Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус

Ну, цифры-то я в уме довольно быстро умел складывать и вычитать, и даже делить и умножать (по крайней мере если брать не точные значения, а порядки величин) у меня получалось довольно неплохо — и я, как мог, Иосифу Виссарионовичу объяснил, почему довольно дорогие ГАЭС могут повысить эффективность «дешевых» угольных и газовых станций процентов на десять, а то и на пятнадцать. И почему эти дорогие станции будут окупаться почти что впятеро быстрее, чем угольные и даже газовые. А так же — это мы уже вдвоем на бумажке прикинули — сократят расходы на «химизацию народного хозяйства» почти что на треть уже в течение первых трех лет работы. Да и саму эти «химизацию» на ту же треть ускорят…

Как я понял, разговор этот Сталину был интересен именно со стороны «химизации»: он мне, хотя и не прямо, сообщил, что у нас в стране рассматриваются два разных подхода к проведению этой действительно важной кампании, и ему было очень интересно понять, почему в Госплане специалисты буквально единым фронтом выступают против предложений, поступающих из Госкомитета по химии. Правда, я с предложениями Госкомитета вообще знаком не был, но пообещал их «в ближайшее время изучить и просчитать» и о своих выводах (точнее, о выводах специалистов-аналитиков моего института) ему снова рассказать как только мы получим какие-то обоснованные результаты.

На прощание мне товарищ Сталин передал довольно толстую папку с документами, которые были как раз химическим Госкомитетом подготовлены для рассмотрения в Совмине. Ну да, в химии-то я специалист хоть куда… но ведь в принципе, если я собираюсь проводить системный анализ всей советской экономики, то и эта информация (если опустить совершенно бесполезные в данном случае чисто «технологические» детали) наверняка окажется полезной. Так что я, хотя и собирался все эти бумажки сразу передать в расчетный отдел, решил их и сам предварительно просмотреть — на предмет выяснения, что же здесь имеет смысл учитывать в расчетах, а что пусть химики изучают. И, листая всю эту макулатуру, я вдруг вспомнил, почему мне фамилия того самого Леонида Аркадьевича показалась знакомой: вероятно, акцентирование Сталиным отдельных моментов по развитию советской энергетике меня на воспоминания натолкнули.

Вообще-то в «прежней жизни» я на его фамилию всерьез натолкнулся лишь однажды, на семинаре, на который я записался после того, как в советском НИИ в перестройку работу потерял. И записался я на него лишь потому, что семинар был платным — вот только там не за участие нужно было платить, а участникам довольно крупные выплаты предлагались. И платили, как я узнал гораздо позднее, иностранные организации, а целью семинара была разработка «понятных народу обоснований того, что в СССР вся промышленность всегда плелась у Запада в хвосте». И там, в качестве одного из примеров, которые следовало проанализировать для получения «нужных выводов», рассматривался советских химпром — и товарищ Костандов пятнадцать лет этот самый химпром и возглавлял…

И ведь если не вникать в детали, возглавлял весьма успешно, за пятнадцать лет работы министром химпрома он увеличил выпуск химической продукции аж в двадцать пять раз, а по некоторым продуктам вообще весь мир обогнал. Но нам как раз для анализа выдали много именно «детальной информации», и, хотя проклятые буржуины от участников семинара нужных им результатов и не получили (все же еще не испарился среди наших аналитиков еще дух патриотизма), кое-какие выводы мы (в своем дружном и все же закрытом коллективе) сделали. Очень все же неоднозначные выводы, коллектив «слушателей» (а нас и было-то всего с десяток человек) разделился на три непримиримые (по части выводов) группы — и именно из-за этого буржуи так и не узнали «единодушное мнение советских специалистов-экономистов», ну а я тогда присоединился к наиболее малочисленной группе (то есть нас к таким выводам пришло лишь двое, причем оба «не экономиста»), состоящей из «чистых математиков». Но тогда я дальше развивать и конкретизировать свои выводы не стал: буквально через неделю получил предложение денег семье за океаном заработать — и о всем, что на семинаре произошло, прочно забыл «за ненадобностью». Тогда — забыл, а теперь вспомнил, и, вернувшись в Пьянский Перевоз, с удвоенной силой принялся за анализ полученных документов. С утроенной даже: мне показалось, что я понял, каких выводов ждет от меня Сталин…

