Заматерение (СИ) - Шарапановский Владимир

Для меня обе эти вещи необычайно важны, и я призываю вас также высоко ценить их. Устремить свой взор к звёздному небу. Там столько неизведанного и интересного, и нам с вами необходимо обязательно побывать там. И не в грёзах после дозы, а наяву в звёздных кораблях. А это уже целиком зависит только от нашей активной позиции и работы во имя этого.

Я к этому стремлюсь с самого рождения и призываю вас следовать тем же путём. Вместе мы огромная сила и свободны в своём выборе принести к звёздам то лучшее, что есть в нашем человечестве, — неодолимую жажду познания нового и прекрасного. Правда для этого необходимо много знать и изучить, многое сделать — в научной лаборатории, в конструкторском бюро и на производстве. Чтобы эти звёздные корабли могли унести нас вдаль к неизведанному.

А на прощание я хотел бы спеть для вас известную песню товарища Джона Леннона «Imagine», а кто знает её, то подыграйте мне пожалуйста. И я не зря назвал его товарищем, так как у нас общие цели и общие увлечения — это наша музыка и борьба за мир. Он недавно в своём интервью весьма положительно отозвался о моём выступлении и прозвучавшем там обращении по объединению человечества для защиты всей нашей планеты от космических угроз, вместо производства гор оружия взаимного уничтожения.

Спев этот гимн мечтателей, я решил на этой мажорной ноте завершить своё выступление, а далее только отвечал на многочисленные вопросы хиппи. Многие из них могли бы поставить в тупик, не будь у меня прошлого опыта, но мне удалось с честью ответить на большинство.

Эрика всё время строчила в своём блокноте, как заведённая. Совсем позабыв, что Курт включил диктофон на запись и только успевал менять кассеты. Так что репортаж об этой встрече, вскоре присоединился к другим её репортажам в газете «Junge Welt». А затем его перепечатали и в нашей «Комсомолке», как и большинство предыдущих.

Прочитав об этой встрече в немецкой газете, Всеволод Никитич улыбнулся и подытожил, что я пошёл призывать своих апостолов среди хиппи, и обратился к ним со своим вариантом нагорной проповеди. Странно что в результате меня не распяли, но может быть это последует позднее, уже в Союзе. Так как в ней я заявил, что нужно освободиться от любого диктата, и что в момент творчества у меня сносит крышу, почище чем от ЛСД[148]. А в конце призвал усадить всех в звездолёты и проваливать подальше, неся это добро всей остальной галактике.

Я немного даже обиделся такой оценке моих стараний, но поостыв, сказал, что спорить не намерен, так как сам Иисус и не такое нёс своим апостолам и слушавшим его проповеди, сами апостолы были не лучшими представителями рода человеческого, но в результате получился бестселлер всех времён и народов. До сих пор разные церкви продают его слова.

А я тогда возьмусь за написание своего нового учения, и назову его «Автостопом по галактике». Раз меня здесь не понимают, и не ценят. Ударю этим автопробегом по бюрократизму и разгильдяйству. Я и ранее не раз задумывался над написанием такой книги, как весьма ироничного произведения, высмеивающего весь западный образ жизни и пренебрежение их властей к судьбе простого человека.

Глава 21

«Чьи уши закрыты для правды и кто не в силах выслушать её из уст друга, того не спасёт уже ничто».

Раздражение и обида — это неплохой стимулятор, а я ещё подластился к Веронике Степановне и выпросил немалую сумму на покупку привычной мне немецкой пишущей машинки. У неё имелись свои планы на трату этих денег, но, пересилив земноводное, она отдала их мне.

И не зря. За пару дней я настучал всю первую книгу «Автостопом по Галактике», и, приходя домой, быстро закидывался едой, а затем удалялся в нашу комнату стучать по клавишам. Людмила мне не мешала, и пропадала на кухне с хозяйкой дома, обсуждая свое девичье, ну а Всеволод Никитич в другой комнате что-то читал.

