Шрам времени - Алекс Крэйтон

преступник. А теперь он шёл по собственной нити — но в чужом времени и под чужим званием.

— Товарищ майор, я в отдел позвонил, они сказали скоро будут, а мы дальше куда? — спросил Порфирий, догоняя его и поправляя полу шинели.

“Товарищ майор… ну и тема” — хмыкнул про себя Герман.

— Вдоль рынка пройдёмся, там ночью всегда кто-то шевелится, — сказал он уверенно, даже слишком.

Порфирий кивнул без тени сомнения, и Герман, сжав зубы, пошёл вперёд. Через путя, мимо сторожки, где на стекле замёрзла неровная надпись мелом: “Не входить”. Дальше — к рыночной площади.

Вечерний рынок был похож на большую дрожащую груду серого железа и брезента. Половина ларьков закрыта, другие — держались на честном слове, освещённые тусклыми керосиновыми лампами. Из-под шатров сочился запах гари, мокрых досок и дешёвого спирта.

— Здесь вечером всякая публика бывает, — тихо сказал Порфирий, делая вид, что знает об этом больше, чем говорит. — Спекулянты, мастера, ночные торговки… Может, кто-то и заметил чужаков.

Герман обвёл взглядом площадь.

Глаза воровского мальчишки, каким он был когда-то, сами находили нужных людей: тот, что в ватнике — перекупщик; тот, что стоит боком — на крюке у местных оперов; тот, что в рукавицах с дырами — бегунок, который в любой момент рванёт прочь.

— Пойдём к сапожнику, — решил Герман. — Такие знают всё: кто пришёл, кто ушёл, кто с чем приходил.

Сапожник сидел под навесом, окружённый запахом жжёной кожи и аммиака. На нём был старый армейский бушлат, а под ним — свитер с вытянутыми локтями. Он поднял голову, увидел шинель с майорскими погонами и тут же вытёр руки о фартук.

— Добрый вечер… товарищ майор, — проговорил он, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Не видел ли тут чужих? — Герман сделал голос ниже, жёстче. — Ориентировочно трое. Двое крепких, один худощавый. Могли быть ранены или в спешке.

Сапожник почесал затылок шилом и не спеша ответил:

— Народ проходит разный… Но вот… вчера… ближе к ночи… были. Двое. Третий прихрамывал. Тяжёлый такой, дышал громко. В руке держали мешок… или узелок. Какой-то увесистый. И всё бы ничего, но один из них спросил про дорогу к “Сырной казарме”.

— Куда? — переспросил Порфирий, нахмурившись.

Сапожник усмехнулся и пожал плечами.

— Это тут так называют старый молочный склад. Вид у него, как казарма, а внутри давно никто не работает. Место глухое.

Герман кивнул. Там, в его времени, “казармой” называли склад на окраине — за заброшенным хлебным двором. Пустое, продуваемое ветром место, идеальное для тех, кто хочет затаиться.

— Спасибо, — коротко сказал он.

Сапожник сглотнул.

— Товарищ майор… я ничего… если что, я ничего не видел.

Герман приложил указательный палец к губам сапожника и многозначительно произнёс:

— Не болтай лишнего никому и всё будет хорошо. — Тот в ответ только испуганно закивал. Порфирий глядел на Германа почти с восхищением. А Герман внутренне хмыкнул:

“Интересно, настоящий майор так себя повёл бы?"

Они шли по узкой дорожке между рядами. Ветер тут резал, как бритва. Снег толкался в лицо, задувал под воротник. Где-то вдалеке простучал поезд — глухо, будто по пустой консервной банке. Всё вокруг казалось декорацией — серой, облезлой, но живой.

— “Сырная казарма”… — задумчиво протянул Герман. — Она недалеко?

— Минут пятнадцать ходьбы, если идти через двор кирпичного завода, — ответил Порфирий. — Я знаю место. Там пацаны по вечерам в войнушку бегают бывает играют. Сейчас, правда, пусто.

— Вот и проверим, — сказал Герман.

Он чувствовал нервное дрожание внутри — знакомое, как перед дерзким делом в молодости. Только теперь он был не в роли преследуемого, а преследующего. И это ощущение странно нравилось.

— Товарищ майор, — вдруг сказал Порфирий тише. — Можно вопрос?

Герман напрягся, но кивнул.

— Вы будто… всё видите заранее. Прямо как в кино. Как вы догадались, что они пойдут через те склады?

Герман остановился. Снег падал на его шинель, на барашковую шапку, на ресницы. Он посмотрел на Порфирия — молодого, честного, наивного.

И вдруг сказал почти правду:

— Я знаю воров. Слишком хорошо. И знаю, как они бегут, когда рядом тень.

Порфирий кивнул медленно, задумчиво.

— Ясно…

Они снова двинулись вперёд.

Когда подошли к кирпичным корпусам старого завода, небо совсем потемнело. Только желтоватый свет от дежурного прожектора резал воздух, как рваный нож.

“Сырная казарма” стояла вдалеке — тёмный, длинный барак с обвалившейся крышей. Уцелевшие стёкла окон заклеены крест-накрест полосками бумаги. Дверь перекошена. Герман подошёл ближе.

Снег у входа был сбит. И среди следов — глубокий провал ботинка, вязкий, будто оставленный тем, кто прыгал на одной ноге.

— Хромой, — сказал Герман.

Порфирий напрягся.

— Значит, они здесь.

— Нет, — Герман покачал головой, присев. — Слишком свежо. Но ушли недалеко.

Он дотронулся до следа рукой. Снег был чуть тёплый — едва заметно, но достаточно, чтобы понять: следу не больше часа.

— Они ищут, где переждать ночь, — сказал он. — И где согреться.

Порфирий вопросительно посмотрел на него.

Герман указал на еле заметную тропку, уходящую в сторону:

— Вон туда. К старым баракам железнодорожников. Там наверняка есть печки буржуйки какие ещё не разобрали. Если бы я был ранен — пошёл бы туда.

Порфирий посмотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Товарищ майор… вы прямо как по следу идёте.

Герман вздохнул.

“Если бы ты знал… я иду по тому следу, который когда-то сам бы выбрал”.

Они медленно приближались к ряду старых бараков. В одном из окон мерцал тусклый огонёк. Едва различимый. Как дыхание.

Герман поднял руку, останавливая Порфирия.

Метель стихла. На секунду стало так тихо, что он услышал собственный стук сердца.

— Порфирий, — сказал он тихо. — Обходим слева. И приготовься. Там может быть раненый. Или двое. В любом случае — осторожно.

Порфирий кивнул, рука легла на кобуру.

Герман вдохнул холодный воздух, чувствуя, как в груди стало пусто, как перед провалом или перед взлётом.

И подумал: “Первое дело… Ну давай, Шрам. Теперь точно не облажайся. Тебе надо показать и доказать всем, что ты один стоишь пятерых “.

Он шагнул к бараку — туда, где среди метели мерцал крошечный огонёк.

Глава 6

Глава 6. Допрос