Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус

— И это всё⁈

— Это еще с указанием тех заводов, где такое делать только хотели, но по разным причинам даже не приступали. Вот такая у нас в энергетике глубокая… картина складывается. Причем учти еще вот что: и Кировский завод, и «Заря» заказами от судостроителей на сто один процент на ближайшие лет десять загружены, туда даже соваться не стоит: пошлют. Так что подумай еще и относительно нового завода мощных турбин уже паровых.

— А чего тут думать-то? Денег нет и взять их негде.

— А вот ты как раз над тем подумай, где их все же взять…

Да, с развитием энергетики я явно где-то просчитался, ведь даже Зинаида Михайловна, всего лишь мельком, как мне кажется, просмотрев мою программу по сохранению деревень, насчитала минимум шестьдесят гигаватт дополнительной потребности в «сельском электричестве». Причем «в уме» насчитала, а я на компе так серьезно промахнулся. И это с каждым днем мне все сильнее покоя не давало: ведь если мои программы дают настолько неверный результат, то может оказаться, что и все мои расчеты перспектив развития промышленности такие же кривые — а это значит, что почти все, что я теперь делаю, жизнь в стране не улучшит, а наоборот лишь хуже сделает.

Много хуже, ведь даже по самым предварительным планам авантюра, под которой подписалась с моей подачи Зинаида Михайловна, должна была обойтись стране в двадцать с лишим миллиардов, а после «первой итерации уточнений» мы насчитали еще столько же денег, которые требовалось вложить в «подготовительные производства» — и это был еще далеко не финал. А ведь на все эти деньги в стране можно было столько всего все же действительно полезного выстроить…

Постепенно эта мысль у меня перерастала в какой-то психоз, я по любым пустякам дергаться стал — и Лида это заметила. Она-то как раз становилась все более спокойной и рассудительной, что меня сильно радовало, но вот то, что ей муж попался психованный какой-то, порадовать уж точно никого не могло. Но все мои психозы основывались на одном: я где-то серьезно проврался в анализе системы, и если все мои расчеты настолько неверны, то кроме меня никто ошибку-то в них и не найдет! Просто потому, что никто еще не знает, на основании каких интерполяций я свои расчеты проводил.

Но я-то это знаю, а значит, и ошибку найти могу. А когда я ее найду, то и исправлю. Возможно, окажется, что мы уже просто на ветер выкинули кучу денег… но пока что куча эта невелика, в районе пары миллиардов, то уж умные-то люди придумают, как ее исправить. Мысль эта меня посетила в ночь на восьмое мая, когда я уже засыпал — и взбодрила меня настолько, что сон мгновенно пропал. Я аккуратно с супружеской постели встал и пошел к стоящему у меня в кабинете терминалу, решив аккуратно еще раз всю систему пересчитать. Вообще-то вся программа просчитывала систему примерно за полчаса, но я каждую итерацию считал отдельно и пытался в уме прикинуть, насколько адекватными выглядят промежуточные результаты. Прогонял каждую итерацию, затем тупо на бумажке прикидывал порядки величин — и почему-то все выглядело совершенно правильно — но ведь в конце у меня откуда-то взялась пятикратная ошибка!

Майские ночи коротки, за окном уже рассвело — а я все сидел у компа и думал над тем, как это я столь сильно обкакался. И даже не заметил, как сзади ко мне подошла жена:

— Вовка, что у нас случилось? Ты почему, вместо того, чтобы меня обнимать, обнимаешь эту бездушную железяку?

— Солнышко, я где-то очень сильно в программе напутал.

— Но это не повод в воскресенье не дрыхнуть до полудня.

— Повод. Потому что по тем результатам, которые я насчитал, сейчас весь местпром работы ведет, а работ там на бешеные миллиарды намечено. А если я так сильно ошибся…

— Понятно. Но нам говорили… кстати, это ты нам говорил, что основной причиной ошибок в расчетных программах являются неверные исходные данные.

— Так данные-то все верные! А ответ неверный…

— Ну, давай вместе проверим. Ты просто уставший и перенервничавший, а я отдохнутая и спокойная. Показывай, что у тебя неверно?

— Вот, здесь у меня получается, что потребность в электричестве составит одиннадцать гигаватт, а даже Зинаида Михайловна безо всякой вычислительной машины насчитала впятеро больше. Причем она вообще по минимуму потребность брала…

— Это вот это у тебя ответ?

— Да.

— А гигаватт — это сколько киловатт? Миллион?

— Да, миллион.

— Ясненько-понятненько, — Лида взяла со стола ручку и, не снимая колпачка, начала ее концом водить по экрану. — Вот если эти три циферки отбросить, получаются мегаватты, еще три — гигаватты. Вовка, ты бы хоть пальцем циферки-то посчитал: тут не одиннадцать гигаватт выходит, а сто десять… с копейками. И что это значит?

— Что?

— Это значит во-первых, что программа твоя все правильно считает, а во-вторых это значит, что ты сейчас от машины своей оторвешься и все же пойдешь спать. А вот когда выспишься, то тогда уже и думать будешь… во-первых, чем жену свою, такую умную, за обнаружение источника твоей ошибки вознаградить вкусненьким, а во-вторых, от того, что ты просто нолик не посчитал, много ли вреда выйдет или одна только польза для страны образуется. Но что сидишь как истукан? Вставай уже, пошли в кроватку…

Если бы я самого начала был уверен в том, что потребуется электричества в десять раз больше, то, скорее всего, я бы даже не почесался что-то для сохранения деревень сделать. Но, искренне думая, что энергию можно будет относительно недорого просто «перераспределить по времени», успел все же довольно немало сделать — и в руководстве страны, хотя в общем-то в результате хоть и невольного, но обмана с моей стороны, громить деревню ускоренными темпами все же не стали. А Зинаида Михайловна — как я уточнил чуть позже — изначально считала, что все, мною предлагаемое — это всего лишь «первый этап», так что она именно в таком ключе всю работу Местпрома и строила. Удачно строила: в конце мая заработал новый «энергетический комбинат» в Сорочинске. А это — по самым скромным оценкам — до конца года даст стране почти двести мегаватт «малой энергетики». Пятая часть процента от общей грядущей (и именно дополнительной) потребности, но люди в далеких деревнях куда как больше поверят, что страна о них не забывает. Ведь даже в «Правде» написали, что комбинат этот — лишь первый из уже строящихся предприятий, которые обеспечат село электричеством в достатке.

А еще в руководстве (не страны, но в руководстве многих областей) некоторые товарищи глубоко задумались над тем, как можно за очень вменяемые деньги жизнь людей в области сделать гораздо более счастливой. А еще больше товарищей задумались и над тем, как можно довольно недорого сильно поднять производительность труда множества жителей, которые раньше стране ничего серьезного вроде бы и не приносили. Ну а еще более некоторые товарищи начали обдумывать вопрос о том, как и в чем их товарищ Шарлатан снова обманул, причем «по привычке обманул ко всеобщей пользе» — и вечером двадцать первого мая знакомый голос произнес в телефонную трубку:

— Товарищ Шарлатан, а вас не затруднит завтра часиков к десяти ко мне зайти? У меня тут возникла парочка довольно серьезных к вам вопросов…

Глава 25

Разговор со Сталиным получился взаимно интересным, хотя я ему сразу рассказал о своей дурацкой ошибке. И рассказал, как товарищ Коробова, неверно поняв мои тезисы, эту ошибку превратила в довольно интересный план по постепенному, но очень быстрому развитию советского села. Но Иосифу Виссарионовичу было все же интересно не это, он больше интересовался тем, для каких надобностей — в соответствии с моими расчетами — может потребоваться такая прорва энергии и почему у меня получилось, что малая распределенная генерация теоретически может дать даже больший эффект, чем постройка множества огромных электростанций. Тут разговор пошел уже в совершенно конкретном направлении — а я узнал, что по подготовленным планам почти треть из того, что готовилось в Минэнерго, должно было направляться на развитие производств химических. Но в основном его интересовало, почему, согласно моим расчетам, реальная эффективность вводимых энергетических мощностей не сможет превысить даже шестидесяти процентов и как предлагаемые мною «дополнения к планам» могут ситуацию исправить.