Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— А он не обманул, — ласково сказала Лея, тиская «сестренку», и продекламировала «по мотивам А. С. Пушкина»: — «Наталишка молодая, тихомолком расцветая, между тем, росла, росла, поднялась — и расцвела!» Ты мне сейчас Монику Белуччи напомнила… в ее лучшие годы!

Мимолетно прижавшись к «тете», Наталья задумчиво спросила, потянув себя за волосы и скашивая глаза на черную прядь:

— Как ты думаешь, если мне мелироваться, хорошо буду выглядеть?

— А чем тебе твой цвет не угодил? — вскинула бровки Лея.

— Ой! — Наталишка звонко шлепнула себя по лбу. — Забыла! С днем рождения тебя, Леечка! И — вот! — она торжественно вручила подарок.

— О-о! — обрадовалась «Михайловна». — Спасибо! Почитаю!

— Ты приглядись, — чуток зловеще молвила «Васильевна».

Лея нахмурила бровки, и протянула:

— Ах, вот оно что… Хм… Да, твоя копия — темная шатенка.

— А твоя… Дай на секундочку… — быстро пролистав книгу, Наталишка обрадованно воскликнула: — А, вот! «Врачиня была ослепительно красива, и всё, чем ее щедро одарила природа, было чуть-чуть чересчур: чересчур длинные ноги, слишком крутые бёдра, уж больно узенькая талия, несоразмерно большие груди. Но какая-то высшая гармония сочетала преувеличенные прелести Марины в пленительную целокупность, создавая красоту потрясающей и необоримой силы». Это как раз про тебя!

— Хм…

До самой дачи копия Марины Рожковой шагала в задумчивом рассеянье.

Там же, позже

Зря Светлана Евгеньевна опасалась, что день рождения Леи пройдет тихо, скучно и чопорно — в гости явились Гирины. Максим Иванович, София Израэлевна и — приуготовительный бой барабанов… — Василисса Максимовна!

Это была маленькая, хорошенькая брюнеточка в образе херувимчика. Тревожно оглядевшись, она просияла, узнав Лею, и бросилась к ней навстречу с радостным воплем:

— Приве-ет!

— Привет, Василина! — рассмеялась Гарина, подхватывая малышку.

— Я — Василисса! — строго поправила ее девочка. — Это меня папа так называет — Василиной. Ему я разрешаю!

— Хорошо, учту, — торжественно пообещала Лея, глядя на умиленного Макса, подкаблучника в квадрате. — А это — тетя Света!

— Здравствуй, тетя Света, — церемонно сказало чадо, — ты тоже пришла на день рождения к Лее?

— Тоже… — улыбнулась Сосницкая, и поспешно договорила: — Василисса!

Чадо благосклонно кивнуло и, как переходящее знамя, оказалось на руках улыбавшейся Сони.

— Мама, мама! — восторженно запищала Василисса. — Смотри, там белочка! Она тоже пришла на день рождения к Лее? Да, мама?

Прямой, как столб, ствол сосны, обвивал симпатичный рыжий грызун, живо перебирая лапками и держа на отлете пышный хвост.

Светлана быстренько отыскала в буфете орешки, и отсыпала девочке в ладошку.

— Иди, угости белочку!

— А она не испугается? — шепотом осведомилась Василисса.

— А ты тихонько подойди к дереву, высыпь орешки на травку — и отступи.

— Ага!

Исполнив всё в точности, девочка смирно стояла и следила за белочкой, грызущей угощенье, а взрослые следили за дитём — как сияли черные лупалки, как вздрагивали туго заплетенные косички…

Лея чуть слышно фыркнула, представив себе ту критическую массу сюсюканья, что распирала ее гостей.

И тут явилась еще одна гостья. Шагая в роскошном глухом платье цвета ночи, с драгоценной брошью на груди, приближалась Галина Самсоновна. Ее сухонькие ручки стискивали антикварную Библию дореволюционного издания, в сафьяновом переплете и с золочеными корешками.

— Здравствуйте, — с достоинством поклонившись собравшимся, Салямонис дружески улыбнулась Лее, и сказала, протягивая Библию:

— Книга — лучший подарок, верно? Поздравляю!

— О, спасибо… — Гарина даже заробела. — А… Не слишком ли он ценный?

Старая химичка снисходительно улыбнулась.

