Арагонская Ост-Индская Компания (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

Наконец, портрет был полностью завершён. Я со вздохом убрал палитру, кучу перепачканных краской кистей, а также снял с себя фартук. Поскольку я не мог работать чисто и всё время пачкал свою одежду, на что по итогу махнул рукой и стал надевать простой кожаный фартук, который пошили по моей просьбе.

Графиня, сидящая напротив в кресле, поскольку за окном сегодня шёл дождь, вся изнемогала от нетерпения, за эти дни я ни разу, даже одним глазком не давал ей возможности увидеть, что я рисую. Так что, посмотрев последним взглядом на её портрет, с ещё не засохшими красками, я повернул голову к женщине

— Готовы?

— Да Иньиго, с огромным нетерпением! — тут же заверила она меня.

— Хорошо, только не судите меня строго, — на всякий случай попросил я и повернул к ней мольберт.

Женщина не смогла усидеть и подскочив с места, бросилась к доске с нарисованной на ней картиной. Взгляд её расширялся с каждым разом, чем более внимательно она рассматривала своё изображение: я изобразил её сидящей и читающей книгу, под тысячелетним оливковым деревом, а поскольку я мог только делать фотокопии, то мне пришлось заняться ещё и редактированием её внешности, словно в графическом редакторе. Добавить волос там, где их не было, убрать следы оспы там, где они были, чуть затенить скулы, чуть освежить цвет кожи, добавить блеск в глаза и вот перед нами не некрасивая сорокалетняя женщина с тёмными мешками под глазами и тонной косметики на лице, а грустная миловидная вдова, читающая книгу и носящая траур по недавно покинувшему её мужу.

Я с тревогой посмотрел на женщину, которая замерла на месте, с широко открытыми глазами. Она внезапно стала оседать на пол, а я бросившись, не дал ей упасть, а сколько хватило сил поддержал.

— Графиня! Графиня! Что с вами⁈ — испугался я за неё.

Она подняла голову, и я увидел, что она плачет.

— Позвать доктора? — запереживал я за её здоровье.

— Ваше сиятельство, — она с капающими слезами, и тихонько всхлипывая сказала, — это лучшая работа, которую я видела за всю свою жизнь! Вы гений!

— Фух, как вы меня так напугали, — облегчённо вздохнул я, и вбежавшие в комнату слуги помогли перебраться хозяйке обратно на кресло.

— Поднесите мольберт ближе и принесите зеркало! — приказала она и вскоре внесли огромное венецианское зеркало, размером с полменя. Это было самое большое зеркало венецианской работы, которое я видел за всю свою пусть и недолгую жизнь.

Его аккуратно поставили рядом с графиней и она, смотря туда, переводила взгляд на портрет.

— Унесите это! — поморщилась она вскоре, показав на зеркало, — а портрет поставьте ближе!

Это было выполнено и она, качая головой, даже протянула руку и осторожно дотронулась до рисунка, словно убеждаясь, что он и правда существует, а не мираж.

— Я так понял графиня, моя работа принята? — улыбнулся я.

Женщина перевела на меня взгляд.

— Ах маркиз, вы просто потрясли меня, это так романтично, так загадочно, что я просто не могу поверить, что здесь нарисована я.

— И тем не менее, это вы графиня, — улыбнулся я, — оставляю вас любоваться, а мне, раз работа окончена, нужно подготовиться к встречам, которые я обещал дворянам Сиены.

— Зачем? — удивилась она, — я дам бал, отправлю приглашение кому вы скажите и вы с ними встретитесь у меня во дворце, чтобы не ездить к каждому по отдельности.

Я удивленно на неё посмотрел, то что она предлагала, было крайне разумно.

— Если только вас это не затруднит графиня, — поклонился я ей.

— Милый маркиз, — она ласково посмотрела на меня, и показала на картину, — знай я заранее результат, я бы никогда не посмела бы вам предложить так мало за такую работу.

— Вы мне льстите графиня, — улыбнулся я, — это всего лишь моя вторая картина в цвете.

— И тем не менее, позвольте моё мнение оставить при себе, — улыбнулась она, — идите отдыхайте маркиз. Завтра встретимся с вами и обсудим приглашения на бал.

