Лесной хозяин - Василий Анатольевич Криптонов

чего учудят. Кто с синькой дружит, тот с головой не в ладах бывает.

— Понял, — кивнул Захар и положил руку на эфес меча.

— Только не жести без необходимости.

— Да всё хорошо будет, Владимир. Я ж понимаючи.

Кивнув, я отправился с Кузьмой в его избу.

Изба, к слову, оказалась приличной. Видно было, и что мужик в доме не для галочки нарисован, и что хозяйка имеется. Чистенько, приятно, занавески на окнах. Красный угол с иконами украшен вышивками, всё как полагается.

Жена Кузьмы обнаружилась тут же. Женщина лет сорока, в сравнении с остальными жительницами деревни — прям эталон ухоженности. Из-под цветастого платка ни одна волосинка не выбивалась. Поздоровалась вежливо, чайку сообразила моментально. И даже, кажется, обрадовалась, когда Кузьма ворчливо представил меня, как хозяина.

— Ну, рассказывай, Кузьма, — сказал я, полив кренделёк мёдом. — Почему на подведомственной территории такой бардак творится?

— Да не староста я, — поморщился Кузьма и зло отодвинул от себя чашку. — Староста два года назад помер от синьки. Нового так и не выбрали — кому он тут упал, когда никто дальше стакана не видит.

— Ну, тебя народ всё же выбрал. Значит, доверяют.

— Доверяют! — хохотнул Кузьма. — Я ж один на всю деревню работаю. Как занимать — ко мне. Как сделать чего — ко мне. Как яичек из курятника наворовать — обратно ко мне. А как спрашивать приехали — кого вперёд вытолкнуть? Ну, знамо дело!

Видно было, что накипело у мужика — дальше некуда. Это прям радовало. Как это умные люди говорят — не стоит село без праведника. Вот, есть праведник — значит, и село стоять будет. Вытянем.

— В честь чего запились-то?

— А в честь того, что руки твёрдой не было! — рявкнул вдруг Кузьма, глядя на меня с лютой злобой. — Кто б спрашивал с народа, да в узде держал! А на нас как рукой махнули — так и покатилось всё.

— Ну, ты-то не покатился. — Я отхлебнул чаю. — А остальные почему так дружно оскотинились?

— А человек — такая свинья, что всегда грязи найдёт.

— Ясно, — вздохнул я. — Ну, что сказать. Господь услышал твои молитвы. Твёрдую руку я вам обеспечу. Хозяйство поднимать будем. Догоним и перегоним Америку.

— Это где ж такая — Америка?

— Отсюда не видать, — сказал я и немного загрустил, вспомнив о том, что догнать и перегнать Америку труда особого не составит. Если верить слухам, то вся та Америка где-то на индейцах Майя и закончилась, когда звёзды упали.

Ну, про индейцев это уже я сам додумал, конечно. Однако Смоленск был не последним городом в России, Петербург и Москва довольно близко. И если бы были какие-то контакты с заокеанским материком — об этом кто-то бы знал. А слухи ходили только о том, что везде, кроме России, твари взяли верх.

Ну, разве что Китай вроде бы держался. Этих там столько было, что среди них, должно быть, и охотников вышло немало — чисто арифметически. Вот и встали насмерть, отстояли себя.

Однако Китай был далеко, а Обрадово — вот оно. И в дерьмо оно скатилось само по себе, без помощи тварей. Ну, то есть, я думал так поначалу. Пока жена Кузьмы не подала вдруг голос.

— Так это Лукерья всё. Лушка полоумная!

— Ну ты-то помолчи! — прикрикнул на жену Кузьма.

— Пусть говорит, — возразил я. — Что там за Лушка?

Почувствовав неказённое внимание, женщина приободрилась и заговорила связно и по делу:

— Лушка — это старуха, у лесу живёт, крайняя хата её. Лет десять назад пропала — всем миром искали, весь лес обошли. Ни следочка. А потом, через год, вернулась. Поначалу говорить не могла — только выла, навроде волка. Попа звали, побрызгал он её водичкой, молитву прочёл — и вроде отпустило. Но так и не рассказала, где была.

— Очень интересно, — кивнул я. — А при чём тут наши бараны?

— А при том, что как раз о ту пору народ запиваться-то и начал! Лушка всё дома сиднем сидит, только по ночам иногда в лес шастает. Слух и пошёл, что ведунья она. Народ к ней потянулся — ну, знамо дело: хворь отшептать, присушить, на урожай. И вроде бы помогала всем. Да только каждый, кто к ней ходил — за водку потом хватался. Вот.

— Глупость всё и бабкины сказки, — пробурчал Кузьма. — Загуляла Лушка, только и делов.

— Старуха — загуляла? — удивился я.

Тут Кузьма смутился и отвернулся, а его жена, напротив, повысила голос:

— Так то она сейчас — старуха! А тогда, как пропала — пусть не девка была, вдова. Но мужики на неё ещё ого-го как заглядывались! И вернулась тоже красавицей. А потом уже с каждым днём как будто высыхать начала. Ахнуть не успели — старуха. Ну и привыкли…

Дело было категорически нечистым. У меня аж ладонь под перчаткой зачесалась, чувствуя работу. И, как следствие, прибыль.

— На сбор Лушка выходила? — спросил я Кузьму.

— Не, — мотнул тот головой. — Она днём почитай что вообще не выходит.

— Ясно. — Я допил чай, поставил чашку на стол и поблагодарил хозяйку. — Ну, показывайте жилище этой вашей Лушки.

Глава 4

От халупы на краю деревни веяло какой-то хтонической жутью ещё за сто шагов. Чёрный покосившийся домик, казалось, вообще стоял не в этом мире. Глаз отказывался его воспринимать, упорно отправляя в мозг вместо постройки чёрное пятно. Приходилось постоянно всматриваться и буквально заставлять себя видеть.

Удивить меня это не удивило. Плавали уже, знаем эти штучки — морок обыкновенный. У каждого он по-своему работает. У колдунов — так, у русалок — чутка иначе. А у той твари, что засела в домике, вот эдак.

Я быстро вычислил, что Лушка могла быть только ведьмой. Никакая другая тварь не подходила.

Является ли ведьма самкой колдуна — об этом справочник тактично умалчивал. Охотники, собирающие сведения о тварях, вообще ограничивались только тем, сколько в твари костей, и как её ловчее убивать. А всяких таких тонкостей предпочитали не касаться даже шестиметровой палкой.

Про колдуна говорилось категорически, что это — человек. А ведьма проходила как условно человекоподобное существо. Может, сыграло роль пренебрежительное отношение к женщинам в принципе, а может, тот, кто