Москва - Дмитрий Николаевич Дашко

жильё мне понравилось – не апартаменты, но по нынешним меркам довольно сносно.

Крыша над головой есть – с остальным как-нибудь наладится. Тем более комната большая, можно поставить посреди перегородку – получатся две. Места хватит и нам с Настей, и Степановне. Ни тесноты не будет, ни обиды, пусть и две женщины в семье, а это обычный источник напряжённости.

Но тут есть на кого положиться: Степановна – она мудрая, искусством дипломатии владеет сполна.

Когда появится пополнение, придумаем что-нибудь ещё. Правда, со слов Феликса Эдмундовича я понял, что меня ждут частые командировки по всей стране, так что не факт, что буду часто бывать дома. Но мне не привыкать – работа такая.

Кстати, о ней же, любимой. Где разместили, понятно, осталось выяснить, куда и как добираться.

– До работы далеко?

– Пять минут ходьбы. Ваш отдел разместится на Петровке, тридцать восемь, в здании московской милиции.

– Там же, где и МУР?

– Нет, МУР находится по другому адресу: Большой Гнездниковский переулок, дом три, – пояснил Девинталь.

Надо же, а у меня МУР всегда ассоциировался именно с Петровкой. Интересно, когда уголовный розыск туда переехал?

Вместе с Девинталем поднялись проведать начальника. Я пока не уяснил для себя, хорошо или плохо быть с ним соседями. При нашей профессии порой полезно друг от друга отдыхать, а тут есть вероятность пересекаться даже в выходные.

Жильё у Трепалова было обставлено богаче моего: вместо газеты – импровизированный стол из кирпичей и листа фанеры, который играл роль столешницы. Над ней кружились тучные мухи: весь «стол» был в пятнах от пролитого пива и в чешуе от вяленой рыбы.

Чем занимал досуг прежний хозяин помещения, в принципе было понятно.

– Ну… жить можно, – резюмировал Александр Максимович.

Чекист усмехнулся и сообщил Трепалову то же, что и мне, пообещав уже к вечеру доставить необходимую мебель. Надеюсь, ради этого не придётся реквизировать имущество у какого-нибудь нэпмана или бывшего буржуя.

Само здание Петровки, 38 я, признаюсь, не узнал. Скорее всего, проскочил бы мимо – никаких ассоциаций с привычным обликом: довольно скромный трёхэтажный особнячок, без роскошных колонн и античных портиков.

Видимо, впоследствии его капитально перестроили в духе сталинского ампира.

Снова пришлось получать временные пропуска – новых удостоверений у нас пока не было, их обещали изготовить через пару дней.

Пока под отдел выделили два кабинета, остальное, как сказал завхоз, дадут, когда устаканится штатное расписание.

В оружейке мой «смит-вессон» пришлось поменять на штатный «наган», который, в прочем, нравился мне гораздо больше. Удалось даже получить новенький, совсем ещё скрипучий комплект летней формы: фуражку, гимнастёрку с красными клапанами, такие же красные шаровары и хромовые сапоги. Правда, учитывая специфику нашей профессии, всё это новёхонькое великолепие я мог носить разве что по большим праздникам.

Обычно опера всегда ходили в гражданке. И пусть я вроде теперь не совсем рядовой оперативник, но и мне вряд ли придётся изменять традициям.

– Разбогатеем, заведём комнату для маскировки. Чтобы, значит, переодеться можно было на любой выбор, нанести грим, – мечтательно произнёс Трепалов.

Отделяться от «коллектива», пусть в нём пока был один я, и заводить персональный кабинет Александр Максимович не захотел.

– Вместе веселее, – сказал он. – Не возражаешь, если вместе в одном помещении посидим?

– Ну что вы, – улыбнулся я. – Так и впрямь веселей будет.

Всегда любил движуху в жизни: новые места, должности, дела…

С любопытством оглядел интерьер: комната как комната, четыре дубовых письменных стола (чур, тот, что в углу, – мой!), готовальни, чернильницы (высохшие), письменные приборы… Ну, с этим вроде ничего, работать можно.

Повздыхав, завхоз выдал несколько стопок писчей бумаги. Качество далеко не люкс, но хоть не промокашка, а то попадались такие листы, на которых чернильные надписи быстро расплывались и было практически невозможно прочитать текст.

– Пишбарышня? – внимательно посмотрел на завхоза Трепалов.

– Пока можете пользоваться услугами наших. Будет нужда, найдём, – вздохнул завхоз.

Розетки в плачевном состоянии и давно не знали электрика, провода настольных ламп представляют собой жуткую и пожароопасную скрутку, даже включать страшно. А вот люстра – шикарная, словно перекочевала к нам из дворца какого-нибудь аристократа.

Ещё один стол, на сей раз кухонный – понятно, судя по наличию спиртовки и чайника, используется для перекусов.

– Чай и сахарин будут? – без особой надежды спросил я.

– Купите – будут, – засмеялся завхоз.

Так, халява не прокатила.

Я продолжал осматривать наше хозяйство. Несгораемый сейф (в замок вставлен ключ, к сожалению, один – надо заказать несколько запасных комплектов), видавшие виды обшарпанные и поцарапанные стулья. Похоже, сюда стащили всякий неликвид. Ну да… от сердца явно не отрывали.

Я присел на тот, что с виду был самый крепкий. Стул жутко заскрипел, а потом с треском рассыпался.

Я поднялся с пола и принялся отряхивать брюки. При всей комичности ситуации мне было не до смеха.

Трепалов с досадой поморщился.

– Зато потолки высокие, – словно в оправдание сказал завхоз.

Потолки действительно были высокие.

– Смирнов, – хмуро сказал Александр Максимович, – ты меня знаешь?

Завхоз кивнул.

– Знаю, товарищ Трепалов. Вы раньше МУРом руководили.

– Тогда какого хрена притащил сюда эту рухлядь?! Немедленно убери и принеси нормальные стулья. Даю десять минут! – приказал Трепалов.

Смирнов вылетел из комнаты – искать срочную замену некондиционной мебели. Мы с Трепаловым остались одни.

– Давай на «ты»? – вдруг предложил мой начальник.

– Давай! – легко согласился я.

– Договорились. Я тут, пока на Украине в ГПУ работал, слышал о том, как какой-то рудановский милиционер самого Кравченко прищучил. Скажи, это был ты, Георгий?

– Я.

Похоже, отголоски этой истории были слышны по всей России.

– Тогда понятно, почему товарищ Дзержинский на тебе выбор остановил. Он такие кадры ценит. Да и я тут к тебе присмотрелся, вижу, ты вроде ничего. Так что сработаемся!

– Конечно, сработаемся.

– У меня требования простые: если за что-то взялся – доводи до конца. Своих не подставляй и не бросай. Стреляй лучше, чем твой враг. Ну и при любых обстоятельствах будь человеком. Для многих это оказалось слишком сложным, – вздохнул он, вспоминая о чём-то неприятном.

– Годится, – сказал я.

Появился завхоз в сопровождении пожилого дядечки в милицейской форме. Вместе они вынесли из комнаты стулья, включая сломанный, и принесли столько же взамен.

– Нормальные стулья?! – вопросительно посмотрел Трепалов на завхоза.

– Даже не сомневайтесь.

– Смотри мне, а то заставлю проверять каждый!

– Да всё в порядке с ними!

– Верю на слово.

Трепалов отпустил завхоза, и тот убежал чуть ли не вприпрыжку.

– Я этого типа ещё по МУРу помню. Тот ещё прохиндей и жадина. Снега зимой не выпросишь. С одной стороны, вроде и хорошо: заботится о