Андрей Юрьевич (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Отбиться от ляхов и Гедимина, а там, чем чёрт не шутит, и с Азбеком пиписьками помериться. Гремучую ртуть или гремучее серебро он сделает легко. Серебро есть, спирт нагонит, а азотная кислота… Ну, сера же есть. И есть способ, которым серную кислоту начнут изготавливать лет через сто, так называемым «камерным» методом, в основе его лежит реакция горения на воздухе смеси серы и калийной селитры. Процесс проводится в камерах, обитых свинцом, нерастворимого в серной кислоте. Продуктами горения получаются оксиды азота, соли калия и SO3, который и поглощается водой, находящейся в камере. Таким способом можно получить кислоту небольшой крепости, которую потом просто упаривают.

2KNO3+2S+2O2 = K2SO4+SO3+NO2+NO

SO3+H2O = H2SO4

Если есть серная кислота и селитра, то вуаля можно получить за сотни лет до Глаубера азотную кислоту и гремучее серебро. И наделать мин. Скачет, значит, отряд монголов на тебя и тут бах, бабах. Конь наступил на взрыватель. А там деревянный ящик с гвоздями. Десяток деревянный ящиков. Ну, а в отступающих из пушек пальнуть. Чего там? Где стояние? Так стояли, просто потому что пушки видели, вроде там даже не стреляли, а если и стрельнули, то разок, и что это были за пушки. Ядрышком в пять сантиметров? (Стояние на Угре — военные действия в 1480 году между войсками хана Большой Орды Ахмата и войсками великого князя московского Ивана III).

Ещё можно попробовать сделать мощные арбалеты. Сейчас не умеют ещё делать пружинные стали, а ведь нет ничего проще, нужно просто после закалки сделать отпуск. Самое сложное — определить температуру, но ведь он сам студентам на том же введение в специальность рассказывал, как её определяли без термопар. Всё не просто и нужно будет поэкспериментировать, но способа даже два, есть по цвету металла, и он помнит эту табличку, а есть эксклюзивный, там по закручиванию волосков на бороде в зависимости от расстояния до раскалённого железа или чугуна. Ну, ничего страшного. Будет кузница, найдём бородача и с помощью цветовой таблицы и эту таблицу составим.

Главное теперь — выжить и от первых наскоков соседей отбиться.

Глава 4

Событие десятое

Actum ut supra

Поступай как выше (раньше) указано; Действуй, как указано выше

Народная медицина рулит. Не вымер последний Романович. И прижигание раны после соскабливания омертвевшей плоти помогло… Вспомнилось во время лежания на лавке Андрею Юрьевичу то ли фильм, то ли книга, про то, что лечили опарышами в эти былинные времена, мол личинки мух обгладывали омертвевшие ткани только, а живые не трогали. Если честно, то выскабливания хватило для того, чтобы было, что внукам рассказывать, и попробовать на себе этот опарышивый метод Виноградову не хотелось.

На третий день князю тётка знахарка разрешила вставать до ветру, а на пятый даже так поправила повязку на голове, что и левый глаз теперь смотрел на окружающий мир с удивлением, не всё правому одному отдуваться.

На шестой день появились и первые серьёзные посетители. Первым в горницу вломился епископ Владимирский Афанасий. Это был совсем не старец в вылинявших коричневых одеяниях. Как там верхняя одежда у монахов называется профессор не знал, но это точно был шёлк с золотым шитьём. Шапка… Да, чёрт его знает… Клобук? Это слово единственное в голову пришло. Так шапка была тоже со всякими византийскими орлами и иконами и с крестом на макушке. Митра! Митрополит же. Явно одно слово от другого произошло. Хотя этот епископ.

— Здрав будь, Андрей Юрьевич, — Афанасий сунул ему руку с тремя перстнями для поцелуя.

Виноградов сделал вид, что приложился. Голос у епископа был не сильно и басовитый. Обычный человеческий голос. И борода не лопатой, чуть может больше, чем у настоящего князя Владимирского была, когда он призраком являлся. Посох разукрашенный и с каменьями в руке у епископа, сапоги красные на ногах, без каблуков.

