Крестоносец - Андрей Львович Астахов

с двумя детьми должны были передать вербовщикам. Тогда я решила бежать. Использовала оставшийся мне от отца в наследство харрас и сумела устроить Сопряжение, чтобы спрятаться в другой реальности.

- Что такое харрас?

- Яйцо дракона. Это могущественный магический артефакт. Если разбить такое яйцо, дух нерожденного дракона преобразуется в магическую энергию огромной мощности. Эта энергия помогла мне добиться Сопряжения, и я смогла убежать, да только не помогло мне это.

- Постой, я одного не пойму: ты же магесса, огненными шарами швыряешься, и даже можешь открывать порталы между мирами. Так чего же ты боишься каких-то там вербовщиков?

- Магистры Суль ведь тоже не дураки, Эвальд. Они снабжают корсаров особыми эликсирами, которые придают нашим живым врагам устойчивость к магии. Вербовщики хорошо защищены от магических атак.

- Живым врагам? А есть еще и неживые?

- Есть, и их немало. Поэтому нам следует быть очень осторожными. До наступления темноты нужно найти хорошее убежище. Эх, знать бы наверняка, где мы!

- А это так важно?

- Если мы оказались на Земле Суль или на одном из пиратских островов, нам конец, - с жестокой откровенностью ответила Домино. – А если Сопряжение привело нас в имперские земли или в одно из южных царств, есть надежда, что нам помогут. Хотя и тут нас не встретят цветами и поцелуями.

- Это почему еще?

- Виари и люди не любят друг друга.

- Это неправильные люди, - сказал я, приобняв Домино. – Правильные люди любят виари. Особенно если эта виари – девушка с чудесным именем…

- Домино. Называй меня так везде и всюду. Я попытаюсь использовать маскировочную магию, может, нас примут за обычных путешественников.

- Ой, ну на каждом шагу геморрой в этом вашем Паксе – ты так его назвала?

- Слушай, Эвальд, а почему ты все время говоришь «геморрой»? Это что вообще такое?

- Это, - я почувствовал, что краснею, - это такое выражение. «Геморрой» - значит «очень большая и неприятная проблема».

- Понятно. Ты не устал от моей болтовни?

- Нет, я тебя готов сутками слушать. И смотреть на тебя.

- Перестань, во имя предков, а то я рассержусь!

- Не сердись. И если можно, последний вопрос.

- Я слушаю.

- Как тебе удалось почти месяц прожить в нашем мире? Ни денег, ни документов, ни друзей, ни жилья, ни работы.

- Как? – У Домино в глазах сверкнули озорные огоньки. Наклонившись, она подняла что-то с земли и подала мне. – Смотри.

Я взглянул – и обомлел. У меня в руках был самый настоящий российский паспорт на имя Азариной Дарьи Эльдаровны, 1992 года рождения, уроженки города Елабуга, Татарстан. С фотографии в паспорте на меня смотрела Домино. Я открыл страницу со штампом регистрации и прочитал: «Город Москва, улица Механическая, дом 6, корпус 1, квартира 112».

- Да, нехило ты устроилась, - сказал я, догадываясь, что паспорт – это какой-то хитрый магический трюк. – Московская прописка, это тебе не хухры-мухры. Он настоящий?

Вместо ответа Домино забрала у меня паспорт, взмахнула им у меня перед носом – и паспорт гражданки Азариной превратился в желтый кленовый лист.

- Я так и подумал, - произнес я. – Такие штуки у нас Вольф Мессинг умел делать. Тоже, наверное, эльф был. С деньгами, как я понял, та же ловкость рук?

- Естественно. На второй день я познакомилась с одной девушкой на рынке, и она предложила мне вместе снимать квартиру. Честно говоря, мне ваш мир не очень понравился. Он безопасный, гораздо безопаснее, чем наш, но слишком уж в нем много шума и грязи. И еще, мне было трудно общаться с другими людьми. Ты первый, к кому я почувствовала доверие.

- Ладно, ладно, - проворчал я, очень польщенный словами Домино. – Передохнули, топаем дальше.

Хоть клеймор и весил от силы килограмма два вместе с ножнами, но таскать его в руке было неудобно – достаточно длинная штука. Если повезет наткнуться по дороге на добрых людей, надо бы раздобыть какой-нибудь ремень и приспособить оружие для транспортировки за спиной.

Эх, Андрей Михайлович, дорогой, не хотел я становиться твоим наследником, а пришлось. Что за сволочная штука жизнь!

И даже думать не хочется, что кто-то будет носить этот меч после моей смерти.

Глава 6

***

Стук топора о дерево мы услышали задолго до того, как увидели дом – добротный деревянный сруб, крытый соломой и окруженный срубными же пристройками. Высокий, почти в рост человека плотный плетень мешал разглядеть того, кто орудовал во дворе дома топором.

- Постой-ка здесь, - предложил я Домино, а сам, положив правую ладонь на рукоять меча, направился к дому.

Учуяв меня, яростно забрехала собака – судя по тембру лая, очень даже немаленькая и сердитая. Стук топора затих. Я подошел к плетню и заглянул за него. Во дворе, усеянном щепками и овечьим горохом, перед домом, красовалась внушительных размеров поленница, а подле нее стоял невысокий краснолицый старик с козлиной белоснежной бородкой и буйной курчавой шевелюрой, стриженной в скобку. У его ног громоздилась куча свеженарубленных дров, а в колоде торчал большой топор.

Определенно наш, российский пейзаж. И дед, безусловно, русского, точнее старорусского образца. Эдакий кержак в домотканой рубахе и овчинной безрукавке. Странно, может быть, мы с Домино выбрались из этого самого чертова Пакс?

- День добрый, отец! – крикнул я, стараясь перекричать здоровенного волкодава, рвущегося с привязи в другом конце двора. – Бог в помощь!

- Чего? – Старик приложил ладонь козырьком ко лбу, рассматривая меня.

- Бог в помощь, говорю. Не пустите ли путников передохнуть?

- Каких еще путников? – Старик немедленно выдернул колун из колоды. – Никого не ждем, никого не привечаем.

- Шел я тут с родственницей своей в город, да заплутал, с дороги сбился. Не скажешь, что это за место?

- Дом это мой, вот что за место, - буркнул старик. – Погодь, собаку пойду уйму.

Я дождался, когда дед, заперев своего четвероногого защитника в овин, вернулся обратно – опять же с топором в руке, видно, не доверял мне.

- Говоришь, в город шел? – осведомился дед с энкаведешным прищуром.

- Ага. Сами-то мы не местные, издалека, вот и потеряли дорогу. Ходим весь день кругами, слава богу, рубку твою