Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир

Миг спустя туман впереди разорвался яркой вспышкой. Отголосок взрывной волны ударил в бок фуры, заставив ее покачнуться, словно утлый корабль на волнах. Я вцепился ногтями в ржавый металл, силясь не съехать вниз. Видел, как из эпицентра взрыва полетели во все стороны клочки мяса, кишок и шкур, украсив потрескавшийся асфальт гротескным извращенным натюрмортом. Завоняло горелой шерстью. Визга вокруг было очень много, с разных сторон. Он был таким истошным, что от него обрывалось сердце, и никак не желал прекращаться.

— О, Боже, — я услышал, как девушка подо мной плачет. — Боже, я больше не могу! Пожалуйста, хватит!

Я хотел сказать ей что-то. Объяснить, что это был единственный наш шанс выжить, что я всего лишь оборонялся. Но я не смог вымолвить ни слова. Жалобные стенания искалеченных живых существ, мучающихся от невыносимой боли, вонзались прямо в сердце, парализуя мысли, замораживая на языке любые слова и оправдания. Во мне не осталось в этот момент, кажется, ничего, кроме отвращения к самому себе.

Но зато мы были живы.

Закусив губу, я вытащил из кобуры «Вул». Подполз к краю крыши. Целясь на звуки, по очереди сделал выстрелы в каждый из трех источников стенаний, пока они не прекратились. После этого установилась мертвая тишина. Собачьи лапы больше не шелестели по асфальту и земле — стая отступила в ужасе перед огненными демонами, разом и так жестоко забравшими так много собачьих жизней. Стенания живых еще собратьев, ползающих в собственной крови, были хуже и страшнее любого голода. Ничто не могло сравниться с человеческой жестокостью.

— Вы сами меня заставили, — тихо прошептал я в туман.

Будто это могло иметь хоть какое-то значение.

— Пойдем, — я потормошил рукой девушку. — Пойдем, Маричка.

— Оставь меня! — рыдала она, истерично отбрыкиваясь от моих касаний. — Просто оставь меня здесь, прошу!

Я совсем забыл, как это бывает у людей. От переизбытка переживаний и сильного стресса девушка впала в истерику. Она не способна была адекватно воспринимать реальность. Но я так и не нашел нужных слов, чтобы вывести ее из состояния аффекта. Я совсем разучился объяснять свои поступки. Совсем забыл, каково это — уговаривать, утешать, подбадривать. Все это не требовалось легионерам. Ведь для этого у нас была «Валькирия».

— Взрыв могли заметить, — наконец молвил я. — Мы должны уйти отсюда, сейчас же.

Замечание показалось мне трезвым и логичным, но оно не подействовало. Девушка не ответила, лишь продолжала рыдать. Наверное, надо было дать ей некоторое время, чтобы прийти в себя и поразмыслить над ситуацией. Я осторожно поднялся на ноги. Спрятал «Вул» с оставшимися тремя патронами обратно в кобуру за лодыжку. Ступил в сторону кабины, намереваясь спуститься и осмотреться. Внезапно замер, навострив уши. Мне померещилось, что сквозь стук капель дождя о кузов я слышу где-то невдалеке шум, напоминающий рев автомобильного мотора.

— Вставай! — вскрикнул я обеспокоенно, не оборачиваясь.

— Оставь меня!

— Вставай, скорее!

Она лишь продолжала всхлипывать.

— Послушай, — я нетерпеливо вздохнул, собираясь с мыслями. — Ты должна встать! Мы должны идти, иначе!..

В этот момент мне в лицо ударил сквозь туман луч прожектора. Невольно отшатнувшись, я оступился. В самый неподходящий момент голова вновь вскружилась, координация подвела, и я ощутил, как нога сдвигается с крыши на то место, где под ней зияет пустота.

Затем было короткое падение и сильный, болезненный удар.

§ 62

Даже не знаю, почему я не потерял сознание. Но вместе с ударом об асфальт остатки сил окончательно покинули тело, доведенное до предела износа изнурительным марафоном из гребли и ходьбы. Теперь всей моей воли хватало лишь на то, чтобы оставаться в сознании. Я лежал на асфальте, подогнув под себя ноги, тяжело дышал и слушал, как кровь стучит в висках.

Прожектор, установленный, видимо, на крыше подъехавшего внедорожника, продолжал безжалостно лупить в нашу сторону. Вскоре со стороны, откуда шел свет, послышались шаги как минимум трех пар ног.

