Безумный барон - Виктор Гросов

главнокомандующий всеми силами в этой долине. Мой приказ — закон. Для всех. Для моих людей, для союзников, для ваших гвардейцев и для этих, — я махнул рукой в сторону орловцев, которые злобно сверлили меня глазами. — Полное и беспрекословное подчинение.

— И второе, — я не дал ему вставить ни слова, — после того, как мы выберемся из этой задницы, вы, лично вы, граф Голицын, инициируете полное и беспристрастное пересмотр моего дела. С привлечением независимых свидетелей из столицы, а не из подкупленной Орловыми провинции. И вы дадите мне слово аристократа, слово Легата Империи, что будете добиваться справедливого суда, а не политического фарса.

Это был не просто ультиматум. Это была пощечина, нанесенная на глазах у всех. Я, государственный преступник, обвиняемый в ереси, ставил условия одному из самых влиятельных людей Империи. Я требовал того, что он не мог мне дать по закону. Но я ставил это как цену за жизни его людей.

Голицын побледнел. Его губы сжались в тонкую, белую нитку. Он смотрел то на меня, наглого, грязного, отчаянного, то на поле боя, где фигура Валериуса уже начала растворяться в клубящейся тьме, а монстр над ним раздувался, как чудовищный пузырь, готовый лопнуть. Он был прагматиком. Я видел, как в его мозгу идет лихорадочный расчет. Что выгоднее? Что безопаснее? Что скажет Император, когда узнает, что его Легат позволил погибнуть Верховному Инквизитору и целому отряду гвардии, имея шанс их спасти, но побоявшись взять на себя ответственность?

— Вы… вы шантажируете представителя Императорской власти? — прошипел он, и в его голосе звучала последняя попытка сохранить лицо.

— Я предлагаю вам сделку, граф, — ответил я ледяным тоном. — И у вас очень мало времени, чтобы ее обдумать. На одной чаше весов — ваша репутация, жизни ваших людей и жизнь вашего Инквизитора. На другой — моя голова на плахе. Решайте! Прямо сейчас!

Он молчал. Секунды тянулись, как часы. Тишина под куполом стала почти осязаемой, прерываемая лишь далекими криками и воем тьмы. Я видел, как желваки ходят на его щеках. Видел, как он бросает быстрый взгляд на орловцев, и в их глазах читает лишь жажду моей крови, а не желание спасать Инквизитора. Он был один.

А потом он медленно, очень медленно, с видимой неохотой, кивнул. Один раз. Это был жест человека, которого заставили сделать ход, который он никогда бы не сделал по своей воле.

— Я согласен.

Глава 26

Секунду назад я был государственным преступником на полставки, а теперь — временный диктатор в отдельно взятой проклятой долине. Карьерный рост, ничего не скажешь. Только вот кабинет у меня — выжженная земля, а подчиненные — сборище людей, которые мечтают насадить меня на вертел.

Пока этот аристократ переваривал собственное решение, а его свита пыталась понять, не сошел ли их начальник с ума, я развернулся. Хаос вокруг напоминал муравейник, в который сунули горящую палку. Орловцы пятились, имперцы пытались строить какие-то нелепые заслоны, а мои немногочисленные союзники просто старались не умереть.

— Командирам всех отрядов! — мой голос прогремел над долиной. — Слушать мою команду! Орловцы — прекратить бесполезную пальбу! Занять оборонительный периметр вокруг группы Легата! Маги — не атаковать! Формировать защитные сектора по моей схеме! Живо!

Это было нагло. Я, подсудимый, только что орал на элиту Севера. Командир орловцев, тот самый дуболом Демьян, который еще не успел сойти с ума, как его предшественник, развернулся чтобы рявкнуть что-то оскорбительное, но наткнулся на взгляд Легата. Голицын, скрипнув зубами так, что, казалось, эмаль треснула, коротко мотнул башкой. Этого хватило. Дисциплина, вбитая годами, взяла верх над ненавистью. Скрипя зубами, они начали выполнять приказ.

Я подскочил к своим.

— Елисей, мне нужен канал! Стабильный, узконаправленный! Ратмир, Кривозубов — прикройте его! Никто, слышите, НИКТО не должен ему помешать!

Идея была проста и гениальна. Впрочем, как обычно — иных не имеем. Если нельзя победить врага, надо заставить его работать на себя. А если и это не получается, то хотя бы построить забор, чтобы он не лез, куда не просят. Я объяснил магам — и моим, и чужим, которых ко мне подтащили почти силой — принцип «энергетического кокона». Не бить, не тратить силы на бесполезные фейерверки, а создавать плотные, стабильные поля, о которые эта пустота будет разбиваться, как муха о лобовое стекло.

И они начали строить. Правда, строили по-разному. Елисей, под моей незримой «подкачкой» и с моим четким «техзаданием», возвел свой сектор обороны — идеальный, молочно-белый, без единого изъяна. Щиты гвардейцев Легата тоже были на уровне — сказывалась имперская школа. А вот орловские «умельцы»…

— Анализ, — прозвучал в моей голове голос Искры, которая, похоже, решила стать моим личным бортовым компьютером. — Защитные поля отряда «Орловы» имеют структурные дефекты. Плотность энергии неравномерна. Вероятность прорыва — высокая.

Я и без нее видел, что щиты орловских — это решето. Они были какими-то сиротскими, дрожащими, в них зияли дыры, как в плохом сыре. Они делали это специально? Сволочи. Они выполняли приказ спустя рукава, первая же серьезная атака теней прорвалась бы именно через их «дырявый» забор. И ударила бы она не по ним, а по отряду Кривозубова, который стоял за ними во второй линии.

И ждать долго не пришлось. Новая волна теней накатила на наши позиции. И, конечно же, хлынула именно туда, где орловские «мастера» оставили брешь.

— Прорыв на левом фланге! — заорал кто-то.

Я видел, как черная, бесформенная масса просачивается сквозь мерцающую защиту. Как она касается первого воина из отряда Кривозубова. Щит, который тот выставил, лопнул. Человек даже не вскрикнул. Он просто… растаял. Превратился в серый дымок, который тут же всосала в себя тьма. Пустые доспехи с глухим стуком упали в пепел.

Барон Кривозубов, стоявший на своем участке, взревел. Это был рев раненого, загнанного в угол зверя. Он повернул ко мне свое багровое от ярости лицо.

— Рокотов! Твою мать! Что происходит⁈ Ты же главный! Ты обещал! Мои люди гибнут!

Он был прав. Я был главный. И я только что позволил умереть его людям из-за подлости тех, кем я якобы командовал. Я не мог бросить своих людей и магов, чтобы лично заткнуть дыру. Я не мог приказать гвардейцам Легата — они защищали своего господина. А орловцы, будь они прокляты, продолжали играть идиотов.

Я был в ловушке. Между врагами,