Сын помещика 2 (СИ) - Семин Никита

Князь спрыгнул с коня и повел его за собой за уздечку, лишь покосившись на меня, когда я покинул тарантас вслед за отцом. Лишь отдалившись от транспорта на пару десятков метров, он начал разговор.

— Смотрю, у вас новая служанка. И как она вам?

— Старательна. Но ее мой сын взял в личные слуги, поэтому лучше спросить у него.

— Вот как? Слышал, Ольга Алексеевна не жалует в дворне служанок. Особенно таких красивых. Но для Романа она сделала исключение?

— Это наше дело, — нахмурился отец, — кого брать в слуги. И внутри семьи мы сами разберемся.

— О, конечно, — усмехнулся князь, — я и не собираюсь вам указывать что-то. Просто переживаю, как бы она вам проблем не принесла. Разлад в вашу крепкую семью, что является примером для всего уезда.

— К чему вы ведете?

— До меня дошли слухи, — уже гораздо тише продолжил князь, из-за чего мне пришлось приблизиться к ним, чтобы расслышать, — что эта девка уже доставила вам неприятности. И Ольга Алексеевна ее не жалует. И ваш собственный конюх поднял руку на Романа Сергеевича. Я еще удивился, откуда такое «украшение» у него на лице в прошлый ваш проезд.

Сначала я не понял, а он-то откуда все это узнал? Но потом вспомнил, как мимо нас проскакал офицер в полицейской форме. Еще и у отца уточнил, кто это. Так и «познакомился» с нашим капитаном-исправником, и узнал — что он вообще делает на землях помещиков. Только он мог Белову все рассказать, предварительно у нас побывав, да собрав слухи от крестьян. Сволочь! Не зря выходит про него слухи нехорошие ходят.

— Слухи — всего лишь слухи, — отрезал отец тем временем.

— О, это так, — покивал Григорий Александрович. — Но ведь есть и другой слух. Что вы вашего сына на «кровь» натаскиваете.

— Вы о чем? — уже неподдельно удивился отец, как и я собственно.

— Так, забили вы своего конюха. В четверг он и преставился, сейчас отпевают. И как говорят, Роман в этом тоже участие принимал. Василий Емельянович — добрая душа — вошел в ваше положение. Не стал все как полагается оформлять, оставлять вашу семью без кормильца. Иначе, сами знаете, суд, потом тюрьма. И вполне возможно для вас обоих, как соучастников.

Внутри меня все похолодело. Аким умер? Отец тогда перестарался все же? Черт! Да, он напился и до Пелагии домогался, но ничего и сделать то толком не успел. Да и не факт, что у него получилось бы — не в таком он был состоянии, чтобы та сама не смогла ему в самый ответственный момент промеж ног дать. Набить ему морду — я набил. Пусть даже потом, когда он протрезвел, плетью отходить, чтобы лучше запомнил. Это я тоже еще понять могу. Но убивать? Нет, смерти я мужику, которого первым увидел в этой жизни после попадания, я точно не желал. И еще одно заявление потрясло меня — что за смерть слуги, пусть даже по неосторожности, дворянина могут и посадить. До этого думал, что помещики могли что угодно творить с крепостными, и ничего им за это не было. Уж сильно укоренилось такое представление у меня в будущем. Уж не знаю, что сыграло в этом роль, но помещик, он же барин, в моем сознании воспринимался как рабовладелец, способный сделать со своими рабами абсолютно все, что угодно. И когда мне говорили, что сам князь Белов своих крестьян гнобит, право первой ночи пользует, да всячески ущемляет — я воспринимал это не как нарушение закона, а как показатель моральных принципов самого Белова. А вот тебе и раз — оказывается, помещика и в тюрьму могут за такое ущемление посадить. И если бы наш капитан-исправник был честным человеком, то князь давно бы уже не знал, каково жить на свободе.

— Я все еще не понимаю, к чему вы ведете, — раздраженно сказал отец.

— Я хочу помочь вам. По-соседски. Такая приличная семья, а стоило какой-то девке появиться, так сразу у вас проблемы пошли. А уж не проклята ли она часом?

— Вы же христианин, и верите в проклятья? — усмехнулся жестко отец.

— Это не важно. Другое дело, что девка эта вам лишь горе и смуту принесла. Так отдайте ее мне.

— Вот так просто? — изумился папа.

— Так если она проклята, то ее проклятье на меня перейдет. Говорю же — помочь вам хочу, — улыбнулся Белов.

— Лукавите, Григорий Александрович, — покачал головой отец. — Все знают, как вы девок красивых любите. И что с ними потом делаете.

— То слухи, — махнул рукой князь.

— Но они создали вам определенную, и не самую лестную репутацию. Что иногда отталкивает знающих о ней людей продавать вам крепостных.

— И…

— И я вам не отдам девку, — жестко закончил отец.

Белов притворно с сожалением вздохнул и покачал головой.

— Да, вы правы — слухи такая вещь, что могут сильно осложнить жизнь. А то и разрушить ее. Вот например есть слух, что вы хотите породниться с Леонидом Валерьевичем. И тот даже ездил к вам свататься, но ваш сын отказался от такой выгодной партии. А если господин Уваров узнает, что у Романа есть такая красивая служанка? Да еще такая, из-за которой он готов и лицо под удары подставлять, и своего слугу до смерти плетью забивать? Уж не влюбился ли ваш сын в нее? Уж не она ли — причина отказа? Слухи… — развел руками князь, — они такие… неприятные. Променять дочку уважаемого помещика на девку? И ведь люди помнят уже не слух, а вполне себе быль. Как ваша племянница ослушалась родителей и вышла замуж за простолюдина. Так неужели это у вас семейное?

Я видел, как отец от злости сжал кулаки, и как побелело его лицо. Мне казалось, он готов был прямо здесь и сейчас накинуться на князя. Но он сдержался.

— Роман отказался от помолвки до того, как вообще в первый раз увидел ту девку, — процедил он.

— Да какая разница слухам? — пожал плечами князь. — Это ведь не факты. Но по репутации бьют, и отношения с людьми… сильно осложняют. Тут вы правы. Но ведь я предлагаю вам помощь! Отдайте мне девку, и никаких слухов не будет. А любого, кто попытается их пустить, выставят на посмешище. Ведь если бы ваш сын влюбился в девку, то никогда бы не отдал ее ни за какие деньги. Так что? — протянул он руку отцу. — Вы согласны принять мою помощь?

Впервые я увидел, как злость на лице отца сменилась растерянностью. Он оглянулся на меня, посмотрел на тарантас, из которого испуганно выглядывала Пелагея. Наверное еще и вспомнил, как я ее учил в пути, принаряжал в Дубовке. Это читалось в его глазах. Если со стороны посмотреть, то я в свои пятнадцать и впрямь могу влюбиться в девушку. Она красивая, всегда рядом, услужлива. Так отец еще и сам прямо ей говорил, чтобы она мне не отказывала в близости. И если у нас все «случится», то не станет ли это той точкой, которая раз и навсегда привяжет меня к девке, воплощая в жизнь те кошмары, что расписал ему сейчас Белов? Он уже готов был протянуть руку в ответ, но меня это не устраивало. Этот старый козел не получит Пелагею! Не для того я вообще согласился помочь ей, чтобы он сейчас «забесплатно», да еще с видом, словно оказывает нам великое одолжение, забрал ее себе.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, — решительно подошел я ближе, — но мне показалось, что вы нам угрожаете дурными слухами?

— Тебе показалось, Роман, — натянул губы в улыбке князь.

— Да? Но ведь вы не просто слухи упомянули, но и требуете у моего отца, Сергея Александровича, просто… отдать вам мою личную служанку?

— Я хочу помочь вам. По-соседски. Жаль, что молодое поколение Винокуровых не понимает разницы, — повернулся он к папе, демонстративно отвернувшись от меня.

— А ведь слухи и про вас могут пойти. Гораздо более… неприятные, чем сейчас, — не дал я ему и шанса меня проигнорировать.

— Вы о чем? — высокомерно посмотрел он в мою сторону.

— Роман, мы сами разберемся, — обронил отец.

— Не сомневаюсь, — кивнул я ему, — но сейчас, Григорий Александрович хочет заполучить нашу служанку, выставив это как великую милость. А Винокуровы не нищие, чтобы на паперти стоять!

Вот тут лицо князя пошло красными пятнами от гнева, да и отец понял, как выглядит это «предложение» со стороны. Я же… просто вспомнил свой разговор с мамой. И собирался применить ее аргументы для того, чтобы отстоять Пелагею.