— А-ну слезай оттуда, быстро! — приказным тоном крикнул по-русски парень, судя по голосу, не старше двадцати. — Слезай, или последуешь сейчас за своим дружком! Слышишь меня?!

— Не понимает, наверное, по-русски, — брезгливо отозвался другой голос, который мог принадлежать девушке совсем юных лет, которые не мешали ей быть злобной и стервозной совсем по-взрослому.

Раздраженная девица тут же крикнула по-румынски с акцентом:

— Слезай! Слезай, говорю, курва!

Некоторое время со стороны, где должна была находиться Маричка, не доносилось ни звука, за исключением истеричных всхлипываний. Наконец она сумела совладать с собой, прокашлялась и слабым, измученным, охрипшим голосом отозвалась по-румынски:

— Не стреляйте в нас, пожалуйста.

— Ты кто такая?! — продолжала орать стервозная девица.

— Я просто бродяжка. Я никому не хочу зла.

— Ого-го! — отозвался вдруг со стороны третий голос, тоже говорящий без акцента по-русски и тоже принадлежавший, похоже, молодому парню. — Сука, тут, ребята, скотобойня! Кто-то реально псин гранатой подорвал! Кишки повсюду! С ума сойти!

— У тебя откуда гранаты, сука?! — угрожающе допытывалась агрессивная девица у Марички. — Отвечай быстро, мы с тобой церемониться не будем!

Маричка ничего не ответила. Тогда со стороны говорившей донесся раздраженный щелчок затвора.

— Встань, сука ты такая, чтобы я тебя видела! Вот так! Попробуй только что-то выкинуть! А теперь слезай! Живо!

Судя по звукам, Маричка подчинилась команде. Затем донеслась возня, какая бывает, когда-то кого-то грубо, бесцеремонно и ожесточенно обыскивают.

— Где твои вещи?! — продолжала бушевать девица. — Потеряла?!

— Нашла у нее что-то? — осведомился другой голос.

— Нихера! Да ты посмотри на эту шлюху замызганную, она же тут почти голая ошивается! Первый раз такое вижу! Ты кто вообще такая, шмара?!

— Я никто, — обреченно произнесла Маричка. — И у меня ничего нет…

— Ты, я смотрю, сука, не кумекаешь, с кем дело имеешь! Нашивки видишь вообще?! Мы тебе, мать твою, не гопники! Мы — патруль добровольческой комсомольской дружины! Мы здесь охраняем порядок, усекла?! Боремся с диверсантами, шпионами, саботажниками и корабо…колабо… коллаборационистами. Ты хоть знаешь, что это такое, замухрышка?!

— Ничего я не знаю, — испуганно прошептала в ответ Маричка. — Я никого такого не встречала, честное слово. Ничего плохого не делала…

— А граната откуда?!

— Не трать на нее время, Юлька, — вдруг решительно оборвал ее первый из заговоривший, по-видимому, старший из троицы. — Я чувствую, что вон тот персонаж, что там лежит, поинтересней будет. Лимонка наверняка ему принадлежала.

— Сдох, как думаешь?! — предположила Юлька. — Лежит как убитый.

— Да нет, вроде ворочается… или показалось. Петь, иди обыщи. Попробуем понять, что за фрукт. Уж не тот ли гад, которого в розыск объявили?

— Слишком жалко смотрится, — с сомнением покачала головой Петя. — Больше на бродягу смахивает обычного. Давай девку лучше допросим, а? Пусть Юлька у нее спросит…

— Ты чего, болван, приказы мои обсуждать тут вздумал?! — сразу взъелся на Петю командир. — Иди давай, обыщи этого. А с девкой я сам разберусь!

— Мы никому не хотим зла, — вдруг подала голос Маричка, заговорив по-русски, с легким акцентом. — Пожалуйста, отпустите нас.

— Ах, так ты по-русски говоришь? — заинтересовался командир.

— Чё сразу не заговорила?! — напустилась на нее Юлька. — Я, мля, из-за тебя язык ломала на этом долбанном цыганском языке!

— Я испугалась, — смиренно и честно ответила Маричка. — Простите.

— То, что ты по-русски говоришь — это хорошо, — вновь заговорил командир, голос которого слегка потеплел. — Но извини, подруга, это в наше время ничего не значит. Тут в округе «оборотней» ловят, диверсантов из Содружества. Тоже под русских людей косят. А сами целые деревни вырезают. Слыхала о таких?!