Великий диктатор. Книга четвертая - Alex Berest

в глаз зарядить? - я поднялся из кресла и, демонстративно закатывая рукава рубашки, направился прямо к растерявшемуся брательнику. - Ворвался! Отвлёк от дел! Не поздоровался и, с ходу, обвинять начал в чём-то! - Подойдя к нему в упор, я продемонстрировал ему свой кулак и спросил. - Ну, что, подерёмся? Вспомним старое?

- Да мы с тобой и не дрались никогда, - растерянно проблеял Ахти и, на всякий случай, отступил назад. - Что, правда не знаешь почему именно меня выбрали епископом Улеаборга?

- Почему не знаю? Знаю, конечно. Вернее, догадываюсь. И я могу озвучить свои догадки, вот только давай сначала поздороваемся как нормальные родственники, а уж затем поговорим.

- Извини, Матти. Сам не знаю, что на меня нашло. Здравствуй, братишка, - улыбнулся виновато Ахти и полез обниматься. - С крестин твоего сына не виделись. Ты уж извини, что вот так ворвался. Я очень рассердился, и почему-то первым, на кого я подумал, был именно ты.

- Это точно! Во всём и всегда виноват Матти, - согласился я с братом. - Кто глину нашёл? Матти! У кого хвост отвалился? У Матти! Кто домового приручил? Снова он! Не Матти, а настоящий Йоулупукки. Ладно, братец, не красней. Проходи, присаживайся. Чай, кофе, может ты голоден? Надолго к нам? Гостевую комнату подготовить?

- Мелкий, не заговаривай мне зубы. Сказочник хренов. Вот умеешь языком чесать. Но со мной это не пройдёт. И да, от чая я не откажусь, да и переночую у вас. Мне завтра надо быть в Або у Густава Юханссона, а епископская гостиница аж в Вантаа находится.

- Поедешь разбираться с архиепископом? Только не советую отказываться от должности. Ты мне в качестве епископа, очень пригодишься в Остроботнии.

- Значит, ты всё-таки приложил руку к моему назначению? - вновь ощерился братец.

- Я вообще ничего не знал, пока меня в сенате не ознакомили с текстом указа из Святейшего Синода. Но, как я тебе и говорил, предположения у меня есть. И в первую очередь они касаются именно меня. Видимо, через тебя архиепископ Юханссон хочет получить от меня средства для каких-то церковных проектов. Вот поэтому совет диоцезов и выбрал твою кандидатуру. Да и если говорить прямо и честно, ты заслужил это. После перехода епископа Колляндера в Таммерфорс, ты сам вполне успешно тянул диоцез целых три года.

- Но мне всего тридцать четыре года! В истории Суоми не было ещё таких молодых епископов!

- А Спасителю было тридцать три, когда его распяли. И если он смог свой крест на Голгофу поднять, то почему ты не можешь с нашей губернией справиться? А ведь справлялся. И никто в тебя пальцем не тыкал, что тебя в пробсты выбрали слишком рано.

- Ну, ты, - Ахти аж поежился. - Я сейчас себя прям мальчишкой вновь ощутил на проповеди у отца Харри. Умеешь ты однако убеждать.

- Да куда мне до тебя? Вот ты — священник от бога. Люди с удовольствием ходят на твои службы и проповеди. Так что даже и не вздумай отказаться от назначения. Иначе подведёшь всех мирян Остроботнии.

- Но ты же сам говорил, что архиепископ имеет корыстные цели, назначая меня. Тебя это не беспокоит?

- Ничуть, братец. Ведь если он денег попросит, то точно тратить их станет не на проституток.

- Ты что такое говоришь? - тут же возмутился Ахти.

- А что тут такого? Целибата у вас нет. Да и говорю я про то, что Густав Юханссон получив от меня денег, будет их распределять по всем диоцезам, а не только на себя любимого тратить. Иначе епископы его быстро съедят. Да и на богоугодное дело не жалко. Доходы у меня приличные — не обеднею. А вот с твоей помощью организовать бесплатные столовые для детей воскресных школ при каждом приходе будет куда проще.

- Не понял. Зачем? У нас нет голода.

- Это сейчас нет. А вот следующий год ожидается холодным и неурожайным. И так — несколько лет. Только не спрашивай, откуда я это знаю, - усмехнулся я.

- Тоже мне секрет. Тебе об этом тонтту рассказывает. У нас в семье все про это знают.

- Ну вот и отлично. Тонтту, значит, тонтту. Только ты в своих приходах об этом не болтай. Лучше всего, донеси до старост, что учёные из Гельсингфорса обещают холодное и мокрое лето в следующем году. Пусть не надеются на урожай зерновых, а сразу пусть сажают побольше капусты, гороха и репы с редисом. Да чего я тебе рассказываю. Ты, главное, предупреди о холодах, а крестьяне сами справятся.

- Попробую, - пожал плечами Ахти.

- Вот и отлично. А теперь пойдём поужинаем, а то засиделись мы здесь с тобой.

…..

За иллюминатором самолёта было только серое небо и не менее серые воды Северного моря. В общем, смотреть было не на что. Татьяна некоторое время что-то слушала в головных телефонах с «Т-фона», как коммерческий отдел корпорации обозвал аппарат «говорящая бумага» созданный Эриком Тигерстедтом с моей подсказки. А затем моя супруга просто уснула.

Я тоже покосился на «Т-фон», закрепленный перед моим креслом, но решил пока обойтись без музыки. Тем более, что для использования аппарата на самолётах и в автомобилях его ещё недоработали, и при тряске и вибрациях считывающие устройство начинало сбоить, что вело к паузам в воспроизведении. Но Эрик клятвенно пообещал сделать устойчивую к вибрациям версию проигрывателя. Уж очень его увлекла идея установки аппарата в автомобиль.

Добиться прочности бумажного носителя Тигерстедту помог Жан Бранденберг и его целлофан. Причем, Эрик узнал о существовании этого материала совершенно случайно. Когда порезался при заточке инструмента, а его помощник Гуго Свартлинг заклеил ему рану бактерицидным пластырем на основе клейкой ленты из целлофана с тканевой салфеткой пропитанной зелёнкой.

Обзывать получившуюся прозрачную клейкую ленту скотчем или тейпом, как в моём предыдущем мире, я не стал. Просто сократил клейкую плёнку (tahmea nauha) до «TN». Первыми, кто заинтересовался этой плёнкой, оказались мои медики, так как им удалось приобрести у германской компании Beiersdorf AG только ограниченную лицензию на выпуск тканевого лейкопластыря. Ограниченную не по времени, а по количеству единиц продукции. Так что новая липкая лента зашла медикам на ура. И сейчас почти все аптеки Финляндии и Российской империи торгуют