Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья

— Отец, — опустив голову от стыда и вины за предательство, промямлила Аой.

— Почему… Аой?

— Сделай для себя выводы сам, брат, — оборвал я. — Ты пренебрегал судьбами своего народа, не обойдя стороной и собственную дочь.

— Убей уже меня, — еще более ослабевшим голосом взмолился Бартон. — Хватит этих пламенных речей — я сыт ими по горло.

— Так легко сдаешься? Это на тебя не похоже — мой брат до самого конца не сдавался, какие бы трудности не стояли на пути. Посмотри внимательно, Бартон, — подсказал я, глядя на меч, глубоко вонзившийся в грудь брата. — Не узнаешь его?

Устремив свой взор на меч, он стал пристально его разглядывать сквозь прищуренные глаза.

— Это же, — внезапно осенило брата.

— Да, Бартон.

— «Калейдоскоп», — он его узнал, как и ожидалось.

— Именно, брат, — наконец улыбнулся я. — Меч-имитатор «Калейдоскоп», созданный для того, чтобы превзойти «Костолом». Я нашел его в музее среди складированных экспонатов из того места, где раньше находился Сенсус. Можешь даже не пытаться убедить себя в том, что и он скопирован с оригинала, ведь ни я, ни ты доподлинно не знаем, в чем заключается его секрет.

В самом деле, этот меч был выкован в Сенсусе, но не руками близнецов, а самым обычным любознательным капитаном гвардии, которого все звали просто «Лис». Меч этот был особенным и в чем-то в самом деле превзошел «Костолом», ведь в то время как мой меч мог лишь скользить по драконьим костям, как по маслу, «Калейдоскоп» делал все то же самое, но при этом был сделан из другого материала и оказался способен принимать любую форму, которую владелец считал удобной, а в обычном виде представлялся как вычурный синевато-белый клинок чуть меньшей длины, чем одноручные мечи того времени, отчетливо мелькая тремя разноцветными линзами в центре лезвия, идущими в ряд: белая, синяя, красная. Секрет «Калейдоскопа» так и остался в тайне, и я бы не смог создать его копию, даже имея на то желание.

— Это ли не значит, — заговорил Бартон, но вдруг оборвался на полуслове вместе с тем, как я резко выдернул «Калейдоскоп» наружу, закряхтев от боли.

Сразу же после того, как инородный предмет был удален из раны, я сменил линзу в перчатке на красную, но не на ту, что собирает в себе болезни, а на ту, что восполняет жизненную силу. Приложив руку к ране на груди, я принялся медленно и аккуратно залечивать Бартона в сопровождении красочного свечения того же цвета.

— Что ты делаешь? — возмутился Бартон.

— Лечу тебя, очевидно, — подметил и без того понятное я.

— Зачем?

— Потому что ты мне дорог, брат, — широко улыбнулся я, — дороже, чем кто-либо в этом мире. Знаешь, ты говорил, что все время завидовал мне и всегда терялся позади, утопал в страданиях и только и делал, что корил себя за слабость. Барти, я никогда не считал тебя слабым, ведь мы всегда шли бок о бок через все трудности, которые вставали у нас на пути. И в горе, и в радости, мы с самого рождения были неразлучны, достигая всего вместе, а не порознь. Может, я иногда и вырывался вперед, но ты быстро нагонял брата, как и в случае наоборот. С того дня, как мы появились на свет, всю жизнь друг за друга держались, пока смерть нас не разлучила.

— Илия…

— Я знаю, каково это, когда глаза уже сомкнулись и ты принял свою судьбу, но Бездна вдруг решила, что этих страданий недостаточно. В тот день мы оба потеряли все, но только не друг друга. Мы должны были снова встретиться здесь, в Гармонии, найти друг друга и слиться в одно целое, сплести разорванные узы обратно во что бы то ни стало. Лишь с этой мыслью я продолжал жить все эти годы, представляя, как мы снова соприкоснемся лбами в знак признания.

— Какой же ты идиот, Илия, — с кровавыми слезами из уже обычных и бесподобных желтых глаз, прохрипел Бартон.

— Пусть лучше идиот, чем предатель или братоубийца, — выдохнул я, невольно пролив ту же кровавую слезу радости, вытекающую из драконьих очей.

— Прости меня, Илия… Я такой идиот… Еще больший придурок, чем ты.

