Кукла 7 - Мир

понимания, что эта вот пара зеленых глаз пред ним за забралом из чего-то прозрачного, принадлежат скорее всего так называемой «девочки». А вон тот второй, стоящий рядом ребеночек, вкусненький, с чуть более грубым голоском, и в шлеме, мятом и глухом без вырезов, наверное, «мальчик».

Правда в пространстве они ощущаются как единое целое! Просто Тень и его Человек! Или как там правильно? А еще вокруг них есть защитное поле, искажающая пространство по воле этого человека-два-тела, и не дающая Иванову что-либо с ними сделать чисто усилием воли. И не факт, что удастся руками.

Но — у него вся вечность впереди! Что-нибудь придумает! У него богатая фантазия! Он — может! Сообразит!

— Подожди, — горит этот с чуть более грубым голоском, — он кажется еще в сознании.

— Думаешь? — горит эта, так называемая девочка, хотя девочки вроде прикрывали свою верхнею половину тела чем-то, или же нет?

— Эй, ты! Как тебя зовут? — сказал мальчик, а гигантскому муравью, захотелось приступить к пыткам немедленно и вот прямо сейчас!

И пустая комната «тронного зала» вокруг них исказилась, став походить на подходящий желаниям пыточный зал, обзаведясь всяким разномастным оборудованием для доставки всяких разных мук, обзавелась щитам, с весящими на них всякими инструментами, которыми тоже. Можно весело ковыряться в телах и душах, оставляя массу неприятных ощущений. Все то, насколько хватило небогатой фантазии почти пустого существа. Полковника, боевого офицера, что и при жизни то не смыслил за этот вопрос. И вообще старался избегать необходимости проведения допроса силовым путем.

— Безвкусно. — скривилась эта со звонким голоском, морща нос под маской.

Но её мнения жука не волновало, совсем. Его мнение интересовал лишь пир! И возможности! И он схватил эту малявку, почему-то игнорируя защитный барьер вокруг ней — наверное, он только от искажений защищает! А не от прямых атак!!! Повезло!

Схватил, сжал тельце в руке словно куклу, выдавливая из человечка такой приятный и будоражащий душу писк! Что аж по всему телу мурашки пробежали. И сразу так хорошо стало на душе! И не только ему! Но и все существам подземелья, что частично связаны разумом со своим владыкой! И не только им! Все стало хорошо! ВСЕМ!

Этот писк боли сдавливаемого живого существа… принес ощущение невиданное ранее блаженства! Чувства эйфории, что затопило собой все его тело. И жук замер, смакую я это чувство, жажда насладится им по дольше и в полной мере.

Дольше! Как можно дольше! Еще! Еще и еще! — начал он давить малютке на живот гигантским пальцем, размером больше. чем сама человечка.

Стал давить подушечкой пальца с когтем, на живот это «девчонке», как на кнопку, что активирует писк. Давить гигантским пальцем на это голое и ничем незащищенное брюшко человечки! Жаждя вновь выдавить наружу этот прекрасный божественный писк! Этот вопль, от сдавливаемых органов! Этот тонкий крик! Этот ор! Снова и снова! Еще и еще!

Вот только кнопка почему-то не реагировала на нажатие! И вместо прекрасного писка…. Не происходило ничего! Вышедший из экстаза монстр, посмотрел на двоечку в своих руках, думая о том, что она же не могла вот так просто умереть! Ну не могла же! Нет! Не могла!

Вновь подавил на живот, получая только какой-то странный звук, будто… какая-то резиновая уточка из ванной пищит! Или что-то такое вот… непонятно смутное. И… какое-то странное искажение вокруг тела этой малявки! Словно бы…

Приглядевшись к человечку в своих руках, муравей с руками вдруг понял, что сжимает в пальцах просто кусок камня!!! Ни больше не меньше! Обычный булыжник каких вокруг полно! СОТНИ! Но где тогда… ГДЕ⁈

— Ми, ми. — проговорила девица, что стояла где состояла, будучи все там же, подле второго ребёнка.

Он вновь схватил ей, и вновь решил надавить на животик! Но понял, что девчонка как стояла, так и стоит тут! А у него в руке… опять камень!

— Да-да. — вздохнула эта в шлеме с видимой мордой за прозрачным камнем.

Вновь хватает, и одной и второй рукой! Обоих! Двумя руками! И вновь… камень! В двух руках по булыге! А еще… эти детки, в тот момент, как он тянет к ним руки, словно бы перестают существовать в этом месте! Исчезают, подсовывая вместо себя… камни со стен! Тогда…

Камни стен заменили сталью — теперь тут нет ни единого булыжника! Не уйдете! — вновь хватает и вновь… резиновая уточка⁈ Что рассыпается в руках хлопьями… ничего.

— Это же просто иллюзия. — говорит тот, что вроде мальчик. — Такая банальная и даже баянестая.

— Угу. — говорит девочка, и почему-то оказывается у Ли на плече, у самого его нечеловеческого уха «муравья». — Скажи, как тебя звать то? Мы ж так и не услышали имени!

— Я… — говорит он, и хлопает по плечу, желаю уже не играть, а поймать наконец этих насекомых! Хоть и сам… муравей.

Стальные стены гигантской камеры пыток оживают, из них выстреливают тысячи шипов, стремясь пронзить юрких детей, что словно бы перемещаются по комнате, ощущаясь в восприятии то там, то тут, притом, что для глаз, стоят где стояли! Не двигаясь и не шевелясь! Противно улыбаясь.

Все стены становятся пиками. Камера сжимается, обжимая пиками все пространство вокруг, стремясь уничтожить мерзких букашек! Разрезать изничтожить! Или хотя бы прижать к полковнику-муравью поближе, для более успешных действий с ними.

Да и самого муравья-Ли обживает сталь! Укрывая все тело, и смыкаясь со талью помещенье вокруг в единое целое. Но… этим детям пофигу и на это! Они просто… оказываются внутри материала⁈ Как⁈

Комната раскрывается. Больше нет ни пыточной, ни стен из металла, просто пещера с высоким сводом и эдаким троном. И в это помещения, из всего муравейника, перебрасываются рядовые рабочие и войны, для уничтожения этих мерзких деток! Больше! Больше! ЕЩЕ БОЛЬШЕ! Все! Вся армада… просто испаряется! Осыпается клочками и хлопьями! Кусками тел и… исчезает!

Они мертвы! По-настоящему! Взаправду! До конца! Не как обычно, что вернутся в к жизни через страдание через некоторое время! Что… и дальше будут мучится и страдать! И вечные рабы этого места! Они… просто мертвы! Полностью! До конца!

Из глаз муравья, текут слезы, он падает на колени, и с мольбой смотрит на двух маленьких детей пред ним. На этих двух… ангелов, спустившихся к нему в этот ад, чтобы избавить несчастного, от столь долго одолеваемого его мучения.

— Убейте меня. прошу. Пожалуйста.

— Как тебя зовут? Ты так нам и не сказал своего имени.

— Ли Иванов… полковник… бывший полковник… бывший человек… прошу, я больше не могу это все терпеть! Пожалуйста…

— Ли Иванов… мы