Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Я развёл руками,

– И вот однажды приходит князьям предложение сыграть против другого района.

Я продолжил проводить аналогию, рассказал, что из‑за внутренних конфликтов никто толком не тренировался и игра другому району была проиграна подчистую.

– И вот тут наши «капитаны» поняли, что пока они спорили, кто будет играть, кто главный, они растеряли силы, – говорил я. – И тогда пришлось собираться в одну команду. Потому что, когда к вам приходят чужие с чужими правилами, остаётся только одно – держаться вместе. Так и появилось первое понимание, что сила далеко не в том, кто громче кричит или лучше дерётся, а в том, кто умеет стоять плечом к плечу со своими друзьями.

– Типа если бы они раньше не ссорились, то этих… ну… татар не пустили бы? – предположил Волк, оказавшийся весьма смекалистым парнем.

– Именно, – согласился я. – История всегда учит тому, что разброд – это первый шаг к поражению.

Пока я увлёкся, то не заметил, как дверь класса распахнулась и в класс вошла Мымра. В руках она держала телефон, камера, похоже, была включена.

– Продолжайте, Владимир Петрович, – сказала она с холодной вежливостью, поднимая телефон и снимая происходящее.

Я чуть приподнял бровь, но ничуть не смутился.

– С удовольствием, – заверил я, не меняя тона. – Дети, вы не против, если завуч поприсутствует на уроке?

Возражений не последовало, и я повернулся обратно к классу. Ребята мгновенно притихли, а я сделал вид, что не замечаю ни Мымру, ни телефона.

– Так вот, – начал я, кладя мел на стол. – Как мы сегодня поняли, феодальная раздробленность – это не просто скучная тема из учебника. Это про то, как люди не умеют держаться вместе и находить общий язык. Мы только что сами поняли, что пока каждый двор тянет одеяло на себя и кричит, что именно он главный, то никакого толку не будет. Рано или поздно придут «чужие» и доходчиво объяснят, кто на самом деле хозяин поля.

Я сделал пару шагов вдоль доски, сложив руки за спиной.

– А сила – она в системе и в порядке. Остальное – это лишь дорога к тому, чтобы тебя учили жить по чужим правилам. Так что, ребята, не думайте, что история – это про давно умерших людей. Это про вас.

Про ваш двор, вашу улицу и вашу страну. И каждый раз, когда кто‑то говорит, что «я сам по себе», – помните, чем это кончилось тысячу лет назад для наших уважаемых князей.

На секунду воцарилась тишина.

Я повернулся к завучу, которая продолжала съёмку.

– Всё записали? – спросил я спокойно.

– Да, – процедила она.

– Отлично, – кивнул я. – Пусть потом пересмотрят на педсовете. Может, и для взрослых полезно будет. На сегодня всё, – сказал я, снова обращаясь теперь к классу. – Историю закончили.

– Как «закончили»… – вспыхнула завуч, – Ещё десять минут до звонка!

Я снова посмотрел на класс. И не успел я вернуть взгляд на завуча, как Мымра уже стояла передо мной.

– Владимир Петрович, – голос у неё был ледяной. – Я хочу с вами поговорить с глазу на глаз. Сейчас же!

– Ну пойдём пошушукаем.

Я специально использовал подобные словечки, видя, как это цепляет Мымру. Школьники остались сидеть в классе, косясь в нашу с завучом сторону. Мы же пошли в коридор и остались вдвоём.

– Тебе бы водички выпить? – предложил я. – Вся какая‑то перевозбуждённая.

Мымра подошла почти вплотную и зашипела:

– Вы вообще что творите⁈ Это же дети! Вы с ними разговариваете так, будто сидите с какими‑то хулиганами на лавочке у подъезда! Вы хоть понимаете, что я всё записала⁈

Я невозмутимо посмотрел на неё.

– А ты бы хотела, чтобы я стоял у доски и монотонно читал из учебника, как на радио? Думаешь, от этого ученики станут умнее?

– Вы обязаны соблюдать методику, – вспыхнула завуч, как спичка. – Есть учебная программа, есть утверждённые тексты и методики, а не ваши… эти… уличные примеры!

– Вот именно, что программа есть, а смысла в ней нет. Кот наплакал. Так что считайте, что у меня методика авторская.