В ответ на это я лишь молча подхватил брата за шею, после чего подставил свой лоб. Как и ожидалось, Бартон прекрасно понял меня, и мы вновь слились в старом добром братском соприкосновении лбами, сомкнув веки, в которое вкладывалось куда больше чувств, чем в простые слова.

— Не кори себя, Бартон, — взяв того за руку, приговаривал я. — Держи, это твое.

— Что это? — слегка удивившись и не успев понять, что оказалось у него в руках, спросил брат.

Стоило рукам Бартона нащупать настоящие клинки-близнецы, он тотчас разрыдался еще сильнее, пусть и пытался всеми силами себя сдерживать, и у него даже немного получалось благодаря маскировке багрянцем от Ока.

— Это принадлежит тебе по праву, и я не могу держать их у себя, — вновь улыбнулся я. — Твои клинки-близнецы с ее личным автографом.

— Черт бы тебя побрал, — утерев нос, усмехнулся он. — Умеешь ты выводить на чувства, брат. Прям по живому ударил.

— Прости-прости, — замялся я.

— Аой, иди сюда, пожалуйста, — подозвал к себе дочь Бартон.

— Ах? — от испуга подпрыгнула девушка.

— Не бойся, Аой, — улыбнулся я, столь же приветливо подзывая к себе. — Все кончено.

Отреагировав на призыв, девушка аккуратно сблизилась с нами, присев на колени в огромную лужу рядом с отцом, который почти сразу же схватился пальцами за ее нежные шелковистые волосы, а затем любяще приобнял, держа за плечи.

— Прости меня, солнце, я во многом был ошибался и теперь хорошо это понимаю, — с натянутым, но искренним раскаянием произнес Бартон.

— Папа…

— Надеюсь, ты просишь меня, и мы будем жить как прежде… нет — намного лучше, как дружная и неразлучная семья. Тем более, что у тебя теперь есть не только я и Нао, но и дядя Илия.

— Нао, — опустив голову, промямлила Аой. — Разве ей есть место в нашей семье?

— Я верну ее во дворец, обещаю, — очень чутко отреагировал Бартон, еще сильнее обняв Аой.

— Странно, — подумал я. — Еще мгновение назад он грозился расправиться со мной, а сейчас сидит задницей в луже, как ни в чем не бывало, словно взаправду в сердце демоны копались, пока я не выгнал их этим мечом.

Эта мысль была абсолютно спонтанной и глупой, но даже так она заставила меня обратить взор на тот клинок, что проткнул грудь Бартону, а уже на его лезвии я заметил нечто странное.

— Чего? — оторопел я, задавшись уймой вопросов у себя в голове.

На лезвии «Калейдоскопа» в следах крови лежал не очень большой, но и не маленький паук, который, судя по всему, был уже мертв.

— Илия, — окликнул меня Бартон, на что я сразу же отреагировал, — признай, если бы Аой не вмешалась, я бы утер тебе нос.

— Несомненно, — с натяжкой улыбнулся я, пытаясь не думать о пауке, пока меня вдруг не осенило.

— Эх, если бы Эдвард вернулся во дворец с «Семенем» за день до этого, все могло быть иначе, — вскользь протянул Бартон.

— Бартон? — испуганно, замерев в страхе, проскрипел я.

— Что такое? — непонимающе вопросил он.

— Мы крупно облажались, брат, — в мгновение осознал всю тягость ситуации я, после чего переключил внимание на принцессу. — Аой, пригляди за ним!

На этом моменте я тотчас подорвался с места и бросился в сторону севера по окружности смотровой площадки. Вода под ногами разбрызгивалась во все стороны, пока я не уткнулся в тупик в виде обрыва, наконец остановившись на месте. Стоило взглянуть в сторону запада и все в момент стало понятно, сразу после того, как в глаза бросилась все та же колонна гвардейцев, но идущая по направлению вовсе не туда, куда намеревалась, а совсем в ином направлении — к Разлому.

В этот момент я все понял, закрепив фактом о том, что люди из «Спектра» за этот период здесь так и не появились. Все это время нас водили за нос, в том числе и меня с Бартоном. Теперь же Гармонии грозит совсем другая опасность, которая по своей разрушительности колоссально превосходит безобидного по сравнению с ней Бартона.

— Успею за тридцать минут, если буду сильно спешить, — подумал я. — Бежать до ордена бесполезно — впустую растрачу ценное время. Нужно срочно подать сигнал… Надеюсь, ты его увидишь…