— Однажды приходит время, когда понятие ценности следует откорректировать! Кстати, здесь много отличных цветных иллюстраций, но вот библейские имена переведены с иврита неверно. Например, в оригинале имя первой жены Иакова — Ле́я, ее звали, как тебя!

— А мама меня потому так и назвала, как в оригинале! — похвасталась Гарина.

— Твоя мама знает иврит? — удивилась Самсоновна.

— Да-а! Она даже расшифровывала тексты с кумранских свитков, которые до нее никто не смог прочесть!

— Твоя мама, наверное, историк или археолог?

— О, нет! Она доктор физико-математических наук, а всякие древние манускрипты — это у ней вроде хобби!

Тут в разговор вмешалась Василисса. Подойдя поближе, она серьезно спросила:

— А как тебя зовут?

— Галина Самсоновна, — проворковала Салямонис, поддаваясь общему настрою. — Можешь называть меня «баба Галя»!

Девочка задумалась.

— Пожалуй, нет, — решила она. — Ведь у меня уже есть две бабушки! Я буду звать тебя тётей Галей. Хорошо?

— Хорошо! — расчувствовалась Самсоновна. — А тебя как зовут?

— Василисса!

— Очень приятно, Василисса!

— Мне тоже, тётя Галя!

И Светлана, на волне задушевности, воскликнула:

— Прошу к столу!

Недолгий пир вывернулся в пиршество общения, а солнце, будто вспомнив о середине лета, пекло и припекало, жаря с безоблачного неба. Разморенные сосны нежились в облаках хвойного аромата — дышалось легко, но глаза выискивали тенёк.

— Всё… — простонала Лея. — Я больше не могу! Пошли купаться!

— Пошли! — оживилась Натали. — А куда?

— А тут озеро есть! В переводе с финского — «Осиновое»…

Именинница, прикинув последствия, запаслась не «раздевающим» бикини, а сплошным купальником снежно-белого цвета. Поглядев на себя в зеркало, Лея довольно улыбнулась.

— Ау! — позвала она «сестренку». — Ты где?

— Иду! — донесся заполошный голос. — Мы все идем!

Наталишка, природная коллективистка, взбаламутила гостей, и на пляж выдвинулась целая гоп-компания, дружная и веселая — впереди скакала Василисса, а в арьергарде шествовали Светлана с Самсоновной.

На бережку Тюкля-ярви загорали или грелись под огромными распашными зонтами старикашки-пенсионеры, седовласые ученые мужи, профессора-доценты и прочие пролетарии умственного труда — весь цвет дачного кооператива «Свердловец». Можно себе представить, как вздрогнула их сердечно-сосудистая, стоило Лее украсить собою пляж! Старперы-то еще с утра к озеру потрусили, бренные тела в тепленькой водичке пополоскать, а тут — живая русалка!

— Леечка, осторожнее! — воззвала Сосницкая, на пару с Самсоновной устраиваясь в шезлонгах. — Озеро глубокое, метров тридцать до дна!

— А посередке там карстовая воронка, — подал голос тощий академик и лауреат.

— Учту! — обворожительно улыбнулась Лея, натягивая маску.

Скользнула в мелкие волны, и поплыла. Верхний слой воды, набравший солнечного тепла, грел тело, а вот ниже ждала прохлада.

Мимо Леи, этакой обтекаемой дельфинихой, скользнула Наталишка, но и ее обогнала Соня, поражая Гарину. Хотя, чему удивляться? Максик с Соней — офицеры флота, наверняка всякие нормативы сдавали!

Всплыв, Лея изрядно провентилировала легкие, набрала воздуху в грудь — и «пошла ко дну». Свет солнца пробивал прозрачную воду насквозь, хотя и казался пасмурным там, где озеро углублялось карстовой воронкой, полной ила-сапропеля.

Соня, болтая ногами по-лягушачьи, зависла над илистыми пластами, порылась в них, разводя муть, и вскинула руку с добычей. «Шмайссер»!

Гарина мигом вошла в азарт — и отдыхающие лишь головами качали. На берегу росла и росла куча приблуд войны, целый музей боевой славы! Парочка МП-40, бинокль, цейссовская стереотруба, прямоугольные алюминиевые контейнеры с фашистскими орлами и свастикой на герметичных крышках. Макс вынес пулемет с остатками приклада, Соня притащила немецкую каску, а Наталишка — пистолет-пулемет «Суоми», похожий на ППШ.

Лея долго не показывалась, Гирин уже волноваться начал, и тут фигуристая русалка выскочила из вод.