Впрочем, Сталину мои заключения нужны были только к осени, даже, скорее, к ноябрьским: бумаги касались программы на следующую пятилетку с шестьдесят первого по шестьдесят пятый годы включительно, так что горячку пороть я не собирался. Тем более что и текущей работы (в том числе и на «семейном фронте») было очень много. И семья тут была как раз с работой непосредственно и связана: в программистском техникуме должен было состояться первый выпуск, и одной из выпускниц должна была стать Лида. По поводу результатов выпускных экзаменов я не волновался: Славка Суханов который в этом техникуме тоже «подрабатывал» (и который был руководителем Лидиной дипломной работы) меня уверял, что она все сдаст на «отлично». Но Лида очень хотела все же образование продолжить, причем поступить в университет на факультет Неймарка — но… В университете заочного обучения не предусматривалось, а поступать на заочный в политех Лида не хотела: ей кто-то (за что я Славке отдельный пистон вставил) внушил, что в политехе программистов готовят очень слабеньких и исключительно «прикладных», а вот в университете получаются очень хорошие системные программисты. И в целом он был прав (хотя насчет «слабеньких» он все же сильно преувеличил), но я-то предполагал, что после года обучения на заочном в политехе жена сможет и к Неймарку перевестись без особых проблем, но вот убедить в этом Лиду было трудно.

Однако, как выяснилось, этого и не потребовалось: десятого июня, после того как Лида с сияющей физиономией продемонстрировала мне новеньких диплом, в гости зашла соседка снизу:

— Ну что, Лида, похвасталась дипломом перед мужем? Я тебя поздравляю с успешными окончанием техникума, а теперь давай твой диплом сюда, он тебе больше не нужен будет.

— Это почему? — возмутилась жена. — Я с ним завтра уже в Горький поеду, в университет буду документы подавать.

— Никуда ты не поедешь: без диплома там у тебя никто никакие документы не примет. А я горьковчанам твой диплом точно не отдам, он мне самой нужнее.

— А… а тебе-то он зачем?

— Затем: по закону все документы о среднем образовании моих студентов должны храниться у нас в канцелярии. Давай его сюда, я тебя к себе уже зачислила, так что не нарушай бюрократические процедуры.

— Это нечестно!

— Честно. В нашем институте ректорат сам определяет, кого на учебу брать, причем у нас никаких вступительных вообще не предусмотрено. Мы смотрим, как люди в других заведениях учатся и если считаем, что человек нам годится… Ты не думай, за вашим техникумом наши преподаватели очень внимательно наблюдали, и было принято решение — не мной, а именно этими преподавателями — четверых выпускниц к себе для дальнейшего обучения забрать. Кроме тебя к нам идут Банина, Карамышева и Тупицына… надеюсь, она вскоре замуж выйдет и фамилию все же сменит, золото ведь, а не девчонка. А твое семейное положение тебе лишь одну поблажку обеспечило: я сама к тебе за дипломом зашла, а не вызвала в канцелярию. Тут, конечно, недалеко, но все же лишний раз по душным кабинетам таскаться… Давай диплом, тебе говорят! Шарлатан, объясни жене, что с полковником Госбезопасности у нас не спорят.

— Ты уже полковником стала? Поздравляю! Вроде недавно еще майором была…

— Я майором и осталась, причем в отставке. Но если Лида мне диплом сейчас не отдаст, завтра утром к вам придет Светлана Андреевна. Лида, она рано придет перед работой, то есть не позднее половины восьмого, а тебе все же сейчас высыпаться нужно. Так что не спорь!

Строительство Варежской ГАЭС всерьез началось как раз в последних числах мая, а теперь продвигалось даже быстрее, чем можно было ожидать даже в самых радужных местах. Все же там нужно было мало что дамбу выстроить длиной в три с лишним километра, так еще и десяток гектаров земли требовалось «поднять» метров на десять-двенадать. То есть предстояло просто переместить заметно больше миллиона кубов грунта, а потом еще весь этот грунт как следует уплотнить и залить бетоном чуть больше тридцати гектаров. Но я даже представить себе не мог, насколько к этой очень непростой работенке серьезно отнесется на только тетка Наталья, но и почти все окрестное население — а там трудовой энтузиазм буквально зашкаливал. Правда, все еще «работало» то, что стройка велась в Павловской районе, а здесь люди очень хорошо пока что помнили, что «Шарлатан ерунды не посоветует».