Орден во всю спину 4 - Константин Владимирович Ежов

Богдана, которого недавно арестовали, всплыла сама собой: тогда, в ту ночь, люди частной армии перевезли в новый психиатрический госпиталь не только пациентов, но и горы оборудования, словно готовились к чему-то большому.

– Нет, – покачал головой Чудило. – Я раньше жил в приюте. Говорил им, что я Великий Мудрец, равный Небесам, но никто не поверил. Потом зачем-то перевели в новую больницу. Там брали кровь, делали кучу тестов… – он пожал плечами, будто всё это было пустяком.

Запах дыма от костра смешивался с ночной прохладой, в которой витал привкус сырости и железа. Треск сучьев напоминал о том, что ночь ещё длинна, и в её глубине могло таиться что угодно. Но странный разговор с Чудилом невольно согревал – его безумие звучало так искренне, что поневоле верилось хоть в часть его слов.

– Тогда, может, ты знаешь Богдана? – спросил Ярослав, вглядываясь в лицо Чудилы. Ему было любопытно, не врёт ли тот.

– Того, что пускал мыльные пузыри? – глаза Чудила оживились, блеснули детской радостью. – Конечно! Его палата была прямо рядом с моей. Там ещё один мужик был, но куда он подевался – не знаю.

Ярослав невольно задержал дыхание. В словах Чудила чувствовалась простая правда – значит, тот действительно лежал в психиатрической больнице в то же самое время, что и Богдан.

Косой всегда думал, что Богдана и других арестованных ждала жестокая участь – опыты, пытки, полное исчезновение. Но, если верить Чудилу, дело ограничивалось лишь анализами крови? Хотя… по его словам, в самом начале там держали троих сверхов, и один из них исчез.

"Исчез…" – Ярослав хмуро почесал висок. – "Исчезнуть в таких условиях можно только одним способом – умерев."

– Какие у тебя планы? – спросил он, решив проверить, чего на самом деле хочет этот безумец.

– Я буду сопровождать Учителя, чтобы добыть буддийские писания в Западном Раю, – с горячностью и твёрдостью ответил Чудило.

Ярослав невольно поморщился. В груди зашевелилось раздражение, словно ему кто-то навязчиво читал сказку, в которую он и сам в детстве верил, но давно вырос. Немного подумав, он всё же сказал:

– А если я не собираюсь искать никакие писания?

Чудило замер, будто по нему ударила молния. Все его прошлые годы были заполнены лишь одной мыслью: найти Учителя и вместе с ним отправиться в великое паломничество. Там он бы сражался с чудовищами, спасал невинных и вершил справедливость, а в конце получил бы священные свитки. Но вот Учитель вдруг заявляет, что никуда не пойдёт?

Он долго молчал, явно борясь с самим собой, потом глухо выдавил:

– Нет. Ты должен идти!

Ярослав чуть не расхохотался, но сдержался.

– "Должен"?! Это ещё что за разговор? Для начала неплохо бы узнать, где этот твой Западный Рай, – усмехнулся он. – Учитель мне об этом месте и слова не говорил.

Он резко спросил:

– Ты хоть знаешь, где он находится?

Чудило снова растерялся.

– Нет….

Ярослав облегчённо выдохнул. С таким противником справиться будет легко – всё, что у него есть, это пыл и детская вера.

На самом деле Косой уже понял: Чудило никогда не читал "Путешествие на Запад". Он слышал только обрывки чужих рассказов и из них скроил свой сон – о великом герое, которому суждено сопровождать Учителя. Те же, кто читал роман, знали: Король обезьян вовсе не был столь величественным, каким его рисует молва.

Значит, Чудило понятия не имел, где искать свой рай и что вообще можно там найти. Всё, что он знал – это картинка из легенды: Великий Мудрец, равный Небесам, всегда рядом с Учителем, даже если тот сам не хочет идти.

Ярослав подумал, что, может, и не стоит рушить этот наивный миф. Иногда миру и правда нужны такие герои – хоть и выдуманные.

Да и сам Косой больше любил эту сказочную версию: Король обезьян, скачущий по радужным облакам, сверкающий золотыми доспехами, несокрушимый бог с железной волей.

Он поднял глаза. Вокруг, прямо на земле, спали тысячи людей. Лишь редкие костры тлели красноватыми пятнами, бросая на лица бледный свет. Небо окутала густая тьма, а ранний зимний ветер пронизывал насквозь, пахнущий холодом, сырой землёй и горелыми сучьями. Казалось, сама ночь дышала им в затылки, выжидая.

После двухдневного пути, полного неудач и испытаний, беженцы шли дальше, но силы оставляли их на каждом шагу. Голод, как хищник, сидел в животе и грыз изнутри, превращая людей в тени самих себя. Они шатались, падали прямо на дорогу, поднимались, снова падали – и не у всех хватало воли подняться ещё раз.

Холодный ночной ветер, пронизывающий до костей, становился последней каплей для многих. Он бил по щекам, сушил губы, резал лёгкие каждым вдохом. В таких условиях утром далеко не каждый открывал глаза – кто-то уходил тихо, во сне, согнувшись под чужим плащом или обняв собственные колени.

Болезни цеплялись к ослабленным, словно невидимые звери. Лихорадка горела под кожей, превращая тело в печь; диарея и грипп косили тех, у кого и так не осталось сил. Сердца и лёгкие сдавались первыми, не выдерживая холода, голода и постоянного напряжения.

В этих пустошах врагом были не только дикие звери. Вокруг бродила сама смерть – в облике болезней, от которых невозможно было спрятаться.

И если хотя бы половина из этих людей сумеет дойти до Крепости 289 – это уже будет чудом. Но шансов всё меньше: впереди их ждали и Подопытные, и волчьи стаи. А если столкнуться с ними лоб в лоб – тогда никто не выживет.

***

На следующее утро стоны и скрежет зубов стояли над всей поляной. Люди пытались подняться с холодной земли, и у большинства тела ломило так, словно каждую кость за ночь перебрали и перекрутили. Всё произошло в точности так, как предсказывал Косой: суровый мороз и истощение после безжалостного перехода ударили не сразу, а только к рассвету, когда организм перестал держаться на остатках адреналина.

Сильные ещё могли кое-как терпеть – кряхтя, согнувшись, сжимая кулаки до белых костяшек. Но многие уже достигли предела: их глаза были мутными, дыхание сиплым, а ноги не держали вовсе.

Ярослав отметил про себя: у жителей крепости тела дряблые, мышцы почти не развиты. Не то