Мымра стиснула зубы, на её скулах угрожающе заходили желваки. Впрочем, меня это нисколечко не смутило. Вообще есть что‑то в этом… когда баба на взводе.

Как бы то ни было, я продолжил, не давая Мымре вставить слово:

– Задача образования не в том, чтобы прочитать параграф. А в том, чтобы дети поняли и запомнили материал. Нет?

– Так и есть…

– И когда я рассказываю молодым про князей, это для них просто набор ничего не значащих имён и событий. А когда говорю «двор», «команда», «игра» – ученики проживают это и сравнивают со своим личным опытом…

– Это несерьёзно! – резко перебила Мымра. – Историю нельзя превращать в дворовые разговоры!

– А сухой текст, – я продолжил гнуть свою линию, отметая возражения. – Они не помнят, потому что не понимают. А вот когда сравниваешь с реальной жизнью, с тем, что им знакомо – тогда они начинают видеть, думать и запоминать.

В глазах завуча мелькнула тень сомнения, но потом вернулось привычное раздражение, и её взгляд снова сделался строгим.

– Посмотрим, что скажет на это директор, – фыркнула она. – Потому что вы совершенно не даёте детям знаний. Они так не сдадут никакие экзамены!

Говорить этой склочной бабе, что главный экзаменатор – это сама жизнь… так не поймёт.

– Проверим? – вместо этого предложил я.

– Вы про что?

– Про то – есть у мелких знания или нет, – пояснил я и взглянул на часы. – Так‑то у нас ещё целых семь минут урока.

Глаза завуча блеснули.

– А давайте!

Я открыл дверь в класс, приглашая Мымру зайти. Самому было интересно, что усвоили ученики после нашего урока.

Когда мы зашли обратно в кабинет, я увидел, что все до одного дети открыли учебники по истории и читают… надо же, как увлеклись.

Для завуча это было, мягко говоря, неожиданно. Она подошла к моему учительскому столу, схватила учебник, начала листать.

– Дети, внимание! – рявкнула она.

Класс тут же посмотрел в её сторону.

– Какая у вас была тема сегодняшнего урока?

Ответ последовал незамедлительно – феодальная раздробленность. Вряд ли Мымра не знала тему. Нет, всё она прекрасно знала, просто хотела подловить меня на банальщине – мол, смотри, Вова, твои дети даже тему урока не запомнили. Но не вышло.

Я встал возле доски, скрестил руки на груди, дожидаясь её дальнейших действий. Посмотрел на доску – на белые круги и неровные стрелки, оставленные с урока.

Честно?

Как бы завуч ни исхитрялась обвинить меня во всех смертных грехах, для меня это неважно. А вот что важно по‑настоящему – чтобы урок истории правильно поняла наша молодёжь. Не зря же один умный человек сказал, что плох тот человек, который не любит и не ценит свою историю.

Но спортивный интерес определённо присутствовал. Мне было интересно посмотреть, насколько хорошо усвоили ученики сегодняшний урок.

Завуч полистала учебник, нашла сегодняшнюю тему и перелистала конец главы, где содержались вопросы по пройденному материалу.

– Дети! – продолжила Мымра. – Сейчас я задам вам вопросы, а вы будьте добры на них ответить, поднимая руку.

Ученики хоть и были мелкие, но, как мне показалось, прекрасно понимали, что происходит. В их глазах эта нехорошая тётя пыталась обидеть меня.

Потому все до одного ученики напряглись. И по лицам было видно, что происходящее им отнюдь не нравится.

– Так… – Мымра заскользила глазами по строкам учебника. – Такой вопрос: причины феодальной раздробленности на Руси! – выдала она.

Федя оживился, поднял руку, всем видом давая понять, что знает ответ. Но Мымра его проигнорировала.

– Сильвестров! Отвечай! – велела завуч.

Сильвестр неуверенно поднялся, начал переминаться с ноги на ногу. Весь класс притих, а Мымра стояла, как надзиратель у доски, поджав губы.

– Ну это… князья не поделили княжеский стол и начали собирать эти… – Сильвестр запнулся, оглянулся на Федю.

– Дружины, – шепнул тот едва слышно.

– Фёдор, не подсказывай! – мгновенно вскинулась завуч, сверкая глазами. – Пусть он сам скажет.