Епископ чего-то явно ждал, смотрел удивлённо на болезного.

— Благословите, Ваше Высокопреосвященство, — епископ это же как кардинал в той самой Франции?

— Благословляю тебя сын мой. Поведай мне о планах твоих. Всех нас теперь они касаются, — без раскачки начал епископ Афанасий. Говорил он с сильным акцентом, но не немецким там или английским и даже не с греческим. Язык его родной был скорее всего славянский. Кто там есть из славян, кто тоже православный. Болгарин? Серб?

— О планах? План выздороветь, — Андрей Юрьевич мысленно затылок поскрёб и решил в самом деле одним планом поделиться. Может предыдущий хозяин тела и плохо кончил, но мысль насчёт женитьбы была верная, — Владыка Афанасий, лежал я тут в горнице, смотрел на лампаду, на иконы за ней, молился, — Виноградов троекратно осенил себя знамением, то же самое и епископ Владимирский проделал, не переставая в упор смотреть на Андрея Юрьевича, — Просил господа совет мне дать, как теперь быть. Не буду врать, не ответил мне Господь. А только потом через часец или два пришла мне в голову мысль, что нужно жениться на дочери Гедимина и союз с ним против ляхов заключить, если те пойдут на нас войною, — Виноградов в церковь не ходил и крестным знамениям себя никогда не осенял и чуть в кукиш пальцы не сложил. Вовремя опомнился, вспомнив как это делает монашек Димитрий — травник преставленный к нему Афанасием — двумя перстами.

— Про Альдону говоришь? Так слышал я, что за королевича Казимира хочет её взять круль Владислав Локеток. Доносили мне, что в прошлое лето Казимир был обручен с Анной, дочерью короля Германии Фридриха III Габсбурга, но теперь после поражения Фридриха в битве при Мюльдорфе заюлил Владислав и заслал уже послов в Литву.

— Давно? И что Гедимин ответил? — Виноградов жениться на тринадцатилетней девочке не очень хотел, но тут совсем кисло получится, если Литва с Польшей объединится и вместе на него набросятся, — Может, не поздно и нам послов отправить?

— Может, и не поздно. Только есть ли вера язычнику Гедимину? Вон, сын его Дмитрий воев увёл, а ведь на твоей дочери женат, княже? А будь с тобой его вои, справились ли с погаными? — перекрестился на Красный угол Афанасий.

— Не ведомо мне. Набрал большую силу хан Узбек. Не по зубам нам нонче.

— А зашли послов, Андрей Юрьевич, и я к митрополиту Литовскому Феофилу пошлю с дарами от себя просьбицу посодействовать в том начинание.

— Благодарю, владыка…

— Не о том я вопрошал тебя… о землице Русской, что делать с землёй брата твоего почившего — Льва Юрьевича собираешься, князь? — опять принялся осенять себя Афанасий.

И тут только Виноградов осознал, что он говорит с епископом не на русском из двадцать первого века, а на том же языке, что и сам епископ. Выходит, какая-то память от прежнего хозяина тушки осталась. А он всё думал, как общаться с народом. Сразу определят, что «Царь не настоящий». Даже с травницей и Дмитрием — монашком, что к нему приставили, мычанием и жестами больше изъяснялся. Фу, можно выдохнуть, ну, хоть тут подфартило, профессор даже улыбнулся от радости, что сразу повергло в оторопь Афанасия.

— Думаю в кущах райских брат мой старший. Хорошо ему уже там. Радуюсь за него. Мне же теперь надлежит и за себя, и за него жить, и двойную ношу тащить. Нет у него наследников. Владимир раньше отца погиб, так что на мне теперь, как на отце моём Юрии Львовиче вся земля Русская. Принимаю на себя заботу о княжестве Галицком.

— Что ж, это и хотел я от тебя услышать, Андрей Юрьевич. Беречь нужно отчину дедову и отцову и объединить под одной твёрдой рукой. А ещё подумать надо и о восстановлении кафедры митрополита во Владимире.

— Не поверите, владыка Афанасий, но вот часец назад именно об этом и думал.

Событие одиннадцатое

Anno Christi