Так и прошли эти несколько дней, а я всё обдумывал его слова, и они никак не шли у меня из головы. Поэтому выпустив пар и проникнувшись сатирическим духом книги, смог посмотреть на всё со стороны.

Следующим утром за завтраком, когда предки уже собирались на службу, я поблагодарил прадеда за преподанную науку, и что вовремя он стянул меня за портки с небес на землю.

— Спасибо Всеволод Никитич, за своевременно протянутую руку помощи. Я применял отработанные популистские методы, и сам постоянно находился в центре всеобщего внимания. Вжился в эту роль и подхватил распространённую заразу — зазвездился, — а следом пропел известную всем фразу из советской киносказки, — «Ох, и вредные трубы медные!» — и следом прибавил «Славушка, славушка, сладкая отравушка!»[149]

Всеволод Никитич улыбнулся и заметил, — Для того и нужны близкие люди, чтобы подсказать в нужный момент, а также помочь оступившемуся. У меня, Константин, большой опыт в данном деле, — и, слегка смутившись, прибавил. — Я сорок лет проработал со школьниками.

Мы с ним переглянулись, и я кивнул, принимая его слова, — И всё-таки огромное вам спасибо за своевременную подсказку. Наверно сказались грехи присущие подростковому организму и гормональный взрыв.

На том мы распрощались, а я пожелал им успехов на службе — в их нелёгком труде. Вероника Степановна наблюдала за этой нашей перемолвкой и воспитанно не перебивала диалог. Не знаю, что она затем скажет Севе, и не моё это дело. Они вместе не один пуд соли съели[150].

Людмила тем временем сделала вид, что страшно увлечена поглощением завтрака. Хотя наверняка приметила, что несколько последних дней у нас с Всеволодом Никитичем натянутые отношения, и мы очень аккуратно выбираем выражения в наших разговорах.

А когда предки удалились на службу, я этой тихушнице напутственно сказал, — Учись и мотай на ус, как нужно строить крепкие семейные отношения и вовремя осаживать излишне возомнивших. — и даже слегка упрекнул, — Могла бы и сама мне напомнить о должной скромности. Всегда ведь рядом со мной находишься. Впредь подходи и шепчи мне на ухо «Memento mori»[151], а уж я — пойму.

И сам также понадеялся, что данная прививка создаст у меня устойчивый иммунитет, так как очень хотелось в это верить. И вслед за тем быстро завершил завтрак, и мы с ней тоже отправились сеять разумное, доброе, вечное. Не знаю оценит ли эти наши старания русский народ, но хотелось бы верить, что ростки не пропадут, а дадут пышные всходы.

Ведь не хотелось бы вслед за Остапом Сулейман Ибрагим Берта Мария Бендер-беем констатировать: «Мне 33 года — возраст Иисуса Христа, а что я сделал до сих пор? Учения не создал, учеников разбазарил, бедного Паниковского не воскресил!»

Благо у меня ещё есть достаточно времени дабы справиться, и на то мне отведено в десять раз больше времени, чем я прожил в этом теле.

В целом я лишь попытался поучать в духе речей Иисуса: — «Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными»[152]. Что очень смахивает на банальный плагиат и позёрство. Ведь меня точно бы распяли в финале, а все призванные апостолы предали меня.

Очевидно что произошел резкий выброс мочи, и она ударила в голову. Насмотрелся фильма «Революция Иисуса»[153], про возникновение нового культа в среде хиппи Калифорнии. Вот и решил последовать проторенным путём. Потянуло разыгрывать из себя мессию, и о финальном расчёте с владельцем всей лавочки позабылось.

А потому стало необычайно стыдно. Мне понятны такие завихрения у зелёных юнцов, но сам-то уже не первый срок тяну на свете. Пора, пора уж быть умней, и зорко следить за рецидивами такой звезданутости. А ежели чего, то просить Людмилу тщательно выбить все маты спортзала моей тушкой.