Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

Он тихо хмыкнул:

- То ли у них в крепости воздух портит характер, то ли там всем на входе выдают особую маску – "улыбайся, пока не возненавидишь".

Глава 3

Сейчас экспедиция всё ещё оставалась на месте – выдвинуться в путь мешала неожиданная замена офицера из частной армии крепости. Причём, казалось бы, офицер был не самый важный, обычный середнячок, но даже его отстранение говорило о многом. Такое решение просто так не принималось. Значит, влияние Любови Синявиной здесь ощущалось куда сильнее, чем можно было бы предположить.

Косой сидел в тени у открытого окна, отрешённо наблюдая, как по двору неспешно сновали бойцы и носильщики, пока его взгляд снова не упал на девушку в тёмно-синей спортивной куртке и глубоко надвинутой кепке. В какой-то момент она едва заметно кивнула Любови, и это не укрылось от его взгляда.

Кто она такая? – подумал Ярослав. В этом кивке было нечто личное, почти доверительное – не просто знак подчинения, нет. Скорее, это был намёк на старое согласие, какое-то невысказанное "всё по плану". И Ярослава это не устраивало.

Он поднялся, подошёл ближе и негромко, но внятно и чётко спросил:

- Мы ведь, выходит, теперь в одной упряжке…. А я до сих пор не знаю, как тебя зовут.

На его вопрос не успели ответить – один из членов группы, парень в идеально выглаженной форме с лицом, где самодовольство буквально плескалось, фыркнул:

- Ты с нами в одной упряжке? Да брось. Беженцы – нам не товарищи. Ты тут всего лишь поводырь. Так что веди себя соответственно и не пытайся лезть ближе, чем следует.

Голос его был холоден, как ледяная вода в уральском роднике.

Ярослав в упор уставился на него. Не со злобой – нет. Холодно, расчетливо, как охотник на добычу. Он уже мысленно перебирал маршруты: где будет удобно свернуть с основного пути, где лес погуще, а где бурелом не оставит лишних следов.

Слишком много говоришь, братец. Такие, как ты, в пустоши долго не живут, – подумал он безо всяких эмоций.

Разница между ним, простым горожанином, и этими, из крепости, была очевидна. Те – откормленные, холёные, как выставочные пудели. Лица чистые, руки без мозолей, мундиры с иголочки. Манеры – типа утончённые, не видели они настоящих селебрити, вот и думают о себе невесть что, словечки – обтекаемые, ну, чисто толерасты. А мы, подумал Косой, – будто бы грязь под ногтями их идеального мира. Дикие, неряшливые, живущие среди руин и сырости. Что в целом соответствует действительности. Только вот и живучие – не чета этим откормленным на убой хрякам….

Да и не в манерах дело. Главное отличие было в другом. Эти, из крепости, жили по правилам и законам. Мы же – по обстоятельствам и ситуации. И выживал не тот, кто чище, а тот, кто быстрее вытаскивал нож в зависимости от ситуации.

Жизнь в крепости и жизнь за её пределами – два разных мира. Там, где для одних утро начиналось с горячего ароматного чая, чистой рубашки и системы климат-контроля, для других оно начиналось с сырой земли, ледяной воды, если хоть такая найдётся, и вечного страха, что это утро окажется последним.

И Косой знал это слишком хорошо.

Он не просто выживал – он прожёг эти годы, как ржавый нож прожигает насквозь тонкий металл. И это закалило его не хуже любого оружия. Он научился читать по жестам, слышать за словами то, что не проговорено, чувствовать опасность там, где другие просто зевали. В его мире не было бессмысленных правил и этикета – только логика хищника. Или ты, или тебя.

А эти… из крепости….

Они жили в другом измерении. Улыбались, как на фотографиях в рекламных брошюрах. Говорили чётко, выверенно, будто репетировали свои фразы заранее. Даже их рукопожатия были рассчитаны по градусу крепости – не слишком сильно, но и не слабо. Ни одного случайного движения, ни единого взгляда, не прошедшего сквозь фильтр благоразумия. В их головах был порядок, в душе – убеждение, что жизнь обязана быть управляемой.

Наивные…, – подумал Ярослав.

Из распахнутых ворот крепости наконец вышел офицер. Шёл он ровно, будто ступал по линейке. Мундир свежевычищен, ботинки блестят.

- Младший лейтенант Станислав Хромов, отдел полевой службы, – представился он чётко, с расстановкой.

Только теперь остальные начали называть свои имена.

Время собирать визитки, – усмехнулся про себя Ярослав, но не стал запоминать никого. Он держал в памяти только тех, чьи имена могли пригодиться. Например, тот самодовольный тип, который раньше унижал его.

- Агент госпожи Синявиной. Людвиг Булавкин. – голос прозвучал звонко, с оттенком нарциссизма. – Отвечаю за распределение запасов, снабжение и прочие организационные вопросы.

Булавкин…, – отметил Ярослав, аккуратно задвигая имя в дальний ящичек памяти, в тот, где лежали другие пометки типа позднее устранить.

Но тут заговорила она – девушка в кепке:

- Я — Ярослава Журавлёва, — коротко бросила она.

Ярослав вздрогнул.

Вот оно как… Журавлёва.

Почему-то имя это прозвучало особенно приятно. Лёгкое, тёплое, как редкий майский ветер, пробравшийся сквозь руины. Он впервые услышал её голос – ровный, сдержанный, но без ледяного налёта, как у других. И что-то в нём отозвалось.

Они продолжали представляться, и Ярослав всё больше ощущал контраст.

Хромов. Булавкин. Журавлёва. Синявина.

Имена звучали стройно, чисто, будто прошли литературную редактуру.

А теперь – вспомним его старых знакомых.

Старик Ван. Лёшка Проныра. Лихо Богатый. Дмитрий Драконид, чтоб его…

Имена беженцев были словно рекламные лозунги: будь богатым, живи долго, стань драконом! Грубые, прямолинейные, как сами их носители. У одних – будущее в имени. У других – только желание его дожить.

И вот, среди всей этой аристократической стройности Ярослав снова выделялся, как пятно дегтя на белой скатерти.

Постепенно группа начала рассаживаться по автомобилям. Пять дорогущих внедорожников и пикап, набитый до отказа провиантом, водой, медикаментами и снаряжением. Казалось, они собрались в поход по горному курорту, а не в зону, где каждая тропинка могла быть последней.

Руководство за безопасностью группы взял на себя Станислав Хромов. Тот самый лейтенант. Манеры, как у старшего брата, который всегда прав. Он уже командовал, чеканя слова:

- Первый и второй экипаж двигаются с интервалом в 300 метров. В случае потери связи – воссоединение через точку «Тростник». Гид – докладывает координаты каждые три часа.

Гид – это, между прочим, он. Ярослав Косой. И он уже хотел было забраться в машину,