Война, торговля и пиратство… (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

— И с плёнками этими тонкими, что для голубиной почты, тоже на предков не ссылался! — присоединился Гайк.

Это да, наша бумага всё еще была слишком толстой, голуби могли утащить только небольшие листки. Вот я и поэкспериментировал. Молол бумагу в пыль, смешивал с нитролаками и давал высохнуть. Не сразу удалось так подобрать состав лака и основу для напыления, чтобы пленка была тонкой, прочной и легко отделялась. Но теперь мы производили некоторое подобие фотопленки, только непрозрачное, чтобы можно было писать с обеих сторон. Достоинств у этого материала было много: лёгкий, может сворачиваться в компактный рулон, не рвётся, но главное — с него легко стирались надписи воскового карандаша! Поэтому использовать каждый рулончик можно было многократно

— Ну, внучек, поведай нам, что ты ещё такого от себя предлагал?

Пришлось изобразить, что в ране кольнуло, и скоренько соображать, что мне выгоднее — признаваться или нет?

— Идею с цементом предки подсказали! — протянул я. — Но мы не осилили, как они это называли, «размол клинкера». Очень уж он твёрдый. А идею сталь в листы катать вообще Мартик с Ашотом предложили…

— Зато ты подсказал, как сделать так, чтобы валки не ломались! — тут же вмешался эребунский родич. — Мне племянник всё рассказал. От себя, получается, подсказывал? Да не тушуйся ты! Сработало, хоть и не очень хорошо. Если нагреть сталь до жёлтого каления — прокатывается. Правда…

— Что? — тут же вцепился в него я, требуя подробностей.

— За один проход лист получается примерно на одну тридцатую тоньше делать, не больше. И после четырёх-пяти проходов на металле образуется наклёп[5]. И дальше утоньшать лист у нас не получается.

— То есть, всё зря? — расстроился я.

— Ничего не зря! Ковкой можно только очень неровное полотно получать. Потому его и делали толстым и коротким. А прокатка металл выравнивает. Так что прав ты, заготовки под пилы и косы так лучше делать. По весне, как водяные колёса заработают, сможешь свою лесопилку запускать.

Тут он повернулся к обоим моим дедам и уточнил:

— Только учтите: насчёт досок — мы в доле!

Времени на то, чтобы послушать проповедь Следака у меня не нашлось, но я ничего не потерял. Во-первых, мне пересказали её минимум трижды, а во-вторых, он сам заявился навестить раненого.

— И нечего хихикать! — оборвал он мои шутки. — Во-первых, все мои похвалы тобой, парень, полностью заслужены. А во-вторых, пользу от притока прихожан в пещеру не только наш Храм получает, но и ваше село. Люди приезжают, останавливаются на постоялом дворе, ходят по мастерам и покупают их продукцию.

— Не только по мастерам! Староста уже и лавку для приезжих открыл. Там чуть подороже, зато всё в одном месте купить можно!

— Тем более! Но я не о том. Просьба у нас к тебе. Видишь ли, Храм сейчас проповеди строит на том, что предки не просто тебе нечто тайное открыли, но и ума добавили…

— Ага! Через задницу! — не утерпев, заржал я. — Колышком. Знаешь, как я после этого поумнел?

— Знаю! Или ты думаешь, что у меня ранений не было?

— Извини! — ответил я, оборвав неуместный ржач.

— Ума при этом у многих прибавляется. Да и вообще, зря, что ли, детей именно по заднице шлёпают? — подмигнул он. — Нет уж, в том великая мудрость предков, парень, ум через задние ворота вгонять!

Я промолчал, будучи не в силах понять, шутит он или излагает доктрины их Храма.

— Но тебе мы предлагаем другой путь. Как ты смотришь на то, чтобы в Армавире учить не только царских детей, но и тех, кого Храм отберёт? Желающих учиться «у того самого Русы Ерката» много нашлось.

Вот тебе и на! И что мне делать? С одной стороны, это работает на свёрстанные мной планы. А с другой — опять по краю ходить. Мало ли, какие религиозные доктрины я, сам того не ведая, задену со своим атеистическим мировоззрением. Так что… Впрочем, тут есть привычный путь.

