Крестоносец - Андрей Львович Астахов

- Одежка у тебя чудная. Ты ведь не из роздольских будешь?

- Да можно и так сказать.

- А по-нашему чисто говоришь, - зловещим тоном заметил старик.

- Говорю, чего уж.

- А сродственница твоя где?

- Тут, в рощице ждет. Собаку твою боится.

- А может, чего другого боится?

- Другого? – Я вопросительно посмотрел на старика. – Чего же именно?

- Стой тут, - велел дед и ушел в дом.

Не было его довольно долго. Я уже испугался, что из дома сейчас покажется эдак дюжина крепких дедовых домочадцев, сынов, зятьев и сватьев, и начнется подробный допрос с пристрастием и рукоприкладством, но старик вернулся один. С неизменным топором в правой руке и с вязанкой чеснока в левой.

- На-ка, съешь, - сказал он, оторвал от вязанки одну головку и бросил мне через плетень.

- Это еще зачем?

- Ешь, говорю.

- Ты чего, думаешь, что я упырь? Так упыри днем не ходят, дедуля.

- Много ты знаешь об упырях, теля молочный! Жри чеснок, кому сказано!

Я поднял головку, отломил зубок, очистил от шелухи и надкусил. Чеснок был адской ядрености – не иначе, дедок его регулярно поливал концентрированной серной кислотой вместо воды.

- Чего, хорош чесночок? – осведомился старик.

- Воды… воды дай!!! – заорал я, ладонью нагнетая воздух в пылающий рот.

Старик кивнул, молча ушел и вернулся с большой кружкой кваса. Я залпом опорожнил кружку и только после этого смог перевести дыхание. И с тоской подумал, что альтернативная реальность никуда не делась. Но все равно, чужой мир, по крайней мере этот его угол, до ужаса похож на Россию…

- Ну и злодейский у тебя чеснок! – прохрипел я, вытирая слезы.

- Злодейский, не злодейский, а теперь вижу, что ты добрый человек, а не навь хитромудрая. Зови свою девку.

- Ее тоже будешь чесноком почевать?

- А то! – заявил дед.

Домино мужественно прошла проверку чесноком, и после этого старик открыл нам калитку.

- Ну вот, пожалуйте, гости дорогие! – провозгласил он не без торжественности. – Коли убого тут для вас, не обессудьте, мы люди простые.

- Так мы тоже не короли, - сказал я, осматриваясь. – А ты что, один живешь?

- С женой. Только хворая она нынче, спину надорвала, лежит. Так что горячей еды не ждите, некому ее сварить. Если только девка твоя нам похлебку не сварит.

- Я не девка, - набычилась Домино. – Но если есть из чего варить, помогу охотно.

- Есть, а как же. Сомья голова, лук и репок изрядно. Коли уху сваришь, сами и похлебаете. Только…

- Чего?

- За еду расплатиться бы надо.

- А вот это сложнее, - сказал я. – Понимаешь, отец, денег у нас нет.

- Да, это наш большой геморрой, - вставила Домино.

- Чего? Это хуже, - нахмурился старик. – Вы в путь без денег пошли?

- Были у нас деньги, да кончились.

- Плохо, - дед стал еще мрачнее. – Нет денег, нет еды.

- Да ты не беспокойся, - сказал я, обрадованный пришедшей мне идеей. – Мы тебе натурой отработаем. Хочешь, дрова тебе поколю.

- А давай, - просиял старик. – Вон топор, вон полешки. Хорошее дело сделаешь.

Глава 7

***

Сыч по жизни раздут от важности. У него всегда такое лицо, будто ему сам Путин по пять раз на день звонит и советуется, как поступить. А уж когда дрессирует «зелень»…

- Тэк-с, хоббитцы, - начинает он, прохаживаясь по фрунту с заложенными за спину руками, - готовы к истязанию?

Семь человек дружно кивают. На лице Сыча не тени улыбки. Не давая команду «вольно», он направляется к двери, где хранится клубное барахло, отпирает ее и достает два хреновенькой работы меча. Видимо, одни из первых «артефактов».

- Многих из вас привела в наши ряды не столько горячая любовь к истории родного народа вообще и к наследию Профессора и его учеников в частности, - продолжает Сыч, вернувшись к строю, - сколько вполне понятное желание овладеть полезными умениями и навыками, например, научиться в драке махать руками и ногами так, чтобы противник получил максимум удовольствия.

В строю смешки. Сыч серьезен.

- Понятное желание, хоббитцы, - говорит он. – Соу, как говорят англосаксы, начнем с краткой истории боя на заточенных железках, сиречь на мечах. Хоббит Боромир, что есть меч?

- Меч? – Боря Заславский по прозвищу Боромир делает шаг из строя. – Меч это холодное колюще-рубящее оружие ближнего боя, имеющее одно или два лезвия.

- Двойка, витязь Боромир, - резюмирует Сыч. – Ибо хрень несете. Одно верно, что меч это оружие. Чтобы не быть голословными, начнем с видеоурока. Сакс, ко мне.

Сеня Сакс подходит к нашему гуру, получает один из двух мечей и еще указание встать в оборонительную стойку, крепко удерживая меч над головой двумя руками. Сакс выполняет. Сыч кланяется ему, а потом резко и сильно бьет его сверху «ударом сокола». Удар добрый, Сакс едва удерживает равновесие, кровь отливает от его лица. Мы замираем в ожидании продолжения.

- В строй, Сакс, - Сыч держит перед собой под дужки свой меч и меч, который был у Сакса. – Кто вас до сих пор учил фехтованию? Ки-не-ма-то-граф. Добрый веселый американский шутник Хуливуд. Бои там зрелищные, ничего не хочу сказать. Профессионалы весь этот балет ставят. Но правды в них в них ноль. Так могут драться воины с одноразовым вооружением. Подрался, а потом все свое оружиевыкинул на помойку. А мы с вами знаем, что доспехи и оружие, особенно мечи, стоили очень дорого, были семейными реликвиями и передавались от отца сыну. То есть ваш меч – это не презерватив.

Опять смешки. Сыч серьезен как никогда.

- Я нанес Саксу всего один удар, и он, как и полагается, отразил его, - вещает он. - Молодец, Сакс. Но смотрим на мечи. Вот, - Сыч проводит узловатым черным от въевшегося машинного масла рабоче-крестьянским пальцем по лезвию. – На клинке осталась щербина и довольно глубокая, поскольку эти мечи закалены так себе. Но, какова бы ни была закалка, принцип один: раз щербина, два щербина, три щербина – и ваш меч превращается в бесполезную железку, а не в оружие. Момент второй: любой меч – это, по сути,