. Он знал ее немного другой, более мягкой и покладистой, но испытания преобразили ее характер, выпятили некоторые черты, в которых раньше не было никакой необходимости.

— Ладно, не будем себе портить праздник. — Илья остановился, чтобы дождаться подругу.

Она шла с Гулей и оживленно с ней беседовала. Как оказалось, тема была все той же, уйти или остаться.

— Если это никому не надо, то нафига подвергать себя такой опасности? — Спросила Гуля, тоже явно раззадоренная упрямством Даши.

— Мы прошли половину пути и что, всё бросить? — не сдавалась подруга.

— Так, народ, давайте оставим эту гипотетическую тему до более подходящего случая. — Илья взял обеих девушек за руки. — У нас сегодня праздник. Надо думать только о радостном, чтобы создать себе положительный заряд на целый год.

Геннадий откуда-то приволок на Макарке четыре обгоревших пня. Порубил их на дрова и чего-то ждал. Илья и его компания, заинтригованные приготовлениями, остались снаружи, благо солнце прогрело воздух до положительной температуры.

— Чего намечается? — Спросил Максим.

— А сейчас узнаете. — Геннадий интриговал.

Вскоре возле штольни появились два жителя Можайкино с парой забитых и ощипанных уток. Дорога их здорово утомила.

— С наступающим. — Поздравили они. — Ого, вот это вы постарались.

Они оценили композицию из снега вокруг входа.

— А у нас там, знаете ли, морозно, снег не лепится и сугробы поглубже ваших.

— Хотелось бы предложить вам переселиться к нам в оазис, но у нас и без того тесно. Сами понимаете, в райском саду мест на всех желающих не хватит. — Пошутил Геннадий.

Из штольни вышел Игнат, выкатив перед собой тачку Марии Алексеевны, груженую двумя мешками пшеницы.

— Как договаривались. Это наш подарок вам на Новый год. — Сообщил он. — Колеса с тачки лучше снять, иначе надорветесь. Корыто вернете не позже, чем через неделю. Оно у нас очень востребовано.

— Ладно, вернем. — Пообещали можайкинские.

Произошел обмен, две утки на два мешка пшеницы.

Геннадий развел костер, когда вся общественная работа закончилась. На дворе уже стемнело. Из штольни вынесли огромный казан и поставили на него. Женщины порубили уток на мелкие части, бросили в казан и добавили жира, хранившегося как раз для подобного случая. Воздух наполнился забытыми ароматами жареного мяса и древесного дыма. Вместо риса добавили пшеницу, пострадавшую от пекла. Это было подобие плова, праздничное блюдо, приготовленное на всех. Сам процесс приготовления казался праздничным. Все высыпали на улицу. Дети носились, как угорелые, проверяя свои постройки на крепость. Взрослые в порыве светлых чувств, общались между собой, как будто находились в легком опьянении.

Природа, словно почуяв красоту момента, решила дать салют вулканом. Он забурлил, засвистел прорвавшимися через закаменевшую лаву газами и бабахнул взрывом. В небо на сотню метров взлетел оранжевый столб магмы. Долина гейзеров ожила и выстрелила струями кипятка в несколько раз выше обычного. Темная ночь сделалась красной.

Александр вынес гирлянду наружу, и под радостные визги детворы, устроил световое шоу наряду с вулканом и гейзерами.

— Фейерверки есть, гирлянда есть, не хватает только елки и шампанского. — Заметил Игнат. — Всех с новым годом!

Народ начал поздравлять друг друга, веселиться и дурачиться, как пьяные. Матвей Леонидович подошел к Илье.

— Я слышал, твоя девушка планирует уйти отсюда? — спросил он.

— Не хотелось бы сейчас говорить об этом. — Признался Илья.

— Понятно. Тема не очень приятная. Вернусь к ней в другой раз.

— Спасибо. — Поблагодарил Илья.

— Плов готов! — Возвестил Геннадий. — Несите посуду.

Такой вкусной еды, пусть и не похожей на настоящий плов, жители Екатеринославки не ели уже давно. Праздник они встретили с душой, потому что каждый искренне хотел от будущего, чтобы оно отнеслось к ним с пониманием и помогло реализовать те планы, которые они себе наметили. Народ уже успел усвоить простую мысль, если они сами себя не прокормят, их ждет голодная смерть. Не имея никакой возможности управлять силами природы, оставалось только довериться им и молиться об удачном стечении обстоятельств.

После празднования Нового года наступила череда однообразных будней. Вулкан успокоился, в отличие от метелей. Сугробы наметало одним ветром, разметало другим. Череда оттепелей и морозов создали слоеный пирог из мягких и оледеневших слоев снега. Он спокойно держал вес человека, поэтому проблема с передвижениями по территории «Затерянного мира» не стояла так остро. Макарка томился, имея возможность выходить на свет только в пределах очищенной территории вблизи входа в штольню. Коров и овец выгоняли не чаще раза в неделю и они просто стояли вплотную друг к другу, пуская из широких ноздрей пар. Солнечные ванны были необходимы им, чтобы хоть как-то компенсировать недостаток витаминов и не дать их глазам ослепнуть от постоянной тьмы.

Скотина выглядела плохо, тощая. Шкура висела на острых костях, как рыбацкая сеть на просушке. Шерсть вылезала клоками, слоились рога и копыта. Возникали опасения, что стельные коровы могли не доносить телят до родов. А на них возлагались большие надежды. Жители хотели скорее увеличить поголовье, чтобы вначале увеличить надои, а затем и задуматься над тем, чтобы резать бычков. Ситуация с овцами была аналогичной. Пока они окончательно не потеряли шерсть, их остригли, вычесали пух, ссучили пряжу и навязали носков и варежек. Получилось немного, только для тех, кто выходил наружу в мороз или для больных.