Великий диктатор. Книга четвертая - Alex Berest

- Я понял тебя, - кивнул я обер-фельдфебелю, проигнорировав его вопросы, и задал свой, уточняющий. - Значит, ты никакого отношения к людям с фамилией Гитлер не имеешь?

- Хитлер? - искренне удивился германец. - Никак нет, господин гауптман. Моя матушка, царствие ей небесное, была в девичестве Мюллер. А мой батюшка стал приёмным сыном клана Циклегруберов которых все знают в Юберлингене. А до этого он был Борманом. А что касается Хитлеров, то у нас в роте их целых два. Макс и Адам. Позвать их, господин гауптман?

- Зови, - обреченно махнул я рукой, уже пожалев, что затеял этот разговор.

Вызванные унтером рядовые под описание внешности будущего фюрера Германии ну никак не попадали. Были они примерно в таком же в возрасте, что и их начальник. И к тому же, один был огненно-рыжим, а второй имел жутко горбатый нос, которому позавидовал бы любой горный орёл. И оба твердили, что они не Гитлеры, а Хитлеры. А так же клялись и божились, что коренные жители герцогства Баден и австрийцами никак быть не могут.

- Простите, господин гауптман, что без команды, - внезапно к троице допрашиваемых мной персонажей присоединился ещё один. - Капрал Ланге, первый взвод первой роты второго стрелкового батальона, - представился он, когда я перевёл взгляд на него. - Я наверное, знаю, кого вы ищите. В прошлом году, когда началась мобилизация, меня загребли в Мюнхене и определили в шестнадцатый баварский резервный полк. И у нас там был тип, как две капли воды подходящий под ваше описание. Из Австрии, художник. По крайней мере, постоянно всё и всех рисовал в свой блокнот. Очень странный. Не пил, не курил, свой табак менял на сладости. Но вряд ли вы его живым найдёте. Мне-то повезло. Когда в канцелярии узнали, что я из Бадена, меня отправили к своим, - указал капрал на товарищей. - А тот Адольф точно сдох под Ипром. Это когда англичане прошлой осенью в наступление пошли. Или, может, в плен попал. По крайней мере, баварцы из третьего корпуса говорили, что этот полк расформировали. И я тогда специально в церковь ходил молиться, что Господь меня уберёг. И сейчас схожу. Если возможность будет.

- Спасибо за рассказ, - поблагодарил я капрала и пообещал. - А капеллана я вам пришлю. Помолитесь.

- Простите, господин гауптман, но мы лютеране. Вряд ли ваш священник нам поможет, - смело возразил мне один из Хитлеров.

- Значит, вам в очередной раз повезло, - усмехнулся я. - В нашей дивизии в основном лютеране служат. Не забудьте вознести молитву преподобному Мартину за то, что попали именно к нам в плен.

…..

*С тучки на тучку, шире шаг,

Шире шаг, а не уже,

Я шагаю по облакам,

Как по весенним лужам.

С тучки на тучку, шире шаг,

Их уже тысячи сзади,

А впереди архипелаг,

Не перепрыгаешь за день…

Пел я и наигрывал на гитаре. Офицеры, сидевшие за составленными в ряд столами в Кёнигсберском ресторане «Кровавый суд» (Blutgericht), вполне благосклонно внимали моему творчеству. Некоторые даже кивали в такт мелодии или пристукивали ладонями по столам. Эта простенькая песенка явно им понравилась.

Бой за Пиллау завершился три дня назад. Русскую линейную эскадру спугнула немецкая подлодка, выпустившая по броненосцам четыре торпеды. Две из них прошли мимо, а ещё две расстреляли из пулемётов. Командующий эскадрой адмирал Рожественский счёл, что есть угроза повторной подводной атаки и увёл свои суда в море, прекратив обстрел города.

К концу дня в Пиллау подтянулось ещё несколько русских частей. В том числе, дивизион бронеходов под командованием великого князя Олега Константиновича. И судьба германского десанта была предрешена. Впрочем, выжившие немецкие стрелки были настолько деморализованы обстрелом с моря, что активного сопротивления почти не оказали.

На следующий день нас отвели назад в Кёнигсберг, куда уже прибыл штаб нашей дивизии, а так же верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич Романов.

Слава Вяйнямёйнену, что я всего лишь капитан, и мне не пришлось выслушивать недовольный великокняжеский ор и участвовать в различных совещаниях. Так что, отлично вымылся, поужинал и даже почти выспался. Но под утро вспомнили и про меня. Вернее, как мне поведал хмурый генерал-майор Мексмонтан, вспомнили про меня ещё вечером, когда состоялось награждение отличившихся. Но быстрые поиски результата не дали, и Николай Николаевич выместил всё своё недовольство моим отсутствием на Николае Фридольфовиче. Пришлось в быстром темпе собираться и выдвигаться в Королевский замок, где располагался штаб первой армии, и где временно квартировал верховный главнокомандующий.

Зря только спешил. Как выяснилось, великий князь только-только соизволил проснуться и пока ещё никого не принимал. Ожидание затянулась почти на час, и я, от нечего делать, взялся за написание статьи для финляндской прессы о боевом крещении добровольческой дивизии в Пиллау. Да так увлекся, что и не заметил вышедшего великого князя.

- Господин капитан, извольте встать, - дернул меня за рукав кителя адъютант верховного.

- Перкеле! Да чтоб тебя, - не сдерживаясь ругнулся я на полковника Сидоренко, так как его действия привели к тому, что я поставил громадную кляксу. Слава богу, что не на написанный текст.

И только после этого я обратил внимание на то, что все офицеры в приемной стоят по стойке смирно. А подняв голову, увидел и виновника этого переполоха — великого князя Николая Николаевича, лицо которого уже пошло пятнами, сигнализируя о надвигающейся буре.

- Доброе утро, Николай Николаевич, - ляпнул я первое, что в пришло в голову и, поднявшись из-за стола, указал на листок. - Вот. Сижу пишу статью в газеты о вчерашней героической битве.

К моему удивлению, великий князь не стал ругаться, а взяв со стола мою недописанную статью, принялся её внимательно изучать.

- А что? Недурственно, - покивал он и, внезапно схватив меня за многострадальный рукав кителя, поволок за собой в апартаменты, приговаривая. - Пойдёмте, барон. Обсудим кое-что с