Рекрут - Алекс Хай

пульсировал внутри — маленький черный кристалл с живыми прожилками.

Я протянул руку, и Герцог, с усмешкой, сам вложил самородок мне в ладонь. Он даже не надел защитных перчаток. Как и я.

Доминус стиснул кулаки. Фиор заёрзал.

— Что… что ты делаешь?.. — прохрипел он, но уверенности в голосе не было. — Нет…

— Я оставлю тебе жизнь, — сказал я негромко. — Но на тех же условиях, на каких ты оставил её мне.

— Нет!

Я поднял кристалл.

— Ты убил меня. Отрезал от клана. Заставил пройти через трансформацию и изменить саму мою природу. Затем подставил. Принудил к жизни вне законов. И после этого снова попытался убить. Я оставил тебе жизнь. Но ты почувствуешь то, что сделал со мной.

Я схватил его за челюсть, сильнее, чем нужно. Он дёрнулся, но был слишком слаб, чтобы вырваться. А потом — я просто вдавил кристалл ему в рот и плотно сжал его челюсти.

Он начал задыхаться. Кашлял, пытался выплюнуть, но уже было поздно — кристалл растворялся почти мгновенно. Плоть принимала его, как губка грязь. Я смотрел, как в его глазах появляется тот же ужас, который жил во мне в ту ночь.

— Держись подальше от рамок, — шепнул я, — иначе тебя тоже не похоронят в фамильном склепе.

Фиор задёргался. Веки затрепетали. Руки дрожали. Волна пота выступила на лбу, а изо рта пошла чёрная пена. Он упал на пол, выгибаясь, как кукла на нитях. Стражи кинулись к нему, кто-то закричал.

И в этой какофонии, как удар в гонг, раздались аплодисменты. Одна пара ладоней.

Салине.

Размеренные, чёткие хлопки. В зале гремело эхо, будто она вызвала шторм.

Все обернулись. Она стояла на своём месте, с лёгкой улыбкой. Как будто я не отравил принца, а сдал экзамен. С отличием.

Фиора поспешно выносили — видимо, прямиком в Башню Белой ткани. Руки его ещё дёргались. Я подошёл к Доминусу.

— Он выживет, — сказал я. — Доза не смертельна, но достаточная для того, чтобы повлиять на него. Как — лишь Небу известно. Но он почувствует всё. Боль, слабость, то, как тело отказывается служить. Он получит жизнь, но… другую. И будет помнить, что сделал.

Доминус молча кивнул, развернулся на каблуках и вышел следом за сыном.

* * *

Ночь Бдения осталась позади. Совет — тоже. Фиор был жив, но это уже не имело значения. Он выпил свою чашу — пусть теперь живёт с последствиями. Потому что они будут. Грязный Ноктиум никого не щадит. Особенно — Солнцерождённых.

А я…

Незаконнорождённый сын Доминуса. Новый любимец Герцога, выбивший для его клана самые выгодные условия. Боец, который победил принца Солнцерождённых, и обладатель самой опасной Тени в Альбигоре. Я был героем, причиной скандалоа, жертвой, угрозой или предвестником перемен — смотря с какой стороны посмотреть.

Мне это нравилось.

Храм Воинов в квартале Лунорожденных не был простым зданием — его построили прямо в скале. Тонкие шпили и купола уходили высоко в небо, огромные ворота из обсидиана сегодня были распахнуты для всех членов клана. Внутри царил полумрак, разрываемый лишь магическими светильниками и сиянием символов над алтарём — полумесяц, лезвие, тень.

— Вот он! Ром…

— Ромассил Хал, оказывается… Кто бы мог подумать!

Я знал, что на меня смотрят. Даже не чувствовал — знал. Не то чтобы я жаждал внимания, но с тех пор, как моё имя пронеслось по всему городу, дышать стало сложнее. Наставники, магистры, Лунные стражи, гости с балконов, даже те, кто когда-то проходил мимо меня в тренировочном зале, не удостоив взглядом, — теперь пристально разглядывали меня. Как раритет. Диковнику. Аномалию.

И пытались решить, можно ли мне доверять. Потому что для многих из них, особенно ортодоксальных членов клана, я был наполовину врагом.

Только один человек в зале смотрел на меня без сомнений и опаски.

Магистр Салине.

Она стояла у колонны, не участвуя в церемонии, и улыбалась. Спокойно, чуть насмешливо — как будто всё происходящее она предвидела ещё лет десять назад. И теперь просто проверяла, насколько я вписываюсь в её сценарий.

Храм был полон. Огромный полукруглый зал, украшенный панелями из обсидиана и гигантскими барельефами, заполняли фигуры в парадных мантиях и мундирах. Магистры, наставники, члены различных департаментов и служб.

Мы выстроились у подножия лестницы — все девятнадцать человек.

На вершине, у своего рода святилища, стоял Тарей Сойр. Командир Лунных стражей и отныне наш командир на многие годы. Стальной, как всегда. В своей форме цвета полночного неба, с коротко подстриженными волосами и ледяным взглядом, в котором таился и расчёт, и уважение.

Рядом с ним — Герцог и магистр Ясби.

— Сегодня, — начал Сойр, — мы завершаем цикл. Мы отдаем должное тем, кто прошёл Ночь Бдения и выжил в Диких землях. Тем, кто доказал, что достоин не просто формы Лунного стража, но и веры. Мы видели, как вы падали. Как поднимались и шли дальше. Как теряли и защищали друг друга. И если боги и существуют, — он сделал паузу, — то, должно быть, сегодня они смотрят на вас с интересом.

В зале повисло напряжение.

— Отныне вы не рекруты. Вы — Лунные стражи. Примите свои знаки и нашу надежду на вас.

И началось.

Одного за другим нас вызывали по имени. Мои товарищи поднимались на возвышение — кто с гордостью, кто с испугом, кто с лёгким дрожанием губ. Тарен Сойр сам прикалывал на наши мундиры них знак отличия: тонкий лунный серп, рассечённый мечом. Артефакт. Каждый знак был личным. Символом того, что ты прошёл через тьму — и вынес свет.

— Лия Артан!

Она шла уверенно, высоко подняв подбородок, но я заметил, как она стиснула пальцы в кулак, когда Сойр прикреплял значок. Она коротко кивнула, сделала шаг назад — и на мгновение, только на одно-единственное мгновение, её взгляд метнулся ко мне. Там не было ни упрёка, ни страха. Только молчаливое «я всё ещё здесь».

— Элвина Трейн!

Девушка поднималась медленно, будто через вязкий воздух. В ярких изумрудных глазах блеск — не слёз, а гордости за себя. Не подвела семью, не подвела клан. Когда знак оказался на её форме, она стиснула зубы, сдерживая что-то внутри. Встав рядом с Лией, она не повернулась к ней. Но и не отошла. Просто стояла рядом, как положено боевому товарищу.

И всё же напряжение между девушками было настолько сильным, что воздух едва не начал искриться.

— Тар