— Сам я не возражаю, Ашот! Но согласуйте это со старшими родичами.

— А что ты делаешь? — выпалил Торопыжка, влетая в комнату, постепенно становящуюся моей лабораторией.

Пацан в своём репертуаре. Впрочем, его понять можно: на рудник и в Александрополис я их с Сиплым не взял, к фейерверки тоже готовил без них. Соскучился он!

— Подарок для Розы, ей на днях четырнадцать исполняется, — ответил я, поглядывая на то, как идёт реакция. Наконец-то у меня имелся цинк, вот я и восстанавливал свой нитрозофенол, ту самую лимонно-жёлтую краску, которую получил самой первой.

Паренёк уставился на колбу. Цинк и серная кислота взаимодействовали, выделяя пузырьки водорода, а это многих завораживает. Избыток водорода я аккуратно сжигал, но это была побочная реакция, главной же целью было получение парааминофенола, а для начала — его сернокислой соли[6]. Когда раствор в колбе обесцветился, я его слил и начал гасить содой. Потом снова слил раствор аминофенола и выдохнул.

— Половину дела, считай, мы уже осилили!

— Руса, а ты уверен, что стоит дарить то, что так пахнет?

— Ты прав, не стоит. Но аминофенол — лишь промежуточный продукт. Ничего, погоди немного, ещё несколько стадий, и ты ахнешь!

Тут я мечтательно зажмурился и продолжил:

— А главное — ахнет Розочка! И все её подруги. От зависти, разумеется!

И подумал: «Пусть хоть она Дню рождения от души порадуется, раз у меня не получилось!»

Статы изменились незначительно, добавился парааминофенол.

Примечания и сноски к главе 3:

[1] Этническая принадлежность древних тавров не ясна. Тавры не были самоназванием, это имя дали им древние греки. Некоторые исследователи считают, что они говорили на реликтовом индоарийским языке. Один древний автор тверждает, что их язык был идентичен языку готов. Автор своим произволом решил, что это — конгломерат народов.

[2] Напоминаем, Йохан Кесеф — по происхождению иудей, и, соответственно, верит в Единого Бога, монотеист.

[3] Насколько удалось выяснить автору, предположительно стремена изобрели в Китае, в 322 году до н.э. Древнейшее из сохранившихся стремян датируется 302 годом до н.э.

[4] Напоминаю, в романе предполагается, что в древние времена могли открыть и разработать какую-то из жил Гладзорского полиметаллического месторождения, часть жил которого выходит на поверхность. Основные металлы — свинец, медь и цинк. Находится примерно в 30 км. южнее оз. Севан.

[5] Как объяснил автору знакомый материаловед, уплотнение поверхности при прокате называют нагартовкой. Но Ашот прав, наклёпом это тоже можно называть.

[6] Реакции получения аминофенола: 1) O=N-(C6H4)OH + 2 Zn + 3 H2SO4 = H2O + 2 ZnSO4 + (HSO4)- NH3±(C6H4)OH2) (HSO4)- NH3±(C6H4)OH

2) 2 ZnSO4 + 2 Na2CO3 + H2O = (ZnOH)2CO3 + 2 Na2SO4 + CO2

3) 2 (HSO4)- NH3±(C6H4)OH + Na2CO3 = Na2SO4 + CO2 + H2O + NH2(C6H4)OH

Глава 4

«Нет ничего хуже неоконченных дел!»[1]

Ночью я спал плохо. До меня вдруг дошло, что за обсуждением темы «до чего Руса додумался сам?» разговор с родичами так и не дошёл до прочих плюсов и минусов ситуации. А их хватало. К примеру, надежда на то, что мы сможем использовать серу, содержащуюся в свинцово-цинковых рудах, не оправдалась. Как говорили мои ученики: от слова «совсем»!

Нет, оксид серы получался, и уловить его известковым молоком мне удалось. Вот только выяснилось, что тарелки с этим реактивом замучаешься менять, да и вредно это для здоровья персонала. А при попытке устраивать «дождик», система забилась за пару часов. Проще было махнуть рукой, тем более, что этот сернистый ангидрид был отравлен примесями свинца.