— Ещё раз благодарю вас графиня, — кивнул я и пошёл к себе. Несмотря на то, что она говорила, я был не сильно собой доволен, да получилась отретушированная фотография хорошего качества, всё же мастер Пьетро да Милано, приготовил мне хорошие расходные материалы, но на шедевр это пока точно не тянуло.

Глава 4

Три последних дня перед отъездом из Сиены, я провёл с Родриго и его друзьями, которые в свою очередь меня познакомили с другими своими друзьями, епископами и кардиналами. Меня и так знали все, пусть и не лично, так что просто круг моих знакомств немного расширился ещё и личными встречами.

Графиня же после того бала, где её портрет произвёл настоящий фурор, чаще всего теперь проводила время с ним, сидя в своей комнате и любуясь на своё изображение и ни словом не заикнулась об оплате, хотя Родриго мне сказал, что ему она прислала вексель сразу, как только я начал рисовать. Поскольку я попрошайкой не был, то и вёл себя спокойно, мило беседуя с ней за завтраками и ужинами, ни словом, не напоминая о том, что она мне должна. Так что даже небольшим удивлением для меня стало, когда она утром попросила меня пойти за ней.

Идя по мощённой камнем дорожке, рядом, я внимательно слушал графиню.

— Вы, наверное, знаете Иньиго, что я коллекционирую ещё и лошадей?

— Родриго упоминал об этом, но без подробностей графиня.

— Эту страсть я унаследовала от второго мужа, вместе с этим имением, — она с лёгкой улыбкой обвела рукой вокруг, — и буквально за полгода до вашего приезда я наконец получила одну вещь, о которой давно мечтала.

— Что же это синьора? — поинтересовался я.

— Сейчас увидите сами, — мы дошли до высокой изгороди, и она показала конюхам, чтобы они вывели к нам жеребца.

Молодые парни скрылись внутри небольшого крытого загона и вскоре вдвоём вывели оттуда большого коня. У меня отпала челюсть, поскольку такой красоты я раньше в Европе не видел: белая, даже стального отлива короткая шерсть, стоячий хвост, изогнутая шея с небольшой головой, тонкие длинные ноги, он даже на вид стоил бешеных денег. О чём я и сказал графине.

— Я конечно не эксперт в лошадях, но даже на вид он сокровище, вам повезло с его приобретением, я не видел ещё ни разу таких красавцев.

Женщина польщёно кивнула и взяла меня за руку.

— Это редкая у нас порода, называется арабский скакун, он привезён мне по специальному заказу из Османской империи. Насчёт его стоимости вы тоже правы Иньиго, сам жеребец обошёлся мне в двадцать три тысячи дукатов, а его доставка в ещё в пять.

— Глядя на него графиня, — я покачал головой, — он стоит любых денег.

— Именно поэтому я и хочу, чтобы вы приняли его от меня в подарок, — просто сказала она.

Я изумлённо посмотрел на неё.

— Я не могу его принять, это очень дорогой подарок в прямом и переносном смысле. К тому же вы видите меня, у меня не очень хорошие отношения с лошадьми.

— Имея такого красавца, — улыбнулась мне женщина, — у вас не будет возможности отказаться обучаться верховой езде. Что касается его стоимости, она не должна вас волновать Иньиго, поскольку я дарю вам самого дорогого своего скакуна, чтобы вы знали, насколько мне дорог портрет, который вы согласились нарисовать для меня. Прошу вас, не обижайте меня, примите его.

— Я даже не знаю, как его содержать и что он ест, — попытался убедить её я.

— Я дам вам конюха, — улыбнулась она, — он заботился о коне последнее время, и не думаю, что вы будете платить ему меньше, чем я.

Смотря на красивого скакуна, я тяжело вздохнул, у меня пока не было ещё двух вещей, которые окончательно превратили бы меня в своего в здешних укладах дворянского мира: это пары дорогих лошадей и два-три комплекта рыцарских доспехов, изготовленных у лучших оружейников. Эти статусные вещи должен был иметь любой уважающий себя богатый дворянин, и они являлось маркерами для остальных, распределяя людей в качестве свой или чужой. Получая такого скакуна, я немедленно закрывал первую потребность, а уж рыцарский комплект изготовить было меньшей из проблем.