Господин следователь 6 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Маменька немного посидела молча, потом улыбнулась:

— А как они с Леночкой-то станут ладить? Не думаю, что твоя жена станет терпеть, если прислуга слишком много воли возьмет.

— Ой, мам… Они уже ладят. Как думаешь, кто Аньку мою в господскую одежду одевал, кто ее наставлял?

— Неужели невеста? — слегка удивилась маменька. — Определенно, Анна Игнатьевна у тебя огонь, а не девка.

— Не то слово, — усмехнулся и я. — Эта, мелкая и рогатая… бестия, уже и к Леночке в доверие втерлась, и к ее тетушке с матушкой. Подумать только — Аньке поручили, чтобы…

Вот тут я прикусил язычок. Вроде, неприлично рассказывать матери, что кухарке поручили присматривать за тем, чтобы я не пошел налево.

— Ну-ка, ну-ка, чего ей поручили? — заинтересовалась госпожа генеральша. — Начал, так уж заканчивай, будь добр.

— Поручили за мной приглядывать. Дескать — если я э-э… заглядываться на кого-то стану…

— Все понятно, — расхохоталась маменька. — Анна Игнатьевна у тебя одна за всех — и кухарка, и камердинер, а еще телохранитель.

— И надсмотрщик, — хмыкнул я.

Но матушка мою грусть не разделила. Напротив, одобрительно хмыкнула:

— А вот это и правильно. Нечего на других барышень заглядываться, коли невеста есть.

Вот здесь я согласен. Невеста есть.

Решив сменить тему, спросил:

— Маменька, а хочешь похвастаюсь?

— Похвастайся, — растерянно разрешила матушка.

— Пока в Череповце жил, параллельно начал английский язык учить. Думаю — авось, пригодится. Времени маловато, но кое-что теперь знаю. У английского с немецким много общего, сам не заметил. Не уверен, что сумею с британцами общаться, но книгу на английском языке прочитаю.

— Ванечка, ты у меня молодец! Знаешь, я тобой горжусь!

— Вот и хорошо, — обрадовался я. Спросил: — а у Таврического сада есть какая-нибудь кофейня?

— Наверное есть, — пожала плечами матушка. — Я, если честно, в Таврическом еще не была. Да и нигде еще не была. Не до того было. Квартиру обустраивали, слуг нанимали.

— Тогда пошли гулять, — поднялся я с места. — Погуляем по саду, попьем кофе. Надеюсь, моя спутница не станет возражать?

— Ох, Ваня, конечно нет. Но мне нужно собраться. Сто лет не гуляла по Петербургу.

Вот и ладно. Пока матушка собирается, все-таки сбегаю и узнаю, как там моя мелкая и рогатая…

[1] Конечно же это «Лезвие бритвы». Но это не повесть, а роман.

Глава четвертая

Девчонка голубых кровей

Батюшка, подобревший после обеда, сообщил, что у него имеется целых два часа свободного времени, но потом он должен участвовать в важном совещании у министра. Но зато мы можем втроем посидеть, попить кофе, и поболтать. Кто знает, когда опять выпадет свободная минутка?

Мы с матушкой сегодня кофе уже пили, но отказываться не стали. Я от кофе никогда не отказываюсь, а госпожа министерша (оказывается, супругу товарища министра можно и так звать), просто посидит со своими мужчинами.

Прогулка, на которую мы с утра отправились, почти удалась. В Таврическом саду не погуляли, потому что он оказался заполнен грязным снегом. Дворники из близ лежавших домов, должные бороться со снегом, ленятся вывозить его на Неву, а отвозят в сад, скидывают в пруды. Правильно — весна, само растает.

Поэтому, пришлось брать извозчика и отправляться в другой сад, в Летний. Я бы предпочел пешком, но матушке не пристало ноги бить. Что ж, двугривенный — не деньги.

Снег убран (Лебяжья канавка рядом!), все чистенько, статуи стоят и памятник баснописцу на месте. Деревья и кусты голые, но кое-где появились почки. Побродили немножко, а потом отправились в кофейню. Забавно, эта кофейня существует и в моем времени. Правда, кофе сейчас кажется вкуснее.

Мы бы еще побродили, но пора было возвращаться. И оба довольны. Матушка счастлива, что отправилась на прогулку с собственным сыном. А я… Да и я очень доволен. Матушка Ивана Чернавского уже стала родной, а заодно и с Питером познакомился.

Сюда ехали напрямую, по Пестеля (как она нынче-то называется?), а обратно сделали крюк, чтобы по Невскому, а потом на Литейный.

Кажется — знакомый город, но в тоже время — и нет. На том месте, где стоит храм Спаса на крови свалены бревна и кучи камня. Не иначе, строительство началось. И Невский выглядит по-другому. Дома, вроде пониже, а проезжая часть уже. А еще — дома Зингера нет. Что-то стоит на его месте, но не то.

Про отсутствие автомобилей и про прохожих, что переходят проспект где им в башку взбредет, говорить не стану.

Ничего страшного, освоюсь в столице. Тем более, чем хорош Петербург — так это тем, что улицы располагаются так же, как и в моем времени. Вот, как в Москве стану ориентироваться, пока не знаю. Там-то и здания двигали с места на место, и застройка иная. Поэтому, очень и хорошо, что поеду не один.

Кофе отправились пить не в гостиную, а в специальную комнату. Судя по старому запаху табака, въевшемуся в стены и потолок, она была когда-то курительной. Но мы-то с отцом не курим.

Сначала проговорили деловые вопросы. Главное, разумеется — как там идет подготовка к экзаменам? Услышав, что подготовка идет, отец слегка успокоился. Потом товарищ министра сообщил, что служебная записка о создании при Сыскной полиции криминалистического кабинета министром уже рассмотрена, одобрена, и вскоре будет отдана на подпись самому государю. Но быстро эти вопросы не решаются. Дай бог, чтобы со следующего года ввели две штатные единицы, а оборудование и прочее купит за свой счет. Потом казна с ним рассчитается, хотя он в этом и не уверен.

— Да, Ваня, — сказал отец. — Я тут подумал и решил, что если мы отпечатки пальцев станем снимать, фотографические карточки с преступников делать — так нам система антропометрической регистрации не нужна. Лишнее это. Да и пальчики с фотографированием дешевле выйдут.

— Поддерживаю целиком и полностью, — согласился я. Действительно, зачем усложнять жизнь? Пальчики и фото — за глаза и за уши.

— Приятелю своему Абрютину отпиши, — велел батюшка. — Пусть начинает собираться, осенью на новое место службы заступит.

Вот это правильно. Мне без Василия скучновато будет, и неизвестно, кого на его место поставят, но такие люди, как Абрютин, в министерстве нужнее.

— Кстати, можешь Абрютина с «аннушкой» поздравить, — продолжил отец. — Указ государем уже подписан, пока твое письмо идет, как раз губернатор ему и орден, и грамоту перешлет. Порадуйся за своего друга — крестик ему за дело по раскрытию убийства Борноволкова прилетел.

Э, а я? За Василия рад, но дело-то раскрывал я! Но покосившись на крестик святого Владимира на своем мундире (а в чем мне ходить-то?) только вздохнул.

Отец, правильно понявший вздох сына, усмехнулся:

— А я тебе говорил — лучше бы тебе третьего «станислава» дали. Вот, за это дело тебе бы и Анна бы третья прилетела. Теперь сиди, да жди у моря погоды. Нижестоящие ордена тебе не положено давать, а вышестоящие ты, прости, чином не вышел.

И чего меня по больному бить? И сам знаю, что Владимир третьей степени или Станислав первой, положены лишь с шестого ранга. А до коллежского советника мне… У!

— Да, что я еще хотел сказать… — призадумался отец. — Ты же исправнику своему говорил, что его на должность помощника делопроизводителя прочат?

— Ага, — кивнул я.

— Я копию формуляра Абрютина запросил, а он, оказывается, еще и Анну четвертой степени имеет. Подумал — так чего же кавалера боевого ордена в помощниках держать? Я его с осени сразу в делопроизводители и поставлю.

— А у Абрютина есть «аннушка»? — удивился я. — Не помню я у него на палаше ни крестика, ни темляка.

— Так твой Абрютин офицер, пусть и бывший, у них свои причуды, — хохотнул батюшка. — Он же не боевое оружие носит, а полицейское. Вот, если бы ты его в парадном мундире узрел, так на шпаге бы «клюковка» и была.

Не хвастал Василий мне своим орденом. Ишь, скромный у нас исправник. Уважаю.