Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

— Ой!

Мое тело вдруг скрутило судорогой, ноги подогнуло. Думал, прямо сейчас на глазах у родных и грохнусь в обморок.

— Сынок, ты чего? — обеспокоенно вскинула голову мама.

— Все хорошо, мам, — я другой рукой быстро вцепился в край стола. — Просто голова немного закружилась. Все уже хорошо.

Я сел на место, переводя дыхание. Кирку положил рядом так, что бы рукоятью она касалась моего бедра.

Все вокруг успокоились и обед продолжился. Мои братья шустро убрали пустые тарелки, а Прасковья уже ставила на стол большое блюдо с вареной картошкой, рядом миску с малосолеными огурчиками, распространявшими вокруг изумительный пряный аромат.

Отец взял картофелем первым, осторожно очистил её, надкусил, сразу же загрустил крохотный огурчиком, и одобрительно гугукнул. Одобрил, значит. Следом к картошке потянулись и остальные.

— Огурчики, Прасковья, хороши, — Фёдор с улыбкой качнул головой. — Ядреные, хрустящие, да под водочку…

— Вечером, Федь, вечером, — то же улыбнулась она.

Я же сейчас больше делал вид, что ел, чем ел на самом деле. Мял в руках маленькую картофелину и медленно покусывал огурец. Мысли же мои крутились вокруг Священного орудия — кирки предков. Правы были слухи, что любой гном взявший её в руки тут же ощущает Зов земли, когда-то заставивший первого предка спуститься в пещеры, в забой и начать рубить руду. Зов помогал «чуять» жилу, её ход, состав руды.

— Санька, чего примолк-то? — отец повернулся ко мне. — Чай, после больничных харчей соскучился по материной стряпне?

— Точно, бать. Просто вкуснотища.

Прямо объелся, живот как барабан стал.

— Ну-ну.

Он вернулся к еде, и хорошо, а то на меня накатили воспоминания о прошлой жизни. Я со всей силы вцепился в столешницу, чтобы меня не качало.

Подгорные Боги, как же мне не хватало моей прошлой жизни. Перед глазами возникли лицо родных — матери, отца, брата, друзей. Я почувствовал вязкую тишину глубокого забоя, ощутил влагу в воздухе, в нос ударил резкий запах грибов.

Жутко захотелось оказаться там, размахнуться и со всей силы ударить по камню. Кирка, «чувствуя» мое желание, начала мелко подрагивать, выбивая по скамейке дробь. Пришлось её слегка прижать рукой, чтобы она так сильно не вибрировала.

— Сань, хлебца дай, — толкнул меня локтем в бок младший, Петька. — Сам не дотянусь.

— На…

Я почти не соображал, что делаю. Все мое внимание было там, где был мой настоящий дом.

— … Пацаны, а может завтра порыбалим? — вдруг предложил отец, оглядывая сыновей. — Как раз воскресенье будет. Махнем на зорьке на старый пруд. Мишка со второй бригады рассказывал, что там на прошлой неделе здоровенный лещей ловил. С ладонь и даже поболе, — показал ладонь, а она у него была как лопата. У моих братьев сразу же глаза загорелись. Ведь, вытащить такого леща — мечта всех окрестных пацанов. — Ну, пацанва?

— Ура, рыбалить пойдем! — в один голос заорали младшие братья. Петька даже вскочил с места и приплясывать начал. — На леща, на леща!

Только я сидел как на похоронах. Бледный, с горящими глазами и смотрел куда-то вдаль.

— Санька, а ты как? Твоя удочку в сенях уже пылью покрылась, — со смешком посмотрел на меня отец. — Помнишь, как ты в прошлом году там целого карпа вытащил, а потом в пруд свалился? Мать тебя еще потом за порванные портки ругала, а?

Я повернулся к нему, не понимая, чего он там такое несёт. Какая рыбалка? Какие лещи, карпы? Его «звала» Земля!

Родовой Зов становился все сильнее и сильнее, и сопротивляться ему не было никаких сил. Священная Кирка уже потеплела, ощущая со мной единение.

Я тяжело вздохнул и в полной тишине попросил:

— Бать, я снова в забой хочу, на глубину. Возьми, бать, очень хочу.

— Ну ни ху… — Фёдор выругался было, но не договорил, проглотил остальное. — Санька, ты чего, совсем башкой ушибленный? Только же из больнички?

— Саша⁈ — возмущенно вскрикнула Прасковья. — Какая еще шахта? Чуть не учился там. Не пущу…

Она встала, уперла руки в бока с таким непреклонным выражением лица, что стало совершенно ясно — точно, не пустит, лучше дома закроет.

— Подожди, мать, не кричи, — хлопнул по столу рукой отец. — Тут разобраться нужно. Ну-ка, Санька, рассказывай все как есть. В забое ты уже был, на глубину спускался. Сам знаешь, что шахта не каждого принимает. Ну?

Я не спрятал глаза в пол, как раньше. Смотрел прямо на отца.

— Я хочу быть рудокопом, как и ты батя, — сказал я твердо, уверенно. — Я знаю, что этот не просто и опасно, но этот моя судьба, моя жизнь.

— Гм, — мужчина явно растерялся, не зная что-то ответить. — Вот и сказал…

— Федя, даже не думай! — тихо с угрозой сказала женщина. — Не пущу сына! Чуть не угробил, совсем его в могилу свести хочешь?

— Ты чего, дура, такое говоришь? — потемнел лицом Фёдор. — Сын повзрослел, а ты его до седых мудов у юбки будешь держать? Значит, так, Санька, решил стать шахтером, значит, станешь.

Глава 4

Не просто «иду к успеху», а лечу…

* * *

п. Красный Яр

Надо ли говорить, что спуститься в шахту у меня не удалось ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра.

Мать с отцом после того обеда так сильно разругались, что уже второй день не разговаривали. Когда за столом собирались, ели молча и зло зыркали друг на друга.

Вдобавок, в шахте, словно специально, подъёмник «встал», пришлось с самого Киева бригаду ремонтников вызывать. Вот уже третий день возились, все никак починить не могли. Словом, все было против меня.

Я же все эти дни всё никак себе места найти не мог. Днем ещё куда ни шло. Терпел, с головой влезая в домашние заботы. Дом после меня блестяще так, словно его только-только построили. Полы, потолок и стены скребком отскоблил до свежего дерева — просто любо дорого смотреть. Прибил, подкрутил все, что только можно было прибить и подкрутить.

Огород у дома, вообще, стал образцово-показательным для всего посёлка Красный Яр. Как это ни смешно, но к ним со всего посёлка люди зачистили, чтобы на участок полюбоваться и на мою работу посмотреть. Когда я грядки по нитке равнял и сорняки новичком